Познавая непознаваемое, Диана должна была проявлять осторожность. Ее сознание передавало все, пребывавшее там, в доступных разуму понятиях. Но стоило позволить сознанию расшириться в пределы бессознательного, и она утратила бы контроль над ситуацией. Это таило в себе угрозу заблудиться, затеряться здесь навеки, быть подхваченной водоворотом непостижимых идей и превратиться в вечно дрейфующий на волнах неосознаваемого и всплывающий порой в человеческих снах ментальный фантом. Здесь не было и не могло быть никаких карт, никаких границ, никаких пределов.
Она удерживалась на маленьком, но твердом, как скалистый утес, островке сознательной решимости. Медленно набегали волны, мурлыкающие на разные голоса. На этот раз Диана явилась в прежнем своем облике Дженни Психо, в шипастой броне и с таким тяжеленным дисраптером, какой нипочем не подняла бы в реальном мире. Оружие представляло собой воплощение силы. Но она надеялась, что до этого дело не дойдет.
Ментальное небо переливалось тенями и бликами: так могла бы выглядеть взбесившаяся радуга. Все эти вспышки, переливы и потемнения представляли собой мысли, случайно залетавшие в людские головы и так же легко их покидавшие. Порой размытые цветовые пятна приобретали очертания, становясь узнаваемыми фигурами и образами, воплощениями того, что невольно интересует или тревожит человечество. Каменистые рифы «духа времени». От их вида у Дианы болела голова. Она обратила свой взгляд вниз, на безмятежные воды, окружавшие ее островок. Образы возникали и там: в пучине сновидений медленно двигались исполинские воплощения общих идей, верований, убеждений и предрассудков, укоренившихся в человеческой культуре. Люди создавали и распространяли их. Потом они попадали из сознания в подсознание, а оттуда в коллективное бессознательное и овладевали людьми, обретая власть над своими создателями.
Коллективное бессознательное человечества называли мировым разумом еще до того, как люди устремились к звездам и расселились по множеству миров. Отправившись удить рыбу в мире снов, можно было выловить все, что угодно. Коллективное бессознательное наполняли архетипы, образы и чарующие стереотипы. Мудрый Старец, Мистическая Дева, король с Незаживающей Раной. С любым из них можно было завязать интересную беседу: следовало только помнить, что их слова имеют смысл лишь в мире снов и фантазий. Реальному миру подобные истины не вместить.
Ну и конечно, мир снов не был бы таковым без кошмаров. Все знают о ночных страхах, преследующих человека до пробуждения. Но в коллективном бессознательном пробуждения нет. Те немногие, очень немногие люди, которые имеют хотя бы какое-то представление о суммарном подсознании, размышляют: не являются ли образы из кошмаров естественными хищниками? Возможно, они обитают в данном ментальном пространстве или служат отражениями психических состояний, таких как отвращение к себе, депрессия, мания убийства.
Диана ответа не знала, но посещала коллективное бессознательное достаточно часто, чтобы уразуметь, насколько этот феномен шире, объемнее и сложнее зашоренного и ограниченного сознания. Мы все могли бы светить как солнце, но должны помнить, что светило способно расплавить крылья тех, кто подлетает слишком близко.
Диана знала, что в мире снов любая, самая смутная мысль может породить неожиданное отражение. Опасаясь, как бы ее мысли не вышли из-под контроля, она заставила себя сосредоточиться и огляделась по сторонам в поисках врагов. Коль скоро она могла обеспечить свое индивидуальное пребывание в коллективном бессознательном человечества, это мог сделать и кто-то другой. Высоко вверху, в глубине лишенного красок неба, чувствовалось чье-то осторожное присутствие. То были Искусственные Разумы Шаба. Они не обладали подсознанием, но их ментальная сила позволяла им открыть окно в коллективное бессознательное. Они наблюдали и размышляли. И ничего не понимали — Искусственные Разумы не видят снов.
Над головой висела сребристая луна. Она слабо светилась изнутри и отражалась в водах. Луна была совокупностью разумов хайденов. Они тоже не понимали сути коллективного бессознательного, но вся их наука не могла помешать им видеть сны.
Зловещее черное солнце в небесах коллективного бессознательного воплощало в себе разумы «возрожденных». Диана понятия не имела, что они здесь делают, но один лишь вид слепящего, черного светила пугал до смерти, поэтому она мудро решила на него не смотреть. Вместо этого она бросила со своего утеса взгляд вдаль и увидела дрожащее марево.
Приближались гости.
В следующее мгновение они явились — мысли лидеров экстрасенсорного подполья. Фактически архетипы, вброшенные сюда коллективным бессознательным экстрасенсов. Из ниоткуда возник водопад, по нему пробегали причудливые переливы света, рядом парили две бездонные тени, напоминающие человеческие глаза. Над водопадом висел диск, образованный сложным переплетением мерцающих линий, в бесконечном движении перетекающих одна в другую. Рядом появились четырехметровый дракон, обвивший покрытое золотой чешуей тело вокруг дерева, обнаженная, с гипертрофированной мускулатурой фигура мужчины, известного как «Господин Совершенство», огромный вепрь с клыками, заляпанными кровью, и крохотными красными глазками, покрытый татуировками древних рун. Женщина трехметрового роста, окутанная мерцающим светом. Вместо лица у нее была луна, испещренная кратерами. Все они представляли собой различные воплощения Матер Мунди, давшей им очертания и форму, чтобы властвовать над экстрасенсами.
— Тебе не следовало сюда являться, — прозвучал их хор. Рты, у кого они были, двигались синхронно. Ими руководила одна воля. — Это наш мир. Здесь мы сильнее всего, а ты одна. Ты должна умереть, чтобы мы могли жить. Мы сделали тебя сильнее, чем намеревались. Но здесь и сейчас мы исправим свою ошибку. Мы темные, мудрые мысли совокупности всех экстрасенсов, и будущее принадлежит нам.
— Не обязательно, — возразила Диана Вирту или, может быть, Дженни Психо. — Посмотрим, действительно ли я одна в этой борьбе.
Она переступила ногой край островка и окунула носок сапога в океан, по поверхности которого стала медленно распространяться рябь. Расходившиеся по поверхности моря снов круги не затухали, а наращивали скорость, и число их множилось. Архетипы Матер Мунди бесшумно задвигались. Воздух сгустился, в нем повисло напряженное ощущение неотвратимости. А в следующий миг Диана больше не была одна. Призванные беззвучной мольбой о помощи голосом, прозвучавшим в их снах и который невозможно было не услышать, ее былые друзья и союзники поспешили к ней.
Первой появилась разведчица Топаз с Туманного Мира. Она стояла перед Дианой в серебряной, подернутой инеем броне. Лицо ее было мертвенно-бледным, волосы покрывала ледяная корка, в руке холодно светился огромный меч. Снежная королева, принцесса льда. Она воплощала в себе безжалостный холод, способный укротить самый закаленный дух, сделать хрупким самый прочный металл. Некогда Топаз являлась воплощением Матер Мунди, но, как и Диана, освободилась. И стала самой собой. Бесстрастно взглянув на сгрудившиеся на противоположной стороне островка архетипы, она обратила ледяной взор к Диане.
— Почему я здесь? Это сон? Я помню, что заснула…
— Это то место, куда ты попадаешь, погрузившись в сон. Но происходящее здесь связано с явью и отзывается событиями в реальном мире. Там, наяву, эта шайка уродов воплощает Матер Мунди. Они хотят уничтожить нас и поработить все человечество. Поддержишь ли ты меня в битве против них?
Разведчица улыбнулась, обнажив белые, как снег, зубы.
— Можно подумать, Вирту, будто я хоть когда-то увиливала от хорошей драки. Да, я ощущаю угрозу. Я понимаю, за что мы с тобой будем биться. Хорошо бы, чтобы нас было побольше, иначе этот бой может оказаться недолгим.
— Не переживай, — сказала Диана. — Море снов простирается повсюду. Не ты одна услышала мой зов.
И действительно, один за другим, возникая из ниоткуда, проникая в совокупное подсознание через собственные сновидения, стали появляться и другие бойцы, готовые сразиться во имя души человечества. Люди, не чуждые подсознанию и силе, которую оно дает. На острове они представали такими, какими неосознанно воспринимали себя. Тифозная Мэри поднялась из земли с мертвым лицом и полными печали глазами, окутанная гниющим саваном и грязными могильными пеленами. С пояса ее свисали черепа мертвых детей, с рук капала кровь, но ее сердце светилось незапятнанной чистотой. Она горела желанием искупления.
