Голландцы, как и большинство их соседей по европейскому дому, чрезвычайно охочи до атрибутов американской культуры, хотя и величают ее творцов пустоголовыми невежами. Особенно им нравятся кинотеатры под открытым небом: те не стесняют их свободы, и ничто не мешает им любоваться открывающимся глазу раздольем.

Франция и Италия — прекрасные уголки для проведения отпуска, но на тамошних жителей голландцы смотрят весьма неодобрительно. Французы слишком легкомысленны, и потому не способны надолго расположить к себе народ, до мозга костей пропитанный духом Кальвина. Да вдобавок в этих, по словам голландцев, обструкционистах нет ни капли терпимости, они совершенно не способны к ведению разумного диалога. На страну, где фермерам позволяют вываливать репу прямо на шоссе, невозможно не смотреть с некоторой долей скепсиса. Прямолинейность, по мнению голландцев, входит в число добродетелей. Однако не тогда, когда люди чересчур дают волю своим чувствам. Тут уже попахивает утратой самообладания. Вот почему итальянцы (как и большинство средиземноморских народов) попали в разряд "малых сносных, но все равно не таких, как мы". В Европе голландцы удостаивают восхищенных отзывов только швейцарцев. В Швейцарии повсюду царит чистота, швейцарские банки невозможно ограбить, а тайна личных вкладов покоится за семью печатями.

Терпение голландцев не безгранично. И терять его они начинают на границе с Германией. Пожалуй, только немцы способны вывести их из обычного для них блаженно-умиротворенного состояния. Голландцы считают бошей заносчивыми, шумными, неуступчивыми и нетерпимыми, то есть полной противоположностью им самим. Они с опаской поглядывают на людей, привыкших жить в лесу. Впрочем, голландцы, как правило, даже и не пытаются как-то объяснить свою нелюбовь. Гансов они не терпят — и вся недолга. Боже вас упаси сказать голландцу (или голландке), что их язык похож на немецкий. Вряд ли вы вызовете этим расположение собеседников. А уж если заметите, что у голландцев и немцев много общего, то вас, скорее всего, просто вытолкают из дома взашей.

Если немец спросит в голландском городе дорогу, местный житель непременно укажет ему либо в сторону голландско-немецкой границы, либо на ближайший международный аэропорт. Стоит немцу высунуть нос на улицу, как голландцы, лопаясь от смеха, принимаются орать: "Где мой велосипед?" Эта шутка — докатившийся до наших дней отзвук Второй мировой войны (тогда немцы конфисковали у населения все велосипеды). Ее отпускают голландцы всех возрастов, даже те, чьих родителей во время оккупации еще и в помине не было. На что только не пойдешь, лишь бы побольней уязвить бошей.

Немало хлопот доставляет голландцам и южный сосед — Бельгия. Хоть язык фламандской части Бельгии — практически тот же голландский (больше по-голландски кроме буров в Южной Африке да жителей нескольких бывших, разбросанных по белому свету колоний никто не говорит), это не внушает голландцам любви к своим двоюродным братьям. Нет, голландцы считают бельгийцев людьми до коликов в животе тупыми и годными лишь на то, чтобы служить им мишенью для насмешек:

Вопрос: Что написано на дне бельгийской бутылки с молоком?

Ответ: Открывать с другой стороны.

Зачастую эти шутки носят несколько сюрреалистический характер:

Вопрос: Что гласит надпись на дне бассейна в Бельгии?

Ответ: Курить воспрещается.

Вопрос: Почему в Бельгии стаканы квадратные?

Ответ: Да потому, что они не оставляют на столе круглых отметин.

Внутри самих Нидерландов слава глупцов закрепилась за жителями южной провинции Лимбург (главный город Маастрихт). Отсюда и следующая шутка:

Вопрос: Что бывает, когда кто-то из Маастрихта переезжает в Бельгию?

Ответ: И у голландцев, и у бельгийцев увеличивается средний показатель коэффициента умственного развития.

