Он не любил Кларендона, которого Анна посылала в Ганновер потому, что, будучи ее кузеном, он работал только на королеву. А Георг Людвиг относился к нему как к своего рода английскому шпиону. Больше того, он знал, что Кларендон не расположен к передаче короны Ганноверской династии и в глубине души поддерживает якобитов. Поэтому появление человека, которого он не любил и ради которого его разбудили в два часа ночи, не доставило Георгу Людвигу большого удовольствия. Он понимал, что англичанин привез весть, связанную с хлопотами и беспокойством.

– Кларендон? – проговорил курфюрст, опираясь локтем на подушки. – В чем дело, Кларендон?

– Королева умерла, сир. Да здравствует Георг Первый, король Англии, Шотландии и Ирландии.

Георг Людвиг презрительно фыркнул.

– Ваше Величество, я жду распоряжений, – продолжал Кларендон.

– Пока я не отправлюсь в Англию, вам лучше оставаться в Ганновере.

– Да, Ваше Величество. А в данный момент?

– Оставьте меня, – сказал Георг Людвиг, снова лег и быстро уснул.

Курфюрст Ганновера Георг Людвиг стал Георгом Первым, королем Англии.

Нового короля не волновала перспектива переезда из Ганновера в Англию, зато весь двор пришел в движение. Кто будет сопровождать его? Кого он оставит в Ганновере? Это стало главными вопросами дня.

В своих апартаментах Каролина обсуждала с Георгом Августом изменения в их жизни. Теперь они оба носили новые великолепные титулы – принц и принцесса Уэльские. Георг Август от возбуждения не находил себе места. В один прекрасный день он будет королем Англии.

«Георг Второй!» – мысленно без конца повторял он.

Теперь ему остается только потерпеть, пока умрет отец, а старику уже за пятьдесят.

Георг Август едва мог дождаться дня отъезда. Он постоянно обсуждал с Каролиной их будущее. После смерти бабушки и второго, более значительного для него, события, смерти королевы Анны, принц еще больше сблизился с женой.

Каролина была хорошей женой, и он не жалел, что женился на ней. Она проявила себя надежной в прошлом, такой же была и теперь. Она говорила только об его интересах, как и должна жена. А для него всегда самым важным было противостоять отцу, поэтому обсуждение вражды с королем стало для Георга Августа самой интригующей темой.

– Нам нужно как можно скорее отправиться в Англию, – напомнила Каролина мужу. – Промедление – величайшая глупость со стороны твоего отца. Что подумают англичане о короле, который так низко ставит их страну, что отказывается тотчас приехать и принять корону, предложенную ему? Я даже рада, что он такой тупой. Это позволит нам показать, что мы совсем другие.

– Мы покажем им, насколько мы приятнее, чем он, – горячо поддержал ее Георг Август.

– Мы говорим по-английски, а это большое преимущество. Твой английский заметно улучшился в последние месяцы.

Это был намек на Генриетту Говард, но сделанный так просто и разумно, что Георг Август с улыбкой проглотил его.

– Ты тоже хорошо говоришь. Но только вообрази! Отец не говорит ни слова. Надо же быть таким дураком!

– Да, но нам надо радоваться его ограниченности. Как ты думаешь, когда мы поедем в Англию? Это будет удивительно. Я мысленно вижу, как мы едем по улицам, рядом маленький Фрицхен и девочки. Люди увидят нас и поймут, что мы можем дать им наследников. Мы можем дать им гораздо больше, чем твой отец. Они знают о твоей матери…

Лицо у Георга Августа потемнело, как всегда, когда упоминали о матери.

– Это его собственная вина, – пробормотал он. – Он плохо с ней поступил, и за это народ Англии не будет его любить.

– Не будет. А нам с детьми надо быть там… Мы говорим по-английски и, по крайней мере, покажем им, как высоко ценим их приглашение и пребывание в их стране. У нас впереди славные дни. И мы всегда будем заодно, Георг Август. Мы всегда будем преданы друг другу. Твой отец проклянет тот день, когда лишил себя жены.

Георг Август, почувствовав себя выше отца, остался очень доволен. У него была мудрая жена. А отец был дураком.

