Повернувшись, Вульф схватил левой рукой третьего противника за кисть, сжимавшую нож, а правой врезал четвертому в грудь. Ребра глухо хрустнули, и парень с криком боли покатился по полу. Неожиданно тот, кого Саксон удерживал за руку, вцепился ему зубами в плечо. Резким движением Вульф сломал ему шею и отбросил обмякшее тело прочь.

Последний из Змеенышей с громкими стонами пытался отползти в сторону. Саксон наклонился, сгреб его за шиворот и легко поднял в воздух так, что их лица оказались друг напротив друга. На лбу у мальчишки выступил пот, зубы застучали.

— Кто ты?

— Я Саксон. Вульф Саксон. Меня не было, но сейчас я вернулся и хочу видеть мою сестру. Если кто-то попытается подняться и помешать нашей встрече, ручаюсь, я смогу убедить его, что это не самая удачная мысль. Тому, кто рискнет побеспокоить нас, сильно не поздоровится.

Он отпустил Змееныша и, не оглядываясь, пошел наверх. На втором этаже царил полумрак. Свет с трудом пробивался сквозь невыразимо грязные окна. На дверях, покрытых старой шелушащейся краской, были вырезаны номера. Когда-то номерки здесь привинчивались, но неизвестные воришки давно ободрали их, надеясь выручить хоть жалкие гроши. Если какая-нибудь вещь в Чертовом Крюке не прикреплялась намертво к своему месту или не охранялась, она считалась ничьей.

Вульф подошел к нужной двери и вдруг замер в нерешительности. Полно, да хочет ли он увидеть, в кого превратилась за эти годы, маленькая Анна? Каким замечательным парнем был Билл Дойл — смелым, надежным, гордым. Саксон опустил голову. Его сестру зовут Аннатея, а не Дженни Гроув. Лучше всего повернуться и уйти, чтобы не осквернить хранящийся в памяти светлый образ. Вульф сжал кулаки, отгоняя искушение. Нет, он должен знать! Что бы ни случилось, это его семья, возможно, он сможет чем-нибудь помочь. Саксон настойчиво постучал в дверь. В комнате послышались неуверенные шаги.

— Кто там? — спросил испуганный голос.

Ледяная рука сжала сердце Вульфа. Голос явно принадлежал пожилой женщине.

— Это я, Анна, — неожиданно хрипло ответил Саксон. — Это я, твой давно исчезнувший братик Вульф.

За дверью наступила тишина. Затем заскрипели отодвигаемые засовы, и перед Саксоном появилась женщина средних лет с изможденным лицом, одетая в грязный рваный халат. Седеющие волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Никогда прежде Вульф не встречал ее. Внезапно волна радости нахлынула на Саксона. Конечно, он ошибся. Надо поскорее извиниться перед старой леди за беспокойство и уйти. Но готовые сорваться с языка слова застряли у него в горле. Женщина наклонилась вперед и дрожащей рукой дотронулась до Вульфа. Лицо ее выражало неописуемое изумление.

— Господи, Вульф, неужели это ты?

— Аннатея?

Женщина печально улыбнулась.

— Уже много лет никто не называл меня так. Войди, Вульф. Войди и расскажи, зачем ты покинул нас когда-то?

Она отступила в сторону, приглашая Саксона, пытающегося найти хоть какие-то слова в ответ, и закрыла за ним два тяжелых засова. Стоя посреди комнаты, Саксон растерянно озирался по сторонам. Вокруг было чисто, насколько вообще чистота возможна рядом с доками; мебель, хотя и обшарпанная, все же казалась слишком респектабельной для Громовой улицы.

Женщина указала на один из дряхлых стульев, стоящих у стены, а когда Вульф уселся, опустилась в стоящее рядом кресло. В тишине было слышно, как потрескивают ее суставы, словно сырые дрова в огне. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Саксон искал и не находил в старом морщинистом лице знакомых черт его сестрички.

— Я слышал, ты вышла замуж, — произнес он наконец.

— Да, за милого Робби. Помнишь, такого веселого, непоседливого, полного великих планов. Порой мне кажется, я вышла за него замуж, потому что он напоминал тебя. Мне не следовало так поступать, но я была совсем одинока, а он слишком настойчив. Робби сбежал через двенадцать месяцев. Как-то утром я проснулась, а его уже нет рядом. Оставил мне только коротенькую записку, в которой благодарил за все. Я больше никогда не видела муженька, да и не очень хотела этого. Деньги у меня кончились, а после Робби мне пришлось выплатить за него много долгов. Но я рассчиталась со всеми.

