– Ондил нашел выход, – пробормотала Элмара и вдруг кивнула, словно отвечая на вопрос, который был слышен только ей. Руки девушки заметались в воздухе, сплетая заклинание.

Тарт нерешительно посмотрел на нее и, держа наготове обнаженный меч, шагнул вперед. Внутри каменного саркофага лежал простой темный деревянный гроб, совсем новый с виду, а на нем – три маленькие толстые книги.

– Не трогай их, – резко одернула его Элмара, – если ты не готов поцеловать мертвеца!

Воин отступил на шаг, но меч не опустил.

– Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь буду готов к такому, – сдержанно заметил он. – А ты?

– Чему быть – того не миновать, – кратко ответила волшебница. – Отойди-ка подальше, вон к той стене.

Не дожидаясь, выполнит ли он ее указание, Эл подошла к каменному саркофагу и решительно возложила одну руку на книгу с заклинаниями.

Крышка с деревянного гроба исчезла. С нечеловеческой быстротой нечто высокое и худое, облаченное в длинное одеяние, выпрыгнуло из гроба, расшвыривая во все стороны книги.

Ледяные костлявые руки мертвеца вцепились в Эл-мару, не отпуская живую плоть.

Но вместо того чтобы вырываться, Элмара, наоборот, подалась вперед и, натянуто улыбнувшись в сморщенное лицо Ондила, произнесла последнее слово своего заклинания. Мертвец обнаружил, что в его объятиях только пустой воздух, а в следующее мгновение потолок комнаты обрушился на него, похоронив под собой гроб.

Волшебница появилась рядом с Тартом, который, не спуская глаз с гроба, стоял прижавшись к стене. Пыль и грохот окатили их обоих. Элмара, растирая онемевшие запястья, спокойно наблюдала, как камни центральной части потолка бурным потоком стали подниматься вверх – туда, откуда упали. Тарт посмотрел на девушку, потом на каменный гроб, потом опять на нее. На его лице читался благоговейный страх, но также – впервые за долгое время – и надежда.

Когда все камни вернулись на свое место, нечто смутное отделилось от саркофага. Покачиваясь, оно постояло перед Элмарой и Тартом, затем медленно подняло руку с торчащими осколками костей. Его череп почти снесло, но челюсть осталась. Она что-то прошамкала, и мертвец с видимым усилием указал на них. Холодный свет вспыхнул в сохранившейся глазной впадине. Неровный край черепа без верха слегка изменился, когда мертвец взглянул на Тарта. Элмара тут же прошептала какое-то слово, и потолок снова обрушился вниз.

Когда камни опять поднялись на свое место, ничто больше не восстало из каменного саркофага. Элмара осторожно приблизилась к открытому гробу и заглянула в него.

На дне, посреди обрывков некогда изысканной одежды, лежали рассыпавшиеся в прах и раздробленные кости и три книги. Несколько костей зашевелились. Сломанная рука неуверенно поднялась вверх и указала на Элмару, которая тут же хладнокровно схватила ее и вытащила наружу.

Бросив старающуюся ухватить ее руку на пол, девушка несколько раз наступила на нее, пока не растоптала все кости. Затем Эл снова заглянула в гроб в поисках неупокоившихся останков. Еще дважды вытаскивала она кости и растаптывала их. Тарт даже рассмеялся при виде ее «танцев» на костях.

Элмара покачала головой и, наклонившись к гробу, коснулась книг, бормоча слова последнего заклинания. Книги бесшумно исчезли.

Смех Тарта резко оборвался. Обернувшись, Элмара увидела, как в комнате появился человек в длинном одеянии. Он возник из дымки, дрожавшей над каким-то искореженным предметом, валявшимся на полу… шлемом Тарпа.

Усмешка пришельца не предвещала ничего хорошего. Он повернулся к Элмаре, и она прямо застыла на месте, узнав лицо, навечно отпечатавшееся в ее памяти. Это же тот самый Верховный Чародей на драконе, что сжег Хелдон!

– Да-да, Элмара… или мне следует называть тебя Эльминстером Омаром, принцем Аталантара? С самого начала Тарп был моим шпионом среди Храбрых Клинков. Ты оказался весьма полезным, обнаружив всякие ловушки. В башне много золота. Да, Верховные Чародеи особенно благодарят тебя за золото… знаешь, его ведь всегда не хватает. – Его усмешка стала шире, когда Тарт метнул в него кинжал. Пролетев чародея насквозь, клинок ударился о стену.

