— Рене! — позвал отец. — Достань-ка, сынок, свою географическую карту. Живо!

Миг — и карта лежала на столе.

— Как называется эта страна? — спросил отец.

— Советская Россия, — ответил Рене, в недоумении глядя на отца.

Тот молчал. И вдруг Рене подпрыгнул от радости и закричал:

— Браво! Я еду в Советскую Россию! Ты выполнил своё обещание!

Улыбалась мать. Весело смеялся отец. И только бабушка покачала головой.

— Ещё потеряешься где-нибудь…

Рене вопросительно посмотрел на отца. Потом на карту. Между Ниццей и Россией лежало несколько стран.

— Не пропадём, — засмеялся Рене и щёлкнул языком. Но тут же им овладело сомнение.

— Конечно, отец, ты меня проводишь до Парижа?

— Конечно… не провожу! — ответил тот.

— Но почему?

— Да потому, что за мой серый пиджак в скупочном магазине дали столько франков, сколько стоит твой билет до Парижа.

Только сейчас Рене заметил, что отец вернулся без пиджака. Стало немножечко грустно.

— Ничего, сынок, — гладя его чёрные вихры, произнёс отец, — пиджак купим после второго урожая, а такая поездка бывает один раз в жизни.

Рене-старший и сам не раз мечтал побывать в России. Удивительная страна! Удивительный народ! Ещё в партизанах он подружился с одним русским. Сашей его звали. Как он рассказывал о своей родине! И когда профсоюз предложил Рене-старшему путёвку для сына в Артек, он не задумываясь дал согласие.

На другой день Рене уехал. Когда в Париже он сошёл с поезда, то сразу растерялся. Что делать? Куда идти? Вокруг были незнакомые люди. Все куда-то торопились. И вдруг в толпе мальчик заметил невысокого человека в тёмно-синем берете. 'На груди его висел плакат: «Рене Паолини, тебя ищут. Иди сюда!»

— Вот я, Рене Паолини! — обрадовано крикнул мальчик. — Бонжур, месье!

— Габриэль Пери — вожатый «Союза отважных», — представился незнакомец.

— Вы тоже едете в Советский Союз? — спросил Рене.

— Да, мы едем вместе.

— Отлично, месье. Я думаю, мы с вами поладим. Не так ли? — степенно проговорил Рене, протягивая руку Габриэлю, а сам подумал: «Всё же нужно доказать советским ребятам, что я неплохой циркач».

Утром, когда горн пропел подъём, Рене вышел из комнаты… на руках и прямо по дорожке направился к столовой. Среди зелени мелькали его загорелые ноги. Возле столовой стоял Габриэль. Он остановил Рене и поставил его на ноги. Ничего не сказал, только укоризненно покачал головой. Рене вернулся в спальню в самом весёлом настроении. Он был уверен, что ребята поражены его трюком. Но все занимались своими делами: кто заправлял кровать, кто чистил тапочки. Рене удивился: никто не похвалил его. Даже новый друг Володя Белкин. «Ну, ничего, — про себя подумал он, — ребята просто не заметили…»

В столовой Рене решил показать новый номер. Неожиданно для всех он выскочил из-за стола и подбежал к дежурной Оксане. Ловко подхватил поднос с чашечками кофе. На глазах у изумлённой Оксаны поднос закружился на руке у Рене, как волчок. Оксана зажмурилась и вскрикнула. Когда она открыла глаза, то увидела перед собой всё тот же поднос и улыбающегося Рене. Ни одна капелька кофе не вылилась из чашек.

— Мерси! — вежливо поблагодарил он Оксану и как ни в чем не бывало уселся за стол завтракать. «Теперь-то они поймут, на что я способен», — подумал Рене.

Но и на этот раз ребята молчали. Конечно, трюк Рене им понравился, но все знали, что такие шутки не для столовой, а для вечера-фокусов и загадок.

— В конкурсе фокусников ты можешь надеяться на приз заметил Володя Белкин.

Долгое время Рене не мог привыкнуть к некоторым артековским словечкам. Он не находил их даже в разговорнике. Особенно часто спотыкался он на слове «абсолют». По-французски оно означало «безусловно», а по-артековски «тихий час».

— Зачем «безусловно» спать днём, когда для этого есть ночь? — говорил он и, убегая к морю, ложился на горячую гальку. Загорал, смотрел, как разбиваются на камнях волны, и как ни уговаривал его Габриэль, ни за что не соглашался идти спать.

