Пока преобразившийся старичок любовался Жуайез, надрывавшейся звоном, Маверик пытался пошевелить хотя бы пальцем - ничего не выходило.

- Даже не пытайся, глупыш, - волком в голодный январь оскалился колдун. - Ничего уже не поможет, я уж посильней тебя буду!

- Заманили, демоны, - только и смог выдавить из себя Рой, ненавистно глядя на проклятого старика.

- Ты о поури? - жуткий хохот колдуна сотряс стены. - О! Да они пытаются путников отговорить от визитов моей скромной обители! Каждую ночь, завидев припозднившегося путешественника, бегут к нему, предупредить хотят... И, глупые, никак в тол не возьмут, чего это люди сбегают - и прямо ко мне. Желая спасти путников, поури их только губят! Ха! Вот они какие, твои демоны! Глупышка, ты такой же, как эти "всамделишные, - колдун произнёс последнее слово с невероятным презрением в голосе, - герои все тут остаются, никто из силачей не может хотя бы разок пораскинуть мозгами. Вот зачем вам, дуракам, редкие вещи? Ну вы же их только угробите! Я же их спасу, сохраню, в маслице все мечи будут, ни одна книжечка не познает, