19-ое февраля 1864* И тихими последними шагами Он подошел к окну. День вечерел И чистыми, как благодать, лучами На западе светился и горел. И вспомнил он годину обновленья, Великий день, новозаветный день — И на лице его от умиленья Предсмертная вдруг озарилась тень. Два образа, заветные, родные, Что как святыню в сердце он носил — Предстали перед ним — Царь и Россия, И от души он их благословил. Потом главой припал он к изголовью: Последняя свершалася борьба, И сам Спаситель отпустил с любовью Послушного и верного раба. "Не все душе болезненное снится…" Не все душе болезненное снится *: Пришла Весна — и небо прояснится. "Утихла биза… Легче дышит…" Утихла * биза *…Легче дышит Лазурный сонм женевских вод — И лодка вновь по ним плывет, И снова лебедь их колышет. Весь день, как летом, солнце греет — Деревья блещут пестротой — И воздух ласковой волной Их пышность ветхую лелеет. А там, в торжественном покое, Разоблаченная с утра,— Как откровенье неземное — Здесь сердце так бы все забыло, Забыло б муку всю свою,— Когда бы там — в родном краю — Одной могилой меньше было… "Весь день она лежала в забытьи…" Весь день она лежала в забытьи *, И всю ее уж тени покрывали — Лил теплый летний дождь — его струи По листьям весело звучали. И медленно опомнилась она, И начала прислушиваться к шуму, И долго слушала — увлечена, Погружена в сознательную думу… И вот, как бы беседуя с собой, Сознательно она проговорила (Я был при ней, убитый, но живой): «О, как все это я любила!..» · · · · · · Любила ты, и так, как ты, любить — Нет, никому еще не удавалось — О Господи!.. и это пережить… И сердце на клочки не разорвалось… Императрице Марии Александровне*
<1> Кто б ни был ты, но, встретясь с ней, Душою чистой иль греховной, Ты вдруг почувствуешь живей, Что есть мир лучший, мир духовный. <2> Как неразгаданная тайна, Живая прелесть дышит в ней — Мы смотрим с трепетом тревожным На тихий свет ее очей — Земное ль в ней очарованье, Иль неземная благодать?.. Душа хотела б ей молиться, А сердце рвется обожать… "О, этот Юг, о, эта Ницца!.." О, этот юг, о, эта Ницца *… О, как их блеск меня тревожит — Жизнь, как подстреленная птица, Подняться хочет — и не может… Нет ни полета, ни размаху — Висят поломанные крылья — И вся она, прижавшись к праху, Дрожит от боли и бессилья… Encyclica[5]* Был день — когда господней правды молот Громил, дробил ветхозаветный храм *, И, собственным мечом своим заколот, В нем издыхал первосвященник сам. Еще страшней, еще неумолимей И в наши дни — дни Божьего суда — Свершится казнь в отступническом Риме Над лженаместником Христа. Столетья шли, ему прощалось много, Кривые толки — темные дела — Но не простится правдой Бога Его последняя хула… Не от меча погибнет он земного, Мечом земным владевший столько лет, — Его погубит роковое слово: «Свобода совести есть бред!» Князю Горчакову* Вам выпало призванье роковое, Но тот, кто призвал вас, и соблюдет. Все лучшее в России, все живое Глядит на вас, и верит вам, и ждет. Обманутой, обиженной России Вы честь спасли, — и выше нет заслуг *; Днесь подвиги вам предстоят иные: Отстойте мысль ее, спасите дух… *"Когда на то нет божьего согласья…" Когда на то нет Божьего согласья *, Как ни страдай она, любя, — Душа, увы, не выстрадает счастья, Но может выстрадать себя… Душа, душа, которая всецело Одной заветной отдалась любви И ей одной дышала и болела, Господь тебя благослови! Он милосердный, всемогущий, Он, греющий своим лучом И пышный цвет, на воздухе цветущий, И чистый перл на дне морском. вернутьсяЭнциклика (лат.), т. е. папское послание. |