Но однажды Габриэль не нашёл Рене на обычном месте. Он прибежал в лагерь, поднял ребят. Звено рассыпалось цепочкой по парку и берегу. Первым подал сигнал Володя. Он стоял возле опрокинутой лодки и махал рукой. Ребята подбежали к нему.

Под лодкой, свернувшись калачиком, сладко спал Рене.

— Слышите… храпит, — улыбаясь проговорил Володя.

Ребята подняли лодку, отнесли её в сторону. Рене продолжал спать. Тогда Володя взмахнул рукой, и по его команде все громко и дружно проскандировали:

— Аб-со-лют! Аб-со-лют!

Рене вскочил, испуганно глядя по сторонам.

С тех пор он понял, что означает у артековцев «абсолют»!

Конечно, трудно привыкать к новым порядкам, но Реие старается: научился сразу же вскакивать по сигналу горна, и аккуратно застилать постель, и дежурить в столовой. Последнее ему особенно нравится. В белоснежном фартуке и колпаке он носится от столика к столику.

— Рене! Рене! — раздаётся со всех сторон.

И Рене всё успевает. Одним подаёт соль, другим — суп. А третьим — добавку компота.

— Кушайте здоровье! Кушайте здоровье! — весело приговаривает он.

Сибирячка Таня Свиридова, высокая курносая девочка, вместе с поваром взяли шефство над Рене.

— Приедешь в Ниццу, научишь бабушку делать сибирские пельмени, — говорит Таня, раскатывая тесто.

Рене внимательно смотрит и мечтает о том, как скажет дома бабушке:

— А не сварить ли нам на ужин пельмени?

— Какие пельмени? — удивится бабушка.

— Сибирские! — с гордостью ответит Рене. — Приготовь тесто и мясо. Всё остальное сделаю я. Вот будет здорово!

Много друзей в Артеке у Рене, но больше всех ему нравится Володя. Он весёлый и умный, он учит Рене русскому языку. Рассказывает так интересно о своём городе, об отце, который во время войны был офицером, дошёл до Берлина. А Рене рассказывал о своём отце. Однажды Рене неожиданно попросил:

— Володя, сделай мне один презент.

— Конечно, Рене, — с готовностью согласился Володя.

— Я так и знал, что ты не откажешь мне. Хочу получить вот этот пионерский галстук.

Володя сел рядом с Рене, обнял его.

— Галстук я тебе подарить не могу. Понимаешь?

— Не понимаю.

— Пионерский галстук — это не марка и не значок… Хочешь, я тебе свой альбом с этикетками отдам?

— Значит, не можешь?

— Не могу.

— А я думал, что ты мой друг…

— Ах, Рене! Ну разве можно так говорить? Мне не жаль галстука, но заслужить его нужно… Подумай об этом.

— Хорошо, я подумаю, — соглашается Рене.

Он думает об этом весь вечер и всё утро. Ему хочется поделиться своими мыслями с Володей, но его нигде нет — ни на берегу, ни в палатке, ни в морском клубе. Как в воду канул. Рене грустно. Куда запропастился Володя? А вот и он. Идёт навстречу Рене, улыбающийся, весёлый. В руках у него маленький ломик и лопата.

— Зачем инструмент? Клад будешь искать? Без меня? — Рене забрасывает Володю вопросами.

— Что ты, Рене! Какой клад? Мы строим дорогу серьёзно отвечает Володя. — Ребята первого лагеря узнали, что недалеко от Артека идёт стройка. Прокладывают дорогу. Участок трудный. Вот пионеры и решили помочь рабочим.

— Что вы будете от этого иметь? — интересуется Рене.

— Радость и крепкие мускулы, понял?

— Но вам заплатят? Володя кивает головой.

— А что вы себе купите на эти деньги?

— Купим игрушки… Только не себе, а детям Алжира. Пошлём им посылку. Теперь понял?

Рене Паолини молчал. Ему вспоминается демонстрация в Ницце. Отец Рене нёс плакат, на котором было написано: «Свободу Алжиру! Долой грязную войну». Полицейский ударил его резиновой дубинкой по голове. Потом несколько дней Рене-старшего держали в полицейском участке.

— Рене, — добродушно говорит Володя, — и ты можешь с нами поработать. Согласен?

— Браво! Бьен! Согласен! — кричит Рене и на радостях делает стойку.

Утром отряд вышел на строительство дороги. Над сводной колонной неслась задорная песня: