Табите в свое время довелось побывать на довольно больших судах или рядом с таковыми. Будучи юным помощником капитана на «Жирном рте», она фильтровала глубокие пасти мусорных ям на «Большом Мриттсваре», восхищаясь издалека волшебными наклонными контрфорсами, тремя прозрачными террасами, каждая — со своим микроклиматом. Меньше чем через год, говоря условно, она со знанием дела проводила шаттл между нависающими трубами «Бегемота», этого чудовищного каприза Батшебы Тредголд, носившего по всей системе собственный завод по переработке прецентиума и по своим размерам замечательного в собственной нелогичности его массы. Как-то на своем корабле «Элис Лиддел» Табита даже сгружала таинственный груз на капеллийский системный корабль — одно из стройных золотых судов, молчаливо скользивших по темным пространствам ночи и стоявших на страже субъектов империи, толпами наводнивших свои маленькие миры.

И все же Табита Джут никогда не видела ничего более грандиозного, чем «Фарфоровая Цитадель в Первых Лучах Солнца».

Освобожденные от пут и подталкиваемые к приемному отсеку обрезом трантши Тарко, Табита и Саския, спотыкаясь, прошли мимо останков «Элис Лиддел» и увидели, что двери отсека открыты.

В отсеке собрались все: Капитан Пеппер, Шин и робот, державший в руках Кстаску; а теперь подошли Тарко, Саския и Табита Джут.

Они должны были бы умирать.

Они должны были бы гореть и замерзать и разрываться, и вакуум пространства должен быть забирать весь воздух из их легких.

Но этого не произошло. Они стояли в теплом золотом сиянии, поразительно похожим на земной солнечный свет. И был воздух, внутри и снаружи. Неужели они приземлились? А если так, то где?

Тарко негромко заворчала и подтолкнула их вперед, к самому краю.

Они посмотрели вниз.

Прямо под кораблем, далеко, далеко внизу, лежал город. Это была изящная конфигурация стройных башен и стеклянных зданий, расположенных древними ярусами. По его виадукам, как жучки, сновали, разноцветные автомобили, с высоты казавшиеся движущимися драгоценностями. Похоже, там было большое количество техники, подъемных кранов со стрелами, порталов и сходней, но более подробно рассмотреть что-либо было трудно из-за дымки золотого света, наполнявшего рвавшуюся в него пустоту.

Табита оттащила Саскию от порога.

Шин послал вперед робота.

Тот подошел, сделав всего два лязгающих шага, и протянул металлический сверток женщинам.

Саския тупо взяла его. Прижала к своей груди, словно ребенка.

Табита посмотрела на него.

— У тебя неприятности, — коротко сказала она. Она не смотрела на остальных, меньше всего — на капитана Пеппера.

Он стоял, опираясь одной рукой на измятый корпус «Элис Лиддел», и курил сигару. Табита заметила, что останки ее корабля были установлены на рельсы, словно для разгрузки.

Пеппер сдвинул назад свою кепочку.

— Прекрасно, — объявил он.

Шин наблюдал за ними, сложив руки. Все молчали.

— Ну, — сказал Пеппер, — думаю, пора прощаться.

Табита не стала оглядываться, чтобы увидеть, как ухмыляется, опираясь на погубленный им корабль.

Капитан напутствовал их:

— А теперь поосторожней!

Тарко неожиданно зарычала и грубо пихнула их своим оружием, вытолкнув за борт.

Табита закричала и прижала к себе Саскию одной рукой, другой держась за сумку. Саския пронзительно взвизгнула и обхватила Кстаску. Все вместе они потеряли равновесие, заскользили и вывалились из «Уродливой Истины» в космос.

А там, коалесцируя сквозь вакуум, как многокилометровый прожектор, их подхватили и окутали золотые лучи захвата «Фарфоровой Цитадели», развернули вокруг них свою атмосферу и повлекли к находившейся внизу палубе ногами вперед мягко, как пух.

Это было как падение во сне, которое не могло причинить никакого вреда. Пока они спускались, медленно и ровно, на огромных парашютах из света, ни один волосок не шевельнулся у них на голове.

— Что это? — воскликнула Саския, крепко прижимаясь к Табите. — Где мы?

