Амара поежилась. Если один из консулов замыслил что-то против Первого консула, то всех их ждут воистину нелегкие времена.

Она покосилась на Фиделиаса, и он поднял на нее встревоженный взгляд. Ей показалось, что она видит в его глазах отражение собственных мыслей и страхов. Ей ужасно хотелось поговорить с Фиделиасом, спросить, что он думает по этому поводу, но позволить себе выйти из роли она не могла. Поэтому все, что ей оставалось, – это стиснуть зубы, покрепче вцепиться в луку седла гарганта и попытаться успокоиться.

Дорога сделала поворот. Они перевалили через невысокий холм, и за ним, в долине, взгляду наконец открылся лагерь.

«Великие фурии, – подумала она. – Это больше похоже на город…»

Наметанный взгляд выделял детали, а мозг анализировал их. Лагерь был построен по стандартным для легионов схемам: частокол из кольев и ров окружали большой прямоугольник, внутри которого стояли аккуратными рядами белые полотняные палатки – слишком много, чтобы сосчитать, – и навесы для оружия и провианта. Лагерь имел только два входа – большие деревянные ворота, расположенные с противоположных сторон. Вокруг лагеря, как мухи, жужжащие вокруг спящего животного, сгрудились в беспорядке палатки и шалаши – не иначе, у легиона нашлось уже много сторонников.

И везде люди. Много людей.

На плацу, разбитом с наружной стороны ограды, занимались муштрой целые когорты под командованием горластых центурионов или всадников с черными кушаками. В другом месте упражнялись в стрельбе по далеким мишеням лучники, в третьем – заклинатели фурий обучали новобранцев основам боевой магии. По лагерю сновали женщины – стирали одежду в протекающем через лагерь ручье, штопали солдатские куртки или просто нежились на утреннем солнышке. Амара разглядела даже двух женщин, подпоясанных черными кушаками, которые ехали верхом на лошадях к тренировочному плацу. Слонявшиеся по лагерю собаки встретили гарганта визгливым лаем. На берегу ручья, чуть в стороне от лагеря, было устроено нечто, похожее на маленький базар, где торговали с самодельных деревянных прилавков и прямо с расстеленных на земле одеял.

– Вы попали как раз между завтраком и обедом, – сообщил солдат. – Однако, если хотите, какой-нибудь еды я вам достану.

– Может, мы лучше отобедаем с вами, господин, – сказал Фиделиас.

– Что ж, может, и так. – Солдат остановился и внимательно, изучающе посмотрел на Амару. – Скажи ей, пусть слезает. Я пришлю конюха или двух присмотреть за твоей скотиной.

– Нет, – помотал головой Фиделиас. – Свой товар я возьму с собой.

– В лагере полно лошадей, – хмыкнул солдат, – и они взбесятся, если учуют эту тварь. Она останется здесь.

– Тогда и я останусь здесь, – упрямо буркнул Фиделиас.

– Нет.

– Ну тогда рабыня, – не сдавался Фиделиас. – Она может остаться здесь с гаргантом и добром, может заставить его молчать. А то он, чего доброго, испугается чужих рук.

Солдат буравил его подозрительным взглядом:

– Что ты задумал, старина?

– Задумал? Я всего лишь защищаю свои интересы, господин, как и любой скромный торговец.

– Вы находитесь в нашем лагере. Ваши интересы больше не являются проблемой, не так ли? – Легионер не придал последним словам какого-то особого значения, но рука его легла на рукоять меча.

Фиделиас отшатнулся.

– Ты не посмеешь, – прохрипел он севшим от потрясения и ярости голосом.

Легионер только улыбнулся. Улыбка вышла зловещая.

Фиделиас облизнул губы. Потом посмотрел на Амару. Ей показалось, что он пытается сказать ей что-то взглядом, но он только произнес:

– Девочка, слезай.

Цепляясь за сбрую, Амара соскользнула с седла на землю. Фиделиас дернул за повод, и гаргант лениво опустился на живот – медленно, но все равно земля дрогнула. Он с хрустом отщипнул пучок травы и принялся жевать, прикрыв веки.

– Иди за мной, – сказал легионер. – Ты, рабыня, тоже. Отстанете от меня больше чем на три шага – убью обоих. Ясно?

– Ясно, – буркнул Фиделиас.

– Ясно, господин, – эхом повторила Амара, не поднимая глаз.