Голландцы терпимо относятся к проституткам, демонстрирующим свои прелести на углу улиц; к мужчинам, обнимающимся при скоплении народа; к кафе, где торгуют марихуаной, и к причудливым привычкам иммигрантов и беженцев со всего белого света. Здесь наркоманам, колющимся героином, бесплатно раздают шприцы, заключенные сочетаются узами Гименея, а девочкам-подросткам по их просьбе делают аборт. Местных жителей не волнует даже то, что их государство повсюду упорно именуют Голландией, хотя Голландия — это всего-навсего одна из провинций в Нидерландах.

Иностранцы наверняка разинув рот будут смотреть на почти голого, в одной серебристой набедренной повязке, роллера, несущегося в субботу утром мимо снующих по магазинам покупателей. Однако голландцы при этом и бровью не шевельнут, даже если (в глубине души) они будут потрясены увиденным не менее других. Терпимость — это ведь не просто добродетель, нет, это долг перед собственным народом. Нидерланды, где на одном квадратном километре проживает 370 человек, являются самым густонаселенным в Европе государством. Не прощай голландцы друг другу небольших слабостей, не мирись они с чужими пристрастиями, их жизнь превратилась бы в сущий ад. Продиктованная тайными соображениями чисто практического свойства терпимость — это одна из старых добрых протестантских ценностей.

Но вот тут-то и кроется закавыка, о которой и не подозревают иностранцы. Местные жители стерпят всё — при условии, что на их свободу не покусятся. Уважение к праву человека жить своей собственной жизнью столь же присуще натуре голландцев, сколь дамбы и ветряные мельницы — голландскому пейзажу. Их поступки определяет внутреннее чувство меры, понимание того, сколь далеко они могут позволить себе зайти, не вторгаясь в пределы чужой частной жизни и не попирая личной свободы. Жизнь в этих пределах, как в зоопарке: смотреть можно, но в клетку заходить запрещено.

Где пролегают границы дозволенного, понять не всегда легко. В день памяти погибших во время Первой и Второй мировых войн всё в стране на две минуты замирает. Трамваи, машины, люди, разговоры. Лишь иностранцы, не догадываясь о важности происходящего, продолжают суетиться и громко болтать посреди океана торжественно-печальных лиц. Голландцы оказываются в затруднительном положении: пожурить приезжих — значит проявить нетерпимость; те нарушили неписаные правила, но откуда им о том знать? Сказать им? И эти бесконечные колебания лишь приводят к нравственной путанице.

Голландцы всё выставляют на всеобщее обозрение. Даже консервированные овощи в магазинах продают в стеклянных, а не жестяных банках, а в туалете у унитазов имеется специальный поддон — и каждый житель Нидерландов может ежедневно проводить инспекцию работы своего кишечника.

Голландцы, дабы убедить соседей (да заодно и себя) в том, что им скрывать нечего, строят дома с большими окнами и на ночь не задергивают штор. Сквозь них видно, какой фильм смотрят соседи, что у них на ужин, кричат ли они на своих детей. А коли доведется заметить нечто неподобающее, считайте, что вам повезло: когда еще представится столь благоприятный случай проверить пределы собственной терпимости?

Чистота окон — первейшая забота домовладельцев, и потому с улицы ночью прекрасно видны освещенные комнаты. Обитатели домов, выходящих окнами прямо на улицу, вешают не жалюзи, а небольшие экраны (тонкая бумага в деревянной раме) или клеят на стекло узкие матовые полоски из пластмассы. Но не ради того, чтобы преградить любопытствующим взорам доступ в комнату, а дабы не встречаться с надоедливыми взглядами прохожих.

Здесь не задергивают штор из желания показать всему миру: они не совершают ничего постыдного. Однако ни одному голландцу не придет в голову заглядывать в окна. Это было бы вторжением в частную жизнь.

Как ни странно, именно в одной голландской телевизионной компании родился замысел программы "Большой Брат", когда миллионы зрителей, прильнув к голубым экранам, упиваются интимной жизнью людей, вынужденных сосуществовать в одном помещении. Эта передача как нельзя лучше иллюстрирует идею "жизни без штор", нарушая при этом запрет на вмешательство в чужую жизнь.