— Одного права голоса нам мало, — громко сказала Стиви Блю Первая. — В обмен на нашу поддержку мы требуем всех гражданских прав для клонов и экстрасенсов. Иначе мы пойдем своим путем и будем биться, пока кто-нибудь из нас — мы или вы — не будет уничтожен.
— Точно! — сказала Стиви Третья. Она подняла вверх сжатый кулак, вокруг которого тут же заплясали язычки голубого пламени.
— Прекратите, или я включу огнетушители, — спокойно сказал Рэндом. Стиви Третья, поколебавшись, опустила руку. Пламя угасло. — Ну, честное слово, — продолжил Джек, — разве можно так заводиться? Давайте, ребята, не будем отвлекаться по пустякам. Иначе мы проиграем раньше, чем вступим в борьбу. Забудем о разногласиях — нас с вами многое роднит. Мы все хотим стащить Лайонстон с Железного Трона. И мы можем договориться, кем или чем именно мы хотим ее заменить. Это и будет началом нашей новой демократии.
Раздались жидкие аплодисменты. Люди были готовы выслушать Рэндома, но слова его их не убедили.
— Меня все же очень беспокоят «чужие», — сказала Евангелина Шрек. — Они ведь и в самом деле существуют. И один-единственный их корабль смог превратить в руины не что-нибудь, а главный космопорт Голгофы. Предполагается, что за Черной Тьмой обитает по крайней мере две неизвестные нам расы. Что, если они объединятся и вместе нападут на людей? В таком случае пришельцы для нас гораздо страшнее, чем Лайонстон.
— В таком случае нам надо победить ее, пока они не прилетели, — сказал Жиль. — Если Империя будет, как и сейчас, разобщать нас, мы и надеяться не можем противостоять объединенным силам двух неизвестных рас. Необходимо, чтобы все мы объединились перед лицом общей опасности. Лайонстон никогда этого не допустит — следовательно, мы должны свергнуть Лайонстон до появления врага. Пока у нас еще есть время.
— Все знают, кто вы такой, — сказал Финлей Кэмпбелл, задумчиво разглядывая Жиля. — Вы человек-легенда. Вашу биографию изучают в школах, о вашей жизни снимают фильмы и ставят пьесы. Девять сотен лет назад вы стали Первым Мечом Империи. Впервые в истории. Вы — воплощение всего лучшего, что было в Первой Империи. Как же мы можем быть уверены, что ваше сердце втайне не принадлежит Железному Трону и всему, что с ним связано? Ведь вы столько раз рисковали своей жизнью ради Империи!
— Империи, ради которой я это делал, не существует, — ответил Жиль. — Система давно прогнила. И, что бы вам ни говорили в ваших фильмах и спектаклях, гниение началось уже тогда. Я пытался остановить этот процесс, но что я мог сделать — один против всех? Тут уже не важно было, кто Первый Меч Империи. В конце концов я просто бежал, спасая свою жизнь. А теперь я гляжу на то, во что превратилась Империя, и не узнаю ее больше. Империя Лайонстон — это пародия на государство. Ожившая мечта превратилась в ночной кошмар. А мы должны дать сигнал к пробуждению. Еще не поздно! Мы еще можем все изменить, если возьмемся за дело все вместе.
— Хорошие слова, — сказал Финлей Кэмпбелл. — Но о каких именно переменах мы говорим? Нет смысла рисковать жизнью, чтобы сбросить с престола Лайонстон и посадить на ее место кого-нибудь, кто окажется еще хуже. Прогнила вся система. Я считаю, что мы должны разрушить все и начать заново. Я видел такое… Повторения этого нельзя допустить! Я говорю от имени подполья Голгофы. Мы требуем всеобщего избирательного права, требуем представительства в Парламенте всех слоев населения, включая клонов и экстрасенсов, и — только конституционной монархии. И освобождения всех политических узников.
— Точно! — поддержала его Стиви Третья. — Снести к черту весь бункер № 9 и запретить эксперименты над клонами и экстрасенсами!
— А также положить конец власти кланов, — добавил Джек Рэндом. — Сейчас они контролируют все средства производства. Новое правительство должно разогнать кланы и отобрать у них имущество. Пусть работают и зарабатывают на жизнь, как мы все!
— Эй, постойте! — вмешался Оуэн. — Я пока что верен Железному Трону, хоть та, что сидит на нем, оказалась из рук вон плохой правительницей. Нам нужно только одно — согнать Лайонстон с трона и посадить на ее место человека достойного. Ему мы и предложим принять все необходимые демократические реформы. Если у власти оказались подонки, это еще не значит, что система никуда не годится.