— Подожди, — прервал ее Саксон, — почему семья не помогла тебе?

Дженни Гроув мрачно покачала головой.

— Я думала, ты знаешь. Все умерли, Вульф. Ты разбил сердце мамы, когда исчез, не сказав нам ни слова. Отец потратил много денег на твои поиски, но все оказалось напрасным. Вскоре мама умерла. Она никогда не отличалась здоровьем. Папа таял на глазах и через год последовал за ней. Георг и Курт ушли в солдаты. Георг вступил в армию, а Курт стал наемником. Помнишь, они вечно спорили друг с другом. Пятнадцать лет назад братья погибли в бою, сражаясь один против другого. Я осталась одна. Долгое время меня поддерживала надежда, что ты вернешься, а потом и она угасла. Наступило отчаяние. Зачем ты это сделал, Вульф? Как ты мог так поступить? Мы все гордились тобой. Как ты мог покинуть нас?

— Я не виноват, — пробормотал Саксон, — я угодил в колдовскую ловушку. Лишь сегодня мне удалось освободиться. Вот почему я не постарел. Для меня двадцать три года проскользнули, как один день.

— Зачем ты пошел воровать? — спросила Дженни. — Ты же бросил это дело. Ты обладал здоровьем, властью, общественным положением. Зачем тебе понадобились несчастные гроши?

— Прости меня.

Она устало посмотрела на него, и Вульф не смог выдержать ее взгляда и отвернулся. Повисло тяжелое каменное молчание.

— Почему… ты Дженни Гроув? — спросил Саксон, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Женщина пожала плечами.

— Ты вытащил нас из Северной окраины, показал лучшую жизнь. Теперь я жалею об этом. Трудно возвращаться в грязь, если ты повидал прекрасный мир. Аннатея, счастливая и жизнерадостная, превратилась в призрак, который следовало побыстрее забыть, чтобы не сойти с ума. Так я стала Дженни Гроув, жалкой тварью, которой не о чем вспомнить.

— А друзья? Неужели они не могли помочь?

— Друзья? Ты бы удивился, как быстро исчезают друзья, когда нет денег. После тебя осталось также немало врагов, готовых отыграться на нас за то, что вытерпели от тебя. Те, кого мы считали почти членами семьи, перестали даже разговаривать с нами. Их трудно винить за это, из-за твоего исчезновения и они оказались в тяжелом положении. Но не все отвернулись от нас. Билли Дойл — ты помнишь Билли? — помог мне выплатить долги Робби и начать жить заново. Но я его в конце концов прогнала. Он был частицей прошлого, которое я хотела забыть. Милый Билли, кажется, он любил меня. Помнишь ли ты Билли?

— Помню, — вздохнул Саксон. — Это он направил меня сюда.

— Как мило с его стороны.

— Да, очень. Он сказал, будто… все знают тебя. Чем ты занимаешься теперь?

— Я гадаю на картах, предсказываю будущее… и так далее. Папа бы меня не одобрил, но на жизнь хватает. Я просто говорю людям то, что они хотят услышать, и все уходят довольные. У меня даже есть постоянные клиенты.

Саксон невольно улыбнулся.

— Странное занятие, но не самое плохое. Из слов Билли мне показалось, будто ты… ну…

— Сделалась ночной пташкой? Да, я зарабатывала и этим, пока не стала слишком старой. Тогда я решила, что провожу слишком много времени в постели, и взялась за карты. Что тебя так потрясло, Вульф? Почему у тебя такой убитый вид? Не огорчайся, в Северной окраине найдутся профессии и похуже. Зачем ты пришел, Вульф? Что тебе от меня нужно?

Саксон поднял голову.

— Ты моя сестра.

— Я Дженни Гроув. Аннатея Саксон умерла много лет назад. Уходи, Вульф. Нам не о чем больше разговаривать. Лучше всего просто забыть друг друга. Уходи, Вульф, прошу тебя.

Саксон медленно поднялся. Он чувствовал себя словно заживо погребенным.

— Я добуду денег и принесу тебе. Я еще вернусь, Анна. До свиданья.

— Прощай, Вульф.

Больше ничего не было сказано. Саксон, не оборачиваясь, пошел по коридору, а Дженни захлопнула дверь и, прижавшись лбом к дубовым доскам, зарыдала.