Ливень с градом закончился так же внезапно, как и начался. Небо было еще затянуто тучами, и дул свежий ветер, но шторм ушел вверх, в горную долину. Мы вышли из укрытия, обломки льда хрустели под подошвами ботинок.

— Земле не хватало дождя, — сказал Эван.

— Да, действительно, это будет очень полезно для всходов, — парировал Мурдо.

— Ага, особенно для весеннего посева, — добавил я.

Так мы перекидывались сельскохозяйственными репликами, пока нам не стало совсем несмешно. Этот момент наступил очень скоро.

Я шел впереди к желтому куполу конторы управления строительства. Когда мы вошли, девушка (из местных) посмотрела на нас из-за стола.

— Где можно увидеть начальника строительства? — спросил я.

— Он вернется через минуту, — ответила она.

— Ладно, — сказал я.

Ее руки порхали по клавиатуре, но она смотрела новости. Экран телевизора был прикреплен к стене, рядом с ним висел календарь. Мартом была обнаженная девушка на мокрой скале где-то в жарких странах. Должно быть, апрелем станет жаркая девушка на голой скале где-то в странах дождливых. На экране главной новостью был какой-то сибирский город, который за одну ночь затопило на два метра. У них там все тает, пока мы тут замерзаем. Русские парнишки в военной форме помогали людям забираться в грузовики с огромными толстыми колесами. Остальные новости были обычными. Заминированный грузовик в Тегеране. Нападение из засады в Кабуле.

— У Бодаха было много работы, — заметил Эван.

Бодах — старик — так местные называют Усаму бен Ладена. Никто не знает, жив он еще или нет. Может быть, он проходит курс регенерации, но у него вредная работа. Его злорадные выступления в записи на видео все еще появляются время от времени. Но это ничего не доказывает. То же самое можно сказать о Мике Джаггере.

Торопливо вошел человек в костюме и высоких caпогах, вид у него был такой, будто он только что сбегал по малой нужде. Ремень был затянут на одну дырку туже, чем требовалась для его живота, редеющие волосы выглядели примятыми навсегда после двадцати лет ношения каски. Румяное лицо, песочного цвета брови и внимательный взгляд голубых глаз.

— Лайэм Моррисон, — представился он, пожимая нам руки.

— Мы привезли «Катерпиллер», — сообщил я после того, как мы назвали себя.

— Хорошо, — одобрительно сказал Моррисон. Семенящей походкой он подошел к столу и пошарил в бумагах. — Где план, Келли?

— Где-то здесь, — ответила девушка. — Вот, возьмите.

У круглой стены загудел принтер. Келли встала, подошла к нему и вернулась обратно с метровой распечаткой. Лайэм огляделся, подыскивая, на чем бы его развернуть, наконец прижал распечатку плана к стене.

— Вот как пройдет ваша канава, — сказал он. — Это все размечено на местности. От реки и до железной дороги. Желтые колышки и зеленая веревка, не перепутайте. Красные — это линия сточных вод.

Мы вгляделись в чертеж и постарались запомнить его.

— Ясно, — сказал я.

— Вам лучше взять план с собой, — предложил Лайэм. — Только не намочите.

Мы дружно рассмеялись, Лайэм кивнул, и мы направились к выходу.

— Только не намочите, — проворчал Эван.

— Когда будете мочиться, — добавил я. — Но для босса он довольно вежливый.

— Джентльмен хотел пошутить, — сказал Мурдо. Главное, что привело нас сюда, — нехватка воды. Осадки здесь обычно бывают в виде ливневых дождей с градом. Такое случается нечасто, да и дождь в этих местах — редкость, и даже снег. Дождь, даже когда он все-таки идет, сразу переходит в страшный ливень, и вода быстро уходит. Снег, который падает высоко в горах, тает не так быстро. Хайленд постепенно превращается в засушливую зону. Поэтому гидроэлектростанциям, которые прежде давали электроэнергию, теперь не хватает воды для нормальной работы. Идея с использованием энергии ветра разбилась как старый горшок, как только погода стала непредсказуемой. То безветрие, что и былинка не шелохнется, то бушует такой ураган, что столбы выворачивает.