— Нет, значит! — возразила Хэйзел. — Именно система и плодит подонков. Джек прав, начнем все сначала. Пусть у всех будут равные шансы.
Оуэн свирепо уставился на нее.
— То, что ты хочешь, — это хаос! Если никто не будет знать своего места, все просто развалится!
— Ты просто хочешь вернуть обратно свою прежнюю жизнь, — огрызнулась Хэйзел. — Залезть в башню из слоновой кости, отгородиться от мира армией слуг, готовых выполнить любой твой каприз, стоит только пальцами щелкнуть. К черту все это, аристократии! Если у восстания есть какая-нибудь цель, то это — предоставление всем равных шансов на хорошую жизнь.
— И равных прав всем клонам и экстрасенсам, — сказала Стиви Первая.
— Создание новых рынков сбыта, — буркнул Грегор Шрек.
— А также возможность славно пограбить! — добавила Руби Джорни.
— Давайте не будем отвлекаться, — сказал Рэндом. — Не забудьте, что сначала нам надо свергнуть Лайонстон с престола, а потом уж разберемся, чем и как мы ее заменим. Мнений может быть много. Но сейчас мы должны запомнить одно основное правило: враг моего врага — мой друг. Или по крайней мере союзник. И цель восстания — создать единую Империю, способную бросить все свои силы на защиту от внешнего врага. При нынешнем положении дел мы будем драться друг с другом, а не с пришельцами. Не имеет смысла устраивать политические дискуссии сейчас, когда мы даже не знаем, есть ли у нас будущее. А теперь давайте продолжим. Нам еще надо решить вопрос с финансированием. Вооруженные конфликты — штука очень дорогая. Безумно дорогая. Налет на Налоговое управление принес нам миллиарды имперских кредитов, которые хранятся сейчас на секретных счетах повстанцев, но этого хватит лишь для начала. Необходимо построить военные базы — с кораблями, компьютерами и оружием. На тех планетах, где нет своего подполья, следует его создать. Имеющихся подпольщиков необходимо поддерживать материально. Не следует также недооценивать роль вовремя сунутых нужным людям взяток. Без постоянного притока дополнительных средств всего этого осуществить не удастся. Именно поэтому мы и пригласили сюда некоторых полезных людей. Представьтесь, пожалуйста, джентльмены.
— Вовремя вы о нас вспомнили, — сказал Грегор Шрек, и его широкое лицо расплылось в довольной улыбке. — Политические споры — это прекрасно, господа, но ружей на них не купишь. Именно мы, деловые люди, будем решать, состоится ли ваше восстание. Лично я готов предоставить вам деньги и поддержку своего клана в обмен на некоторые уступки в будущем.
— Какого рода уступки? — с подозрением спросил Оуэн.
Но Шрек лишь развел толстенькими ручками:
— Именно это мы и собираемся сейчас обсудить.
— А мне казалось, что вы нынче в одной упряжке с официальной церковью, — сказал Финлей Кэмпбелл. — Неужто я ошибался?
— Нет, — ответил Шрек. — Официально я действительно с церковью. Но это совсем не тот союзник, которого мне хотелось бы иметь. Они обожают приказывать и постоянно вмешиваются в мою личную жизнь. Это становится невыносимым! Надеюсь, что повстанцы лучше награждают своих союзников. Кроме того, я ведь пошел по стопам дочери. Как тебе живется в подполье, Эви, детка? Ты совсем мне не пишешь.
— Мне тут очень хорошо, отец, — ровным голосом ответила Евангелина. — С тех пор, как никто на меня не давит, я стала гораздо счастливее.
— Если ты вернешься домой, ты станешь еще счастливее, — сказал Грегор. — Вернись, Эви, вернись к любящему тебя отцу. И друзья твои по тебе скучают. Помнишь нашу крошку Пенни? Вы так дружили с ней, пока она не попала в бункер № 9. К несчастью, она, бедняжка, не так хорошо, как ты, умела хранить секреты. Ты попыталась спасти ее, но не смогла. Но я помог крошке Пенни выбраться из тюрьмы. У меня большие связи, детка, и я всегда получаю все, что хочу. Сейчас Пенни живет у меня и любит меня, как ты когда-то любила. Возвращайся домой, Эви. Без твоей помощи я недолго смогу защищать Пенни. Ты ведь не хочешь, чтобы с ней что-нибудь случилось, а, Эви?
