Как только Вольфы достроят свою фабрику и начнут производство двигателей, они смогут нанять огромную армию, чтобы оттеснить нас, а на освободившемся месте понастроить новых фабрик. И они не успокоятся, пока полностью нас не истребят. Мы не можем позволить им закончить это строительство. Иначе у нас не будет даже надежды.
— Вы откровенны, — признал Рэндом. — Увы, это обычный сценарий. Правда, обычно все проходит гораздо глаже. А теперь расскажите мне о погоде. Я так понял, она здесь весьма своеобразная.
— Можно сказать и так, — усмехнулся Длинный Джон. — Лет двести назад киберкрысы-хакеры испортили наши погодные спутники. С тех самых пор все времена года длятся у нас по два дня. Многочисленные хозяева планеты пытались починить спутники, но безуспешно. Почти все живое не сумело приспособиться к таким условиям и вымерло. Выжили только самые приспосабливающиеся виды — и теперь они стали более чем странными. Зимой все, кто хоть что-то соображает, впадают в спячку. Весной они просыпаются и заполоняют все вокруг. Летом эти твари живут, дерутся и размножаются. Осенью они жрут и вьют себе гнезда глубоко под землей, чтобы зимой впасть в спячку, а весной снова проснуться. Они очень хорошо умеют приспосабливаться. Научились — за столько-то лет.
Такова вкратце жизнь на Техносе III. Идеальные условия для отдыха. Привозите к нам детей на каникулы. Война, разумеется, продолжается независимо от времени года. Никому нет дела до подобных глупостей. Вы прибыли сюда в первый день зимы — это время считается у нас самым тихим. Мы и наемники Вольфов немного переводим дух, хороним погибших и планируем новые операции. Но не думайте, что вы можете расслабиться. Часа через два все начнется по новой. Так что добро пожаловать в ад, леди и джентльмены! А теперь мы, может быть, обсудим более важные вопросы? Когда прибывают остальные? Как велика обещанная армия? Сколько оружия вы можете нам выделить?
Шторм и Руби молча посмотрели на Рэндома. Он вздохнул и постарался как можно более спокойно встретить взгляд бородатого мятежника.
— Боюсь, что никакой армии нет. Пока нет. Сейчас мы набираем добровольцев для большого восстания в сотнях разных миров, но вы сами понимаете, что это долгий процесс. А те обученные воины, что у нас есть, разбросаны по всей Империи. Каждый находится там, где он может принести максимум пользы. В настоящий момент вы можете рассчитывать только на нас.
— Ушам своим не верю, — сказал Длинный Джон. Судя по голосу, он с трудом сдерживал ярость. — Нам обещали испытанных бойцов под командованием легендарного Джека. А что мы видим? Двух стариков и профессионального убийцу! Объясните мне ради бога, почему я не должен вышвырнуть вас троих на мороз?
В ответ на это Рэндом выхватил из рук Длинного Джона дисраптер, одной рукой поднял бородача за шиворот, а другой приставил оружие к его подбородку. Длинный Джон выпучил глаза и смешно задрыгал ногами в воздухе. Его товарищи еще никак не успели среагировать, а Рэндом уже вернул своего пленника на пол и протянул ему оружие. Бородатый мятежник машинально взял дисраптер и смущенно заморгал. Мятежники переглянулись. Мэри Разорви Глотку усмехалась во весь рот.
Руби фыркнула:
— Рисуешься, Джек.
Длинный Джон вновь обрел чувство собственного достоинства и важно кивнул Рэндому:
— Неплохо для старика.
— Мы — не то, что кажется на первый взгляд, — пояснил Шторм.
— Пожалуй, — признала Мэри Разорви Глотку. — Ну что ж, если больше никого не предвидится, думаю, нам надо постараться наилучшим образом использовать ваши возможности. Идемте со мной, я познакомлю вас с нашими стратегами. Оборванец Том и Алиса-Призрак наверняка что-нибудь придумают. Они у нас ребята башковитые.
— Интересные у вас тут имена, — сказал Шторм. — Разве сюда еще не дошло такое новшество, как фамилии?
— Наши предки отрабатывали долги, — сказал Длинный Джон. — Другими словами, они были рабами. У раба нет фамилии — только имя и номер. А мы — свободные люди. Мы сами выбираем себе имена или принимаем те прозвища, которыми нас награждают другие, фамилии — это для тех, у кого есть семьи и будущее. А нам бы дожить до завтра. На Техносе III нет места роскоши.
