Как указывает Динесман, в начале 1860-х гг. с Долгорукой (к тому времени женой генерала П. П. Альбединского) познакомился И. С. Тургенев, и она послужила ему прототипом героини романа «Дым» — Ирины Ратмировой (А. Б.).

Автограф — ИРЛИ. Р. 1. Оп. 27. № 76. Л. 3.

Первая публикация — Звенья. 1932. Кн. 1. С. 87.

Печатается по автографу.

При первой публикации снабжено обширным комментарием Е. П. Казанович (с. 87–91): «Четверостишие «Спиритистическое предсказание» относится ко времени начала Крымской кампании, когда Тютчев особенно увлекался спиритизмом, правильнее сказать — той отраслью его, которая называется в обыденной речи «столоверчением», и искал у двигающихся столов ответа на особенно захватывавшие его в те годы вопросы об исходе кампании и о будущей судьбе России. Об этом увлечении поэта мы знаем из разных печатных источников, и более подробно из дневника А. Ф. Тютчевой-Аксаковой». «Отец провел у меня вчерашний день, — записывает она 14 ноября 1853 года. — Он с головой увлечен столами, не только вертящимися, но и пророчествующими. Его медиум находится в общении с душой Константина Черкасского <…> Теперь эта душа, став православной и патриотичной, проповедует крестовый поход и предвещает торжество славянской идеи. Странно то, что дух этого стола как две капли воды похож на дух моего отца: та же политическая точка зрения, та же игра воображения, тот же слог. Этот стол очень остроумный, очень вдохновенный, но его правдивость и искренность возбуждают во мне некоторые сомнения» (При дворе-1. С. 128). А в другом месте, 6/18 апреля 1854 г.: «Мой отец находится в состоянии крайнего возбуждения, он весь погружен в предсказания своего стола, который по поводу восточного вопроса и возникающей войны делает множество откровений, как две капли воды похожих на собственные мысли моего отца. Стол говорит, что восточный вопрос будет тянуться 43 года, что он разрешится только в 1897 г., когда потомок теперешнего императора вступит на константинопольский престол…» (там же. С. 135–136) и т. д.

Четверостишие могло быть написано в промежутке между этими двумя записями дневника, т. е. между ноябрем 1853 г. и апрелем 1854 г., скорее, ближе к последнему, когда начались военные действия на Дунае, вначале удачные для русской армии; на это последнее обстоятельство как будто намекает и первая строка четверостишия…» (Э. З.).

Автографы (2) — РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 22. Л. 50 об.; РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 31. Л. 1–1 об.

Первая публикация — Изд. 1868. С. 163. Вошло в Изд. СПб., 1886. С. 205; Изд. 1900. С. 207.

Печатается по автографу РГАЛИ. См. «Другие редакции и варианты». С. 284^*.

Первый автограф — в письме поэта к Эрн. Ф. Тютчевой от 11 августа 1854 г. из Петербурга. Второй (РГАЛИ), беловой, в нем стихотворение имеет заголовок «Лето 1854».

Автографы отличаются вариантами 1-6-й строк. Автограф РГБ: «О это лето, это лето — / Мне подозрительно оно — / Не колдовство ли просто это? — / И нам за что подарено? — / Смотрю тревожными очами». Автограф РГАЛИ: «Какое лето, что за лето! / Да это просто колдовство — / И как, прошу, далось нам это / Так ни с того и ни с сего?.. / Гляжу тревожными глазами». Во втором автографе Тютчев избегает повторения слова «это» в 1-й и 3-й строках, а также переделывает 4-ю строку, в которой ритм стихотворения требовал смещения нормативного ударения в слове «подарено». Изменение 5-й строки во втором автографе обусловлено общим стилем, приближенным к разговорному: поэт употребляет слово «глаза» вместо возвышенного «очи». В варианте первой строфы второго автографа отчетливее звучит мотив неразгаданного очарования, непостижимости красоты природы: усиливается значение слова «колдовство», ставшего в конце 2-й строки ритмически ударным.

Все издания печатают стихотворение по автографу РГАЛИ, но без заголовка. Изд. 1868 и Изд. СПб., 1886 дают вариант 4-й строки: «Так ни с того и ни с чего», искажая устойчивое выражение «ни с того ни с сего», употребляемое поэтом. В этих же изданиях есть вариант 12-й строки: «Под старость лишь тревожит нас» (в автографе: «Под старость лишь смущает нас»).