Теперь он должен пойти к любовнице, которую регулярно посещал в один и тот же час, и рассказать ей, что у него лучшая в мире жена. И она согласится с ним.

Он и вправду мог считать себя удачливым человеком.

Если бы Георг Август услышал разговор между отцом и главным министром Берншторфом, то его прекрасное настроение моментально бы улетучилось.

– Необходимо следить за принцем, – сказал Берншторф. – Знание английского дает ему колоссальное преимущество, и вы можете не сомневаться, он не преминет воспользоваться им.

– Наверно, лучше оставить его в Ганновере. – Берншторф на минуту задумался, а потом продолжал: – Кто знает, какой вред он может причинить дома? Все же лучше не спускать с него глаз. И тогда он может поехать с нами. Англичане захотят увидеть принца Уэльского.

– Тогда я останусь здесь, а его пошлем в Англию, – буркнул король.

– Это будет роковой шаг, Ваше Величество. Роковой. Через несколько дней якобиты посадят на трон Якова. В любом случае мы не знаем, какая оппозиция ждет нас, когда мы прибудем туда.

– Знаю. Здесь они клянутся в верности, но я не доверяю ни одному из них. Они все похожи на Мальборо, всегда готовы повернуть паруса в ту сторону, откуда дует ветер.

– Мы должны все помнить об этом, сир. И в Ганновере, и тем более когда высадимся в Англии. Вот почему я думаю, что надо взять с собой принца Уэльского, а принцессу мы можем оставить, она приедет позже.

Георг с удивлением взглянул на министра, и тот поспешил объяснить:

– Принц зависит от нее больше, чем ему кажется. Она, разумеется, последует за ним. Двор будет ее ждать. Но она должна появиться позже. Нельзя, чтобы принц и его семья сопровождали вас во время торжественного въезда в столицу. Все внимание сосредоточится на них. Они молодые, у них дети. Если принц и его семья окажутся рядом, то это отвлечет взгляды толпы от Вашего Величества.

Георг никогда не возражал против откровенного разговора, если он казался ему разумным. Он не хотел ехать в Англию. И, сколько мог, откладывал свой отъезд. Но если уж он решился на этот шаг, то надо сделать все, чтобы добиться успеха.

– Хорошо, она приедет позже, – сказал он, подводя итог этому разговору.

– Ваше Величество предполагает взять с собой мадам Шулемберг? – нерешительно спросил Берншторф.

– Вряд ли она согласится остаться в Ганновере, если я уеду в Англию, – бесстрастно проговорил Георг. Из своих любовниц он всем предпочитал Эрменгарду Шулемберг. Она была с ним так давно и искренне любила его, а у него хватало проницательности понимать, что другие не питали к нему любви. Эрменгарда была для него вроде жены, и он не представлял себе жизни без нее.

– А мадам Кильманзегге?

Георг пожал плечами. Если Шулемберг поедет с ним, то не похоже, чтобы Кильманзегге согласилась остаться. Он сказал об этом министру, и Берншторф, зная, что привычка правит жизнью хозяина, согласился. По-видимому, необходимо взять в Англию обеих женщин.

Берншторф непреклонно сжал губы. Графиня фон Платен не поедет. Он отомстит ей. Этой особе надо дать урок. Она была любительницей интриг и могла подкопаться под его власть. Если для Шулемберг достаточно, что она вроде бы как жена короля, а Кильманзегге довольна, если у нее есть любовники, то графиня фон Платен – честолюбивая женщина и выпросила у короля место придворного казначея для своего любовника, Крэггса. Берншторф услышал об этом чуть ли не последним, и его гневу не было границ. В прошлом те, кто искал милостей при дворе, приходили к нему. Он не потерпит женщину, которая позволяет себе покушаться на его привилегии.

– Ваше Величество, мне кажется, графине фон Платен лучше остаться в Ганновере, – начал министр. – Две дамы и обе в возрасте могут выглядеть вполне респектабельно… Это совсем неплохо. Но графине фон Платен придется остаться в Ганновере, потому что, по-моему, если она будет сопровождать вас в Лондон, англичане подумают, что три женщины – это многовато.