Следом за ним они вброд перешли ручей. Ледяная вода доходила Амаре до колен. Она ежилась от холода, но от Фиделиаса с легионером не отставала. Ее наставник поравнялся с ней.

– Видела, сколько палаток? – спросил он едва слышно.

Она чуть заметно кивнула:

– Еще бы.

– И все в образцовом порядке. Это не какая-то шайка недовольных доминусов. Профессиональные военные.

Амара снова кивнула.

– За ними явно серьезные деньги, – шепнула она. – Достаточно ли этого для Первого консула, чтобы он вынес это на Совет?

– Обвинение без обвиняемого? – Фиделиас поморщился и помотал головой. – Нет. Нам нужно добыть хоть что-то, указывающее на того, кто за этим стоит. Не обязательно железные улики, но все же что-то, внушающее доверие.

– Вы узнали нашего провожатого?

Фиделиас покосился на нее:

– А ты?

Амара покачала головой:

– Не знаю точно. Что-то в нем показалось мне знакомым.

Ее спутник кивнул:

– Его прозвали Мечом.

Амара выпучила глаза:

– Олдрик Меч? Вы уверены?

– Я встречал его в столице. Видел его дуэль с Арарисом Валерианом.

Амара осторожно покосилась на шагавшего перед ними человека и еще больше понизила голос.

– Его считают величайшим мечником из ныне живущих.

– Да, – согласился Фиделиас. – Верно, считают. – Он отвесил ей легкий подзатыльник и повысил голос так, чтобы его слышал Олдрик. – И закрой свой поганый рот. Я покормлю тебя, когда сочту нужным и ни на секунду раньше. Ни слова больше.

В лагерь они вошли молча. Олдрик провел их в ворота и дальше, по главной дороге, делившей лагерь пополам. Пройдя некоторое расстояние, он свернул налево, к большой палатке, служившей во всех лагерях алеранских легионов, как знала Амара, командирским шатром. У входа стояли два легионера в блестящих кирасах, с копьями в руках и мечами на поясе. Олдрик кивнул одному из них и вошел внутрь. Минуту спустя он вышел и повернулся к Фиделиасу.

– Ты. Купец. Заходи. Командир желает с тобой потолковать.

Фиделиас шагнул вперед, и Амара двинулась было за ним, но Олдрик уперся ей рукой в грудь:

– Ты один. Не рабыня.

Фиделиас выпрямился, в его голосе звучало возмущение.

– Ты полагаешь, я оставлю ее здесь одну, добрый господин? – Он бросил на Амару взгляд, который она на этот раз поняла без труда: предостережение, – но он только добавил: – Оставлю хорошенькую девку в лагере, полном солдат?

– Мог бы подумать и раньше, прежде чем являться сюда. Да не убьют ее, не бойся. Ступай в палатку.

Фиделиас оглянулся на Амару и облизнул пересохшие губы. Потом шагнул внутрь. Мгновение Олдрик смотрел на нее – холодно, отрешенно. Потом тоже вошел в палатку. Правда, почти сразу же вернулся, волоча за руку девушку. Маленькую, даже можно сказать истощенную; одежда висела на ней, как на пугале. Ошейник рабыни, самого маленького размера, болтался свободно на ее шее. Каштановые волосы были совсем сухими и только что не ломались как солома, подол платья был забрызган грязью, хотя ноги почему-то оставались довольно-таки чистыми. Олдрик бесцеремонно вышвырнул ее из палатки.

– У нас дела, – бросил он ей вслед, отвязал откинутый полог палатки от колышка и вернулся внутрь.

Девушка плюхнулась на землю вместе с плетеной корзиной и заскользила по грязи, так и не выпуская корзины из рук. Амара опустилась рядом с ней на колени.

– Ты как, в порядке?

– Отлично, – огрызнулась девушка. Она с усилием встала и лягнула ногой угол палатки, выбив из нее облачко пыли. – Вот урод, – буркнула она. – Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом его свинарнике, а он вышвыривает меня, как куль с мукой… – Оскорбленно надув губы, она повернулась к Амаре. – Меня зовут Одиана.

– Амара, – откликнулась та, чуть улыбнувшись. Она огляделась по сторонам, облизнула губы и призадумалась. Ей совершенно необходимо было пройтись по лагерю. Попытаться найти что-нибудь, что она смогла бы захватить с собой в качестве улики. – А скажи, Одиана, можно ли здесь найти место, чтобы напиться? Мы добирались сюда так долго… в горле совсем пересохло.