В крошечном гимнастическом зале жилого корпуса фабрики Мишель, которого в свое время угораздило стать супругом Стефании Вольф, старательно работал на брусьях. Пот градом катился по его могучей груди, но Мишель упорно продолжал выполнять предписания компьютера. Он ворчал, злился, морщился от напряжения, но терпел. Вообще-то он покупал мускулатуру в магазинах шейперов на Голгофе и время от времени забегал к ним, чтобы подправить то, что начинало провисать. Но здесь, в этой кошмарной глуши, шейперов не было вовсе, и фигуру приходилось поддерживать по старинке, тяжелым трудом. Мишель ненавидел это занятие. Если бы он хотел вкалывать, не женился бы на аристократке.
Он сполз со своих брусьев и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. В свое время этот брак казался ему весьма заманчивым. Теперь ему все чаще приходило в голову, что лучше было бы остаться бухгалтером. С цифрами иметь дело легче, чем с людьми. Главное — делать все по правилам, и результат обязательно сойдется. И никаких тебе споров, возражений и необходимости считаться с чужим мнением. В больших кланах жизнь устроена по-другому. Ответ на любой вопрос здесь зависит в основном от того, с кем ты в данный момент разговариваешь. И спаси тебя бог, если ты хоть раз ошибешься! Все постоянно устраивают какие-то заговоры, и для того, кто выбрал не тех союзников, смерть зачастую оказывается самым легким выходом. А как их выберешь, этих союзников, если они переходят к тебе по наследству вместе с фамилией? Став членом клана, ты автоматически становишься участником всех распрей и споров, возраст которых насчитывает уже много веков. Мишель вздохнул и подумал, что стоило бы еще сделать полсотни приседаний. А потом еще подумал и решил, что ну его к черту. Пусть лучше брюхо обвиснет. Плевать он хотел на все эти мелочи. Мишель снова вздохнул.
— Что случилось, милый? — спросила Лили Вольф, появляясь в дверях.
Мишель быстро обернулся. На пороге в живописной позе стояла Лили, не слишком счастливая супруга Дэниэла Вольфа. Она выставила вперед ножку, выпятила грудь и откинула голову немного назад, чтобы он мог видеть все шесть футов и шесть дюймов ее стройного тела, начиная от потрясающих ножек и кончая соблазнительным ртом. Сегодня Лили надела один из своих «языческих» нарядов — несколько ярдов развевающихся пепельных шелков. В этом наряде она выглядела бледной, еще более высокой и очень интересной. Обычный свой серебристый парик Лили сменила на копну рыжих кудряшек, которые совершенно ей не шли. По-видимому, таким образом она представляла себе цыганку. Но даже дурацкий парик не мог испортить Лили. Она была красавицей. Мишель невольно улыбнулся. Каждый раз, когда он видел Лили, он заново влюблялся в нее. Эффект был такой, будто в груди взорвалась граната. У каждого человека есть своя половинка — истинная любовь, при встрече с которой жизнь становится светлее, а кости превращаются в воду, и — Боже, помоги ему! — Лили была для него такой любовью. Мишель потянулся за полотенцем и вытер пот со лба.
— Как ты сюда попала, Лили? — спросил он наконец, безуспешно пытаясь прикинуться равнодушным. — Не думал, что ты знаешь о существовании этого места. И потом, я же тебе говорил — не называй меня «милый» при людях. Это опасно.
Лили пожала плечами:
— Меня интересует только один вид спорта. Все остальное — это зряшная трата сил и доброго пота. И безопасность меня тоже мало привлекает. Ну, поцелуешь ты меня наконец?
Мишель перекинул полотенце через плечо и неторопливо направился к двери. Как только он заключит Лили в объятия, все это кажущееся хладнокровие полетит ко всем чертям. Но сейчас ему важнее всего было сохранить лицо. Чтобы поцеловать Лили, ему пришлось закинуть голову. Мишель был на добрых шесть дюймов ниже своей возлюбленной, но это его нисколько не волновало. Когда он прижимал Лили к себе — длинный экзотический цветок с запахом пьянящих духов, — он просто забывал обо всем на свете.