Датируется августом 1854 г.

Перекликается со строками из письма поэта к Эрн. Ф. Тютчевой от 5 августа 1854 г.: «Какие дни! Какие ночи! Какое чудное лето! Его чувствуешь, дышишь им, проникаешься им и едва веришь этому сам. Что мне кажется особенно чудесным — это продолжительность, невозмутимая продолжительность этих хороших дней, внушающая какое-то доверие, называемое удачей в игре. Уж не отменил ли Господь окончательно в нашу пользу дурную погоду?» (СН. 1915. Кн. 19. С. 215) (А. Ш.).

Автограф — РГБ. Ф. 308. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 59 об. — в письме к Эрн. Ф. Тютчевой, от 11 сентября 1854 г. из Петербурга.

Первая публикация — Изд. 1868. С. 171. Вошло в Изд. СПб., 1886. С. 212; Изд. 1900. С. 213.

Печатается по автографу.

В автографе выражение «до свиданья» подчеркнуто.

Датируется 11 сентября 1854 г. в соответствии с датой письма.

В письме четверостишию предшествует следующий текст: «Я терпеть не могу писать на авось, предрешать будущее… Но так как не совсем невозможно, что вы выехали из Овстуга девятого, как предполагали, и что завтра, послезавтра вы можете приехать в Москву, я не хочу, чтобы твоя надежда получить там известия от меня была обманута. Вот почему я решаюсь адресовать тебе туда эти несколько строк, прося госпожу Судьбу (как говорил, кажется, граф де Местр) принять в соображение те причины, которые я только что изложил, и простить мне, что я беру на себя смелость предполагать, что вы благополучно прибыли в Москву. О, как я далек от преувеличенного доверия и как мало расположен грешить избытком спокойствия. Итак, до скорого свидания. Да хранит вас Бог…» (СН. 1915. Кн. 19. С. 220).

26 июля 1858 г. поэт писал Эрн. Ф. Тютчевой: «Никто, я думаю, не ощущал больше, чем я, свое ничтожество пред лицом этих двух деспотов и тиранов человечества: времени и пространства». Время, по выражению Ю. М. Лотмана, изучавшего поэтический мир Тютчева, — такой же его враг, как и пространство: «оно разъедает бытие, превращая его в небытие». «Эти категории не были для Тютчева философскими абстракциями, а входили в его непосредственное каждодневное жизненное самоощущение, переживались им как бытовая реальность. Ощущение это было тем сильнее, что Тютчев не относил, как это делает большинство людей, пространство и время к естественным и, следовательно, незамечаемым категориям бытия. Само наличие их причиняло ему вполне реальное и ощутимое страдание» (Тютч. сб. 1990. С. 123, 133) (Ф. Т.).

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 31. Л. 2–3.

Список — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 184 (тетрадь Е. Ф. Тютчевой). Л. 57–57 об. Корректурный листок Раута — РГИА. Ф. 772. Оп. 6. 1855. Ед. хр. 150786. Л. 7.

Первая публикация — Изд. 1868. С. 164, с датой «декабрь 1854 года», неверной, по мнению К. В. Пигарева (Лирика II. С. 366). Затем — Изд. СПб., 1886. С. 207, «1854»; Изд. 1900. С. 201, «(декабрь) 1854».

Печатается по Изд. 1868, где при жизни поэта опубликован наиболее оформленный и выверенный текст произведения. См. «Другие редакции и варианты». С. 284^*.

Датируется по списку Е. Ф. Тютчевой, где перед стихотворением помечено: «1854 г. 24-го Октября».

Автограф занимает два листа разного формата, что, возможно, послужило основанием для Г. И. Чулкова говорить о двух автографах (Чулков II. С. 347). Наверху первого листа надпись: «Е. Поповой. 1854». Ниже — три строфы: первая, вторая и пятая (соответственно изданию), отделенные друг от друга горизонтальными чертами, без особых помет. На втором листе дан вариант четвертой строфы и первый стих пятой строфы, которая заключает текст стихотворения в списке Е. Ф. Тютчевой (там же). После всего внизу приписка: «и т. д.».