— Я пошутил, — сказал Король. Неудачно пошутил, — добавил он, подумав.

— Ладно, — сказал Аристарх. — Будем считать это неудачной шуткой.

Пустыня, видимо, кончилась: копыта Багряка весело застучали по твёрдой дороге, бег стал заметно ровнее. Впереди справа, на чёрном с искрами бархате неба обозначился глубокий провал с тёплыми, не похожими на звёзды пятнышками света наверху. Скала Чёрного Замка.

Король натянул повод, и Багряк остановился. Он вздрагивал, нервно переступал с ноги на ногу, и Аристарх успокаивающе похлопал его по крупу.

— Не здесь, Ваше Величество. Дальше.

— В Живом ущелье есть потайной выход из Замка, — сообщил Король. — Я случайно обнаружил его во время охоты.

— Знаю, — сказал Аристарх. — Вы сможете найти его в такой темноте?

— Пожалуй, нет. — Король помолчал. — В двадцати шагах отсюда — дорога, по которой мы подвозили дань. Но мост, наверное, поднят.

— Даже наверняка.

— Значит, в Мёртвое?

— Да. Остановимся у вяза, потом пешком.

Они поехали дальше.

— А чем он брал дань? — спросил Аристарх.

— Людьми, — не сразу ответил Король.

Аристарх вздохнул.

— Это были преступники, — сказал Король. — Неужели вы могли…

— Конечно нет, Ваше Величество. Я не допускаю мысли о том, что Вы могли быть несправедливы.

— К тому же, он не требовал регулярной дани.

— Но вы старались…

— Не представляю, — возвысил голос Король, — как мы будем избавляться от преступников, когда убьём Дракона! Если убьём, — поправился он.

— Точно так же, как раньше. Дракон бессмертен, Ваше Величество.

— Но ведь мы едем его убивать?

— Да.

— Бессмертного Дракона?

— Да.

— Или я настолько глуп, — раздраженно произнёс Король, — что не понимаю простых вещей, или…

— Или, — сказал Аристарх. — Только глупцы полагают эти вещи простыми… Мы не проехали поворот?

— Вот он.

Под вязом они спешились, и Аристарх привязал Багряка. Король ждал рядом. Он был спокоен и собран, он уже не был пленником. Он снова был королём и готов был сразиться за своё право повелевать.

— Вот ещё что, Ваше Величество, — начал Аристарх.

— Доспехи я не сниму, — твёрдо сказал Король.

— Это как Вам будет угодно, — согласился Аристарх. — Вы не один, и я выручу Вас, если Дракон вылезет в ущелье, а в подвалах чары не действуют. То есть, действуют, но уже совершенно другие. Именно о них я и хотел Вам сказать. Когда мы с Вами проберёмся… Когда и если, — поправился он, — мы с Вами проберёмся в подвалы Чёрного Замка… — Аристарх замялся.

— Ну? — нетерпеливо сказал Король.

— Вы помните Вашу неудачную шутку? Так вот, в подвалах Вам уже не на шутку захочется убить меня. А у меня есть причины не противиться Вашему желанию, если Вы не сумеете его подавить. Но имейте в виду: сделав это, Вы останетесь один.

— Спасибо, — сказал Король. — Я учту это. Постараюсь учесть.

— У Вас должно получиться, — ободряюще сказал Аристарх. — Всё-таки, Вы — сказочный Король. Добрый и справедливый.

Как выглядит Дракон?

Если хотите, я вам расскажу, как он выглядит. Запоминайте: может быть, он вам встретится.

У него зелёная бронированная морда и бешеные, на выкате, яблоки глаз. Унылое длинное лицо и прямые светлые волосы до плеч. Толстые прокуренные усы. Чёрная чёлка на лоб. Завитой белый парик и простая суконная треуголка с трёхцветной кокардой. Пенсне. Может быть, треснувшее пенсне и тёмная бородка клинышком. Чёрные очки под козырьком генеральской фуражки.

Его видели в Париже в 1793-м. В Берлине в 1932-м. В Москве пятью годами позже. На стадионе в Сантьяго в 1973-м. В той же Москве его арестовали в 1991-мба спустя два года он сам производил аресты и штурмовал различные здания. Его расстреливали в Пном-Пене, бомбили в Багдаде и в Грозном, блокировали в Хорватии. Он может появляться в нескольких местах одновременно, и везде, где он появляется, ему приносят дань.

Преступниками. Ну конечно же, преступниками.

Это его самая характерная отличительная черта: ему всегда приносят дань преступниками, ибо он вечно гневен, гнев его справедлив и заразителен…

Вот теперь вы сможете легко узнать Дракона, если он вам встретится.

Только найдётся ли у вас золотой меч, и не помешают ли вам стальные доспехи? А если найдётся и не помешают — уверены ли вы, что убьёте Дракона (именно и только Дракона)? И что, кончив дело, вернёте золотой меч Алхимику?

Уверены? В добрый путь.

Я нагадаю вам удачу на звёздах.

Утром шеф-Демиург Аристарх Новожилов сидел за своим рабочим столом и раскладывал зодиакальный пасьянс. Девять созвездий уже ушли в «тень», и вот-вот должна была закрыться Дева, когда с ворохом неподписанных бумаг влетел Савва Ф. Бычин.

— Ты, как всегда, вовремя, шеф! — начал он ещё с порога. — Уж эти мне демократические выборы в тоталитарных странах!

— Я в отпуске, Савва, — поморщился Аристарх. — Я недоиспользовал двадцать дней, и я намерен их доиспользовать. Так что, разбирайся сам. Или не разбирайся. Но тоже сам.

— Нарвался на неприятности, шеф?

— Можно сказать и так. Меня убили.

— Гм, действительно… Бластером?

— Когтем.

— Ага… Смерть, надеюсь, была мгновенной?

— Почти, — сказал Аристарх. — Рука у него твёрдая. «Лама савахфани»[2] кричать не пришлось.

— И куда Ты теперь?

— Как обычно, — Аристарх кивнул на созвездия. — В тупиках воображения изволь развлекаться сам, а мне хватит.

— Ну, не угодил, Аристарх, ну, прости! Каюсь!.. — Аристарх усмехнулся прощающе, и Савва повеселел. — А это у Тебя что? — спросил он, тыча пальцем в созвездие Стрельца (на нём или на Тельце должен был сойтись пасьянс).

— Кремль, шестнадцатый век, — ответил Аристарх. Закрыл, наконец, созвездие Девы и убрал его в «тень». — А это — Критский Лабиринт, предупредил он очередной вопрос Саввы и ткнул колодой в Тельца. Пятнадцатый век до нашей эры.

— До ихней эры, — поправил Савва.

— Нашей, — не согласился Аристарх.

Савва пристально посмотрел на него.

— Неужели так плохо, шеф? — сочувственно осведомился он. — По-моему, Ты мог отлично развеяться. У Тебя же там была… ну, помнишь, мы говорили?.. Я, конечно, пошляк, извини, Аристарх, но…

— Да, ты пошляк, Савва, — согласился шеф-демиург, делая вид, что задумался над пасьянсом. А он и вправду мог сойтись хоть так, хоть эдак и, кажется, придётся выбирать… Опять выбирать. Орёл или решка…

— Она мне снилась, когда я умирал, — зачем-то сообщил он, тасуя колоду созвездий. — Она была невыразимо нежна во сне. Почти как наяву. Вот только волосы у неё были в песке, и на губах был песок.