– Георг Людвиг ничего делать не будет. Он даже не затруднил себя изучением английского, хотя по-французски говорит довольно прилично. Как можно быть таким слепым и упрямым! И это мой сын. Какая от него польза? Если бы был жив его отец, все было бы по-другому! Но его нет. А я должна думать обо всех нас… хотя я не имею власти и не могу действовать.

– Но и в таких обстоятельствах, Ваше Высочество, вам не стоит так тревожиться.

– Дорогая Каролина, ты удивляешь меня. Мы теряем английский трон. Что делать? Я не могу оставаться здесь и спокойно ждать.

– Очевидно, при дворе Англии плетутся интриги. Если бы вы могли быть там…

– Если бы я была там! – повторила София. – Конечно, моя дорогая, конечно, я знала, что ты предложишь мудрый шаг. Конечно, я должна быть там.

– Ваше здоровье…

– Глупости. Единственное, что мне необходимо для хорошего самочувствия, – это английская корона. Я часто говорила тебе, что умерла бы счастливой, если бы на моей могиле были выгравированы слова: «Королева Англии, Шотландии и Ирландии».

– Умоляю вас, не говорите о смерти, – Каролина вздрогнула.

– О смерти? – София засмеялась. – Почему бы и нет? Ты права, мне надо ехать в Англию.

– Королева уже давно возражает против визитов из Ганновера, – напомнил Лейбниц.

– Правильно, но сейчас все изменилось. Она должна понять, что мое место там.

– Она суеверна и боится, что если увидит кого-нибудь из членов Ганноверской династии в Англии, то это будет знамением близкой гибели. Едва ли теперь, когда даже ей должно быть понятно, что смерть на пороге, королева изменит свое отношение к визитерам из Ганновера.

– Я должна поехать в Англию, – упрямо повторила София.

Каролина смотрела на нее и удивлялась: старая дама, которая всегда вела себя так предусмотрительно, с таким холодным расчетом, оказалась не в состоянии скрыть свое страстное желание и стала страшно уязвимой, когда речь зашла о самой заветной мечте в ее жизни. Каролина надеялась, что как бы страстно она ни желала чего-то, она никогда не выдаст себя, как старая курфюрстина.

Каролину вызвали в покои курфюрстины. Она застала старую даму в постели.

– Легкое недомогание, – объяснила София.

– Причина которого – нервное напряжение и возбуждение, – добавила Каролина. – Нечего и думать о поездке в Англию в таком состоянии.

– Вероятно, ты права. Мне придется отложить путешествие и надолго. А надо было бы сейчас быть там. Хотя порой я думаю, что мне лучше поехать в Англию только королевой.

Каролина кивнула.

– Но это не значит, что Ганновер не должен быть представлен при Английском дворе. Я хотела бы обсудить это с тобой. Знаешь, кто у меня на уме? Георг Август говорит по-английски… терпимо. Он там популярен и всегда с одобрением относился ко всему английскому. Вот я и подумала, что в Англию должен поехать он.

– Да, – согласилась Каролина. – Вы правы.

– Георг Людвиг не может ехать… да и не хочет. Как только они увидят его хмурое лицо – конец всем надеждам. К тому же он ни слова не говорит на их языке. Ты можешь себе представить, чтобы человек был таким дураком? Он способен стать королем великой страны и не удосужился выучить ее язык! Нет, ехать должен Георг Август. Ты согласна со мной?

– Конечно, – ответила Каролина, и глаза у нее засияли.

Отправить Георга Августа в Англию. Дать ему возможность снискать расположение англичан. И тогда после смерти королевы Анны… Если София станет королевой, то, очевидно, Георг Людвиг будет королем, а Георг Август – принцем Уэльским. И наслаждаться популярностью в новой стране будет он, а не король. Каролина не была уверена, попадут ли они вообще в Англию, но если желаемое свершится, то, без сомнения, между Георгом Людвигом и сыном начнется жестокая рознь.

Об этом нельзя забывать, и ей надо начинать действовать но благо своего мужа – а значит, и себе самой.

– Да, отличная мысль. Георг Август должен поехать в Англию и в такое важное время представлять там интересы Ганновера.

