Пожалуй, не стоило сообщать Арише о том, что Прошкина, возможно, совсем не та, за кого пытается себя выдать. Он был ею слишком очарован. А у меня пока не имелось никаких доказательств того, что Вера сделала своего ребенка инвалидом.

– Да, пока нет ничего конкретного, – отмахнулась я.

– А я кое-что выяснил, – сообщил дедуля. – Ты готова меня выслушать?

– Да, конечно, присаживайся.

Ариша втиснулся в кресло и начал вещать:

– Как я уже тебе говорил, на Стрелковой, семнадцать, еще не расчищена строительная площадка, а два бизнесмена вовсю борются за это место под солнцем. Пилявский намерен построить там торгово-развлекательный центр, а Волохов – возвести жилой массив. Люди говорят, что силы их примерно равны. Знаешь, Полетт, а ведь это ты в какой-то степени виновна в том, что Волохов стал практически единственным застройщиком элитного жилья в Горовске!

– Погоди, погоди, при чем здесь я? Мне до сегодняшнего дня вообще ничего не было известно о господине Волохове, – парировала я.

– Разве ты забыла про старшего сына Синдякова, который не без твоего участия не только лишился бизнеса, но и угодил за решетку?

Я не смогла выбросить из памяти свой первый акт возмездия, хоть и хотела это сделать. Мои родители погибли по вине Синдякова, тогдашнего прокурора города. Будучи в нетрезвом состоянии, он гонял по улицам Горовска, впечатляя своим лихачеством девицу легкого поведения. Я, четырнадцатилетняя девчонка, своими глазами видела, как в нашу машину, отъезжающую от дома, на полной скорости врезалась «Волга». Должность сделала прокурора неприкасаемым, виновником аварии был признан мой папа. Повзрослев, я поняла, что мой долг – воздать убийце моих родителей по заслугам. К тому времени Синдяков уже вышел на пенсию, переписал большую часть своего состояния на старшего сына, а сам не вылезал из кабаков. Так вот, Вадим Синдяков организовал на папочкины деньги строительный бизнес. С тех пор в Горовске участились пожары в частном секторе. Сгорят ветхие домишки, иногда вместе с жильцами, а на их месте скорехонько начинает возводиться жилая высотка.

– Дедуля, мы же договорились с тобой не возвращаться никогда к этой теме, – напомнила я.

– Я думал, что уже можно… В конце концов ты не сделала ничего противозаконного, лишь чуть-чуть разворошила этот клубок гремучих змей, а дальше они сами стали пожирать друг друга. Ведь в этой семейке все ненавидели друг друга. Папаша только пил и развратничал, ему дела не было до того, что старший сын безжалостно палит дома стариков, иногда вместе с этими стариками, а младший – законченный наркоман. Нет ничего удивительного в том, что эти щенки едва своего отца заживо не похоронили.

– Все равно не надо об этом. Лучшая месть врагу – это полное забвение.

– Ладно, я лишь хотел сказать, что стоило конкуренту Волохова сесть в тюрьму, как Александр Николаевич развернулся на полную мощь. И ведь норовит там затеять строительство, где отселять жильцов не нужно! А это по большей части зеленая зона, легкие нашего города. Хорошо, что мы с тобой в этом поселке живем, здесь воздух чистый, а в городе скоро дышать будет нечем.

– Погоди, так это Волохов горпарк со всех сторон в каменное кольцо зажал?

– Да, он, – подтвердил Ариша, – при этом заметно уменьшив его территорию. А сквер Пионеров-героев вообще убрал с карты города, превратив его в очередную строительную площадку. Сквер, конечно, был запущенный, там бомжи да наркоманы по большей части тусовались, но зато сколько зелени было! Вековые дубы, липы… Если дело так и дальше пойдет, то весь Горовск будет затянут панцирем цивилизации, не останется ни одного деревца, ни одного кустика.

– Я давно не была в районе того сквера. Неужели там все деревья вырубили? – опешила я.

– Помнишь, в прошлом году был сильный ураган? – спросил Ариша, и я утвердительно кивнула. – Так вот, несколько сухих деревьев тем ураганом свалило, так под шумок и все остальные спилили.

– Насколько мне известно, земли, занятые скверами и парками, не подлежат передаче в частные руки. А незаконная вырубка деревьев – это преступление. Похоже, Волохов имеет большую поддержку в руководстве нашего города, раз для него эти законы не писаны. Если так, то заполучить землю после сноса интерната для него вообще пара пустяков. Не знаешь, кто конкретно за ним стоит?

– Отец Волохова не последним человеком в городе был, всем капитальным строительством в городе руководил, но, насколько мне известно, он уже ушел в мир иной.

– Значит, строительство – это у Волоховых наследственное?

– Да, так и есть. Волохов-старший капитальный бизнес в наследство сыну оставил, думаю, прежние связи с руководством города тоже сохранились.

– То есть с подачи Волохова вполне могло быть принято решение о сносе интерната?

– Я этого не говорил, но теоретически такое возможно. Александр Николаевич вполне способен устлать путь к достижению своей цели денежными купюрами.

– Ладно, я это учту. А что ты можешь рассказать про Пилявского?

– О, Федор Петрович Пилявский – личность впечатляющая! – сказал дед, пригладив свою бородку. – В девяностые он промышлял рэкетом, хотя был уже далеко не мальчиком. В те годы по этой части полнейший беспредел творился. Были бы стены, а крышу мигом предложат, даже не одну. Одна группировка на другую наезжала, а милиция наблюдала за этой мясорубкой со стороны. Порешат друг дружку, так это даже неплохо…

– То есть Пилявский был бандитом?

– Федор был крутым. Он имел сильную репутацию, потому что был хорошо знаком с приемами едва ли не всех восточных единоборств и с несколькими милицейскими начальниками. Менты его не трогали, а бандиты уважали. Помимо рэкета Федор еще занимался скупкой ваучеров. Уж не знаю, куда он их пристроил, удачно или нет, только какое-то время о Пилявском в Горовске ничего не было слышно. Ходили слухи, что он в областном центре бизнес налаживает. Только годков пять назад Федор Петрович снова появился в Горовске, причем заявил о себе как владелец сети мебельных магазинов «Квадро». Словом, обуржуазился. Бизнес Пилявского развивается весьма успешно, кроме мебели он теперь еще бытовой техникой торгует и на этом, как ты понимаешь, останавливаться не собирается. Такие люди, как он, пресыщаются, но не насыщаются. Богатство, оно ведь подобно морской воде – чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда одолевает.

– Дедуля, а ты философ!

– В моем возрасте каждый склонен к философии. Так вот, в бизнес-кругах говорят, что у Пилявского имеется задумка построить в Горовске торгово-развлекательный центр. А место, которое сейчас занимает интернат, подходит для него идеально, – дедуля замолчал, и я решила, что он выложил всю имеющуюся у него информацию.

– Из всего этого так и просится вывод о том, что у Волохова больше шансов забить сваи на Стрелковой, семнадцать.

– Ан нет! Характер у Федора железный. Он считает, что существует только две точки зрения – одна его, а другая ошибочная. И коль скоро он что-то решил, то другим смертным придется заткнуться. Кроме того, у него тесть в областной Думе сидит. Так что шансы у Волохова и Пилявского примерно одинаковые. Я думаю, что у второго даже поболее будут.

– Ясно, оба ждут не дождутся, когда закончится учебный год и интернат закроется. А мы тут с Самойленко занимаемся мышиной возней, ворошим историю, пишем какие-то письма… Теперь я понимаю, почему Светка Петина отказалась писать статью о сносе интерната. Похоже, ее шеф вразумил. И, скорее всего, они напугались реакции Пилявского, а не Волохова.

– Да, с Пилявским шутки плохи. Полетт, если смотреть правде в глаза, то судьба интерната решена, – подытожил Ариша и, желая меня как-то приободрить, добавил: – По-моему, ты сделала в этом направлении все, что могла. Предпринимать что-то еще ради спасения интерната нет смысла. В конце концов, здание действительно ветхое, как бы беды не случилось… Вон сколько по стране пожаров в домах инвалидов и престарелых было!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».