В следующее мгновение по комнате пронесся вихрь пламени. Объятое огнем тело Тарта Маермира, предводителя Храбрых Клинков, налетело на стену, и Элмара услышала, как хрустнула шея воина. Верховный Чародей презрительно взглянул на горящее тело и глумливо улыбнулся:

– Ты же не думаешь, что я настолько глуп, что лично явлюсь сюда? Ведь не думаешь? То-то же…

Прищурившись, Элмара произнесла одно-единственное слово. До ее ушей донесся звук, словно человеческое тело со всего размаху глухо ударилось о стену. Изображение Верховного Чародея исчезло.

Однако он тут же снова появился рядом с ней, но уже сидящим тяжело привалившись к стене. Чародей холодно посмотрел снизу вверх на Элмару, которая, запинаясь, произносила более сильное заклинание, и сказал:

– Спасибо, что уничтожила Ондила. С удовольствием добавлю его магию к своей. Так что я в долгу перед тобой, маленькая колдунья… и поэтому считаю своей обязанностью раз и навсегда освободить всех нас от твоих надоедливых нападок!

Только один раз сверкнуло кольцо на его пальце, и мир взорвался пламенем. Руки девушки все еще слабо двигались, сплетая теперь бесполезный узор разорванного заклинания, а Элмара уже почувствовала, как ее затягивает в разбитое окно, через которое перед этим исчезли оба вора. Трескучие языки пламени лизали ее, подбираясь все ближе и ближе. Взревев от боли, Эл изгибалась и сопротивлялась, сколько было возможно, а затем положилась на силу летучего заклинания, которое все еще действовало. Похоже, книга, привязанная к ее животу, отражала пламя, но уши были полны пепла от горящих волос.

Внизу лежали разбившиеся тела Гралкина и Итима и огромное выжженное пространство, где местами все еще поднимался дымок от каких-то бесформенных обгоревших глыб – все, что Ундарл оставил от самого младшего из Клинков и лошадей, которых тот охранял. Буквально в футе над ними Элмара, преодолев себя, воспарила над землей. Ее почерневшая одежда дымилась. Девушка плакала, когда летела, но не оттого, что болели ожоги…

В маленькой утлой лодочке плыли мужчина и женщина. Сидя на корме, седой старик направлял лодку сквозь густой на закате туман.

Пристально разглядывая молодую горбоносую женщину, стоявшую на носу лодки, он тихо спросил:

– Молодая госпожа направляется на поклонение?

Элмара кивнула. Временами вокруг большого свертка, который она держала, прижав обеими руками к груди, вспыхивали пятнышки света. Старик отвел взгляд и задумчиво сплюнул в воду.

– Будь осторожна, девочка, – сказал он, перестав на время грести. – Не так уж много народу направляется к святилищу, но еще меньше возвращаются на следующее утро к пристани. Некоторых мы и вообще не находим, а кого-то только в виде груды пепла или искореженных костей… а бывает, что люди слепнут или лепечут всякую бессмыслицу с рассвета до заката.

Девушка обернулась и с отсутствующим выражением посмотрела на него. Затем она с безразличным видом пожала плечами и сказала:

– Я просто делаю то, что должна сделать. Мне так велено. – И, снова глядя в туман перед собой, тихо добавила: – Как, похоже, слишком часто делает каждый из нас.

Старик в свою очередь пожал плечами. Вдали, в тумане, замаячил темный безмолвный остров – Танец Мистры.

Он становился все больше и больше, по мере того как люди в лодке приближались к нему. Старик немного развернул свое суденышко и, когда корма тихонько шаркнула о старую каменную пристань, сказал:

– Танец Мистры, молодая госпожа. Святилище, которое ты ищешь, находится на вершине холма, спрятавшегося за тем, что перед нами. Как мы договорились, я вернусь за тобой. Может, Мистра и улыбнется тебе.

Элмара поклонилась лодочнику и сошла на пристань. Проходя мимо старика, она оставила в его руке четыре золотые монеты. Молчаливый лодочник сидел неподвижно, провожая взглядом девушку, которая решительно поднималась по холму. Великолепие заката угасло, и багровый сумрак стремительно надвигался на ясное небо над Фэйруном.