Георг Людвиг, крепко сжав губы, смотрел на своего главного министра Берншторфа. Этот министр работал на него еще с тех пор, когда, будучи главным министром герцога Целле, устроил заговор против своего хозяина в пользу Ганновера… за разумное вознаграждение, о чем тоже нельзя умолчать. Берншторф был слишком практичным человеком, чтобы упустить свою выгоду. После смерти герцога Целле он уже не мог больше работать на Ганновер в Целле, и курфюрст предложил ему работать на Ганновер в открытую.

– Мой сын хочет поехать в Англию, – сказал Георг Людвиг. – И англичане вроде бы хотят видеть его там.

– Только фракция вигов, Ваше Высочество. Королева не одобрит его приезда.

– В любом случае он не поедет.

– Не поедет, Ваше Высочество?

– Послушайте, Берншторф, вы знаете моего сына. Как вы думаете, что он будет там делать? Настроит их против меня еще до моего приезда… если я когда-нибудь туда поеду. Нет, определенно, Георг Август не поедет.

– Как обычно, вы правы, Ваше Высочество. Он может причинить нам немало вреда.

– Он начнет красоваться, тешить свое тщеславие. Англичане вначале, наверно, не разберутся, а потом будет слишком поздно. Поезжайте к нему и скажите, пусть и не думает о таком путешествии. Мы не хотим, чтобы он представлял Ганновер.

– Ваше Высочество, вы предполагаете отправиться в это путешествие сами?

– Ничего я не предполагаю. Я хочу оставаться в Ганновере. Моя мать мечтает об Англии с тех пор, как я знаю ее. По-моему, для нее это что-то вроде рая или Валгаллы. Я не разделяю ее взглядов и не желаю ехать на их остров. Пусть оставят его себе.

– Три короны, Ваше Высочество… Вильгельм Оранский полагал, что за это стоит воевать.

– У него было маленькое королевство. Берншторф всплеснул руками.

Георг Людвиг хмыкнул. Министр, конечно, прав. Если бы короны Англии, Шотландии и Ирландии перешли к Ганноверу, то власть гвельфов распространилась бы из маленького германского государства на большую страну.

Курфюрст был не очень честолюбивым человеком и не любил беспокойства. Ему было неплохо и в Ганновере, который он, следуя правилу отца, укрепил и сделал богатым. Здесь он жил со своим народом. Ему не нравились те англичане, которых он видел в Ганновере, впрочем, он им тоже был не по вкусу, и, как и Георг Людвиг, они не скрывали своей неприязни.

По какой-то странной причине англичане в Ганновере признали Георга Августа, этого фата, дерзкого, вспыльчивого, самовлюбленного коротышку. А это не свидетельствует об их здравом смысле.

Стоит ли позволять Георгу Августу ехать в Англию, чтобы он там завоевывал расположение народа? И он возьмет с собой жену. Она умная особа, хитрая. Георг Людвиг совсем не был в ней уверен. У нее в десять раз больше ума и проницательности, чем у Георга Августа. Что бы сын ни делал, за каждым его шагом стоит она.

Нет, Георг Август не поедет в Англию.

Георг Август так пнул стул, что тот пролетел через всю комнату.

– Я не еду в Англию. Он запрещает. Я взрослый человек или нет? Я достойно проявил себя на поле боя. И думаю, доказал свою мужскую силу. Но… я не еду в Англию. Папочка не велит.

– Он завидует твоей популярности, – спокойно проговорила Каролина.

Георг Август перестал метаться по комнате и улыбнулся. Какое приятное объяснение этому возмутительному запрету! Отец отказывает ему не потому, что боится, будто сын испортит дело, а потому, что завидует ему!

– Вот почему он не разрешает тебе поехать в Англию, – продолжала Каролина.

– Он такой грубый мужлан. Он не понравится англичанам.

Георг Август изучал в зеркале свое отражение и представлял себя в Англии. Его окружает приветствующая толпа. Какой красивый мужчина! Вы слышали, как он прославился на поле боя? И любимец женщин… но в то же время хороший супруг. Жена обожает его, но, конечно, он такой мужчина, что у него есть и любовницы. И жена прощает ему? Для такого мужчины маленькие вольности естественны и простительны.