Итак, мы прибыли на место со своим «Катерпиллером» и приготовились копать траншею для прокладки кабеля. Свободный конец кабеля был смотан на берегу Каррона. Дальше кабель тянулся по дну реки, через приливную отмель и затем по дну озера, вплоть до новой атомной электростанции, расположенной на островке между устьем реки Каррон и островом Скай. Островок называется Эйлеан Мор, что значит «Большой остров». Атомную станцию построили там, потому что остров безлюден, значит, никто не станет возражать против строительства, и еще потому, что ее там легко охранять. У острова Скай стоит столько военно-морской техники, что хватило бы отпугнуть самого Бодаха.

Первый этап нашей работы заключался в том, чтобы выкопать канаву от Каррона до старой железнодорожной станции. От станции отходила железнодорожная ветка, которая вела к Лох-Локхарту, расположенному в двадцати километрах от озера, где находилась одна из тех гидроэлектростанций без воды, о которых я уже говорил. Кто-то наверху решил, что это было бы самое подходящее место для подключения новых энергомощностей в общую энергетическую систему страны. Электростанция была укомплектована оборудованием, но простаивала.

По Кайльской ветке поезда больше не ходили — слишком много оползней; поэтому железнодорожные пути можно было использовать для перевозки тяжелого оборудования. Пыхтящим локомотивом оно могло быть доставлено из Инвернесса. Потом поезд потащится обратно, а размещенная на нем дорожная техника будет двигаться рядом с ним и рыть траншею вдоль железнодорожного полотна. Одновременно будет укладываться кабель. Все, что от нас требовалось, — следовать за всем этим хозяйством и закапывать кабель, а на тех участках, где он будет проходить по голой скале, устанавливать над ним ограждения из сборного железобетона.

Все очень просто. Но сначала нужно выкопать эту канаву в пару сотен метров длиной. Завтра там будет вечная мерзлота. А послезавтра — болото, если все пойдет так, как на Аляске и в Сибири. Но это уже послезавтрашние проблемы.

Лайэм Моррисон выполнил свою часть работы, используя теодолит и лазерный дальномер. Двое его помощников (как было видно из подписей на чертеже) выполнили свою, используя колышки и бечевку. Линия, которую они разметили для траншеи, протянулась прямо от левого берега Каррона до картографически точно определенной самой восточной точки станции. Легко.

Единственное, что от нас требовалось, — копать на метр в глубину вдоль обозначенной линии. К тому времени, как Мурдо привел «Катерпиллер» к берегу реки, мы уже выровняли ряды и были готовы выступить в поход. За дело.

Нет ничего проще.

Наш «Катерпиллер» был таким новым, что желтые и черные полосы краски на нем еще ни разу даже не запылились. Это была новейшая модель и все такое прочее. С большой цепной лебедкой. С буром, присоединенным к ковшу. Рядом с буром было смонтировано сопло тепловой пушки, соединявшейся гибким рукавом с двигателем, — для размораживания мерзлого грунта.

Так почему же тогда мне приходилось спускаться в траншею с кайлом, лопатой и ломом? Почему к концу второго дня работы мы продвинулись вперед только на пятьдесят метров?

Я вслух задавался этим вопросом, притом в не особенно вежливой форме.

— Это ледниковый период, парень, — объяснил Эван. Он стоял наверху, опираясь на свою лопату, придерживал цепь и, покуривая, делился советами. — Глетчеры оставили после себя кучу булыжников.

— В этом случае, — сказал я, всаживая лом в землю за одним из вышеназванных булыжников, — они будут ждать здесь их возвращения.

— Тогда ждать осталось недолго, — добавил Мурдо из кабины «Катерпиллера».

— Передай мне флексы, — сказал я.

Эван с грохотом скинул мне цепь. На ее конце крепилась связка шнуров из какого-то нового углеродного материала. Это и были флексы. Если вытянуть любые два, обмотать их вокруг чего-нибудь и потом соединить концы, они сами сплетутся в клубок, как змеи. Это было решением как раз той проблемы, которая сейчас стояла перед нами: утопленные в грунт валуны. (Флексы можно было использовать также для выкорчевывания пней, вытягивания застрявших машин и всего такого.)