Табита посмотрела вниз, на неясно мерцающий залив внизу, и у нее перехватило дыхание.

Это был пейзаж Утопии, созданный каким-нибудь небесным инженером: город, мягко мерцавший, как хрустальная корона, возведенный на мелком овальном подносе из белого металла. Но это был не город, не платформа и даже не планета.

Густой свет смягчал все линии и делал расплывчатыми все детали, но все равно создавалось впечатление архитектуры поразительного размаха и смелости; величия просто необъятного. По обе стороны овала, распростершись далеко за пределы видимости, располагались широкие белые крылья, скошенные вперед и назад, достигая высоты башен и даже возвышаясь над ними. Впереди (потому что сейчас стало ясно, драматически ясно, что это было сооружение, созданное для передвижения, — огромный корабль, по сравнению с которым даже неуклюжие громады зиккуратов эладельди казались карликами) поднималась белая палуба, мягко закругляясь, как шея огромной птицы, в сторону носа, которого не было видно. Корма его простиралась далеко в темноту, заслоняя холодный свет галактики.

Табита заговорила, понизив голос, как человек, впервые ступивший под сень великого кафедрального собора.

— Это звездный корабль, — сказала она.

Так оно и было. Это была «Фарфоровая Цитадель в Первых Лучах Солнца», и приближаясь к ней вот так, неожиданно, они увидели ее во всем величии, которое и предполагало ее название. Капсулы и ромбы зеленого и желтого цвета поблескивали на ее белых палубах, как засахаренные фрукты, рассыпанные на скатерти. Каждая была размером с «Анаконду», становившуюся все меньше над их головами. Выпуклости, напоминавшие шляпки грибов, оказались ротондами, куполами обсерваторий и орудийными башнями. А переплетения нитей, похожие на легкий газ, которые только-только становились видимыми невооруженным глазом, были монорельсами и трубопроводами, артериями энергии и коммуникаций.

Саския крепко прижимала бесчувственное тело Херувима к своему плечу.

— Он капеллийский?

— Капеллийский.

Саския выскользнула из объятий Табиты, оттолкнулась свободной рукой и головой вперед поплыла в сторону, изящная, как ныряльщик. Она выглянула вниз, на открытое пространство между огромной техникой. Казалось, именно туда они и направляются. Там собрались какие-то фигурки, маленькие, как клещи.

— Смотри, — Саския повела рукой, указывая вперед.

Табите тем временем удалось пристроиться в неловкую позу, словно она собиралась скользить в воздухе на спине, опираясь на руки и ноги. Она пыталась сесть, глядя вниз между ногами.

Они все еще находились на высоте, вдвое превышавшей высоту зданий. Машины подмигивали им мягко сиявшими стеклянными глазами. Это были прожекторы того луча, по которому спускались Табита и Саския. Крохотные человечки, собравшиеся на арене между прожекторами, ждали, чтобы принять их. Когда они спустились на высоту крыш, Табита увидела, что все фигуры — синие; одинаково синие.

— Эладельди, — сказала Саския, признавая неизбежное.

Если это и была Утопия, то не для них.

Саския сжала Кстаску обеими руками и стала кататься в луче, словно в надежде поплыть против течения. Ее волосы плавали вокруг ее головы, как ореол из белых водорослей. Ее глаза широко раскрылись от удивления и она ахнула, пристально глядя в дымку, витавшую над ними.

Табита оглянулась. Всего в двадцати метрах над ними висел большой закругленный предмет; ныряя и покачиваясь, как полуспущенный воздушный шар, он следовал за ними вниз.

Это была Элис. Капитан Пеппер доставлял и ее, как обещал. Под ней и рядом с ней висел темный, изогнутый силуэт, сопровождая ее в неуклюжем спуске.

Теперь женщины и Херувим падали в широкий каньон из блестящего стекла, мельком отмечая офисы, комнаты управления, мастерские, балконы, где разные фигурки: эладельди, веспане, роботы — отрывались от дел, чтобы поглазеть, как они проплывают мимо.

Палуба поднялась вверх, чтобы встретить их. Там был силовой пузырь, чтобы смягчить их падение и падение закругленного предмета, прибывшего секундой позже, свалившись с ослепительного света. Он слегка ударился, упав рядом с ними и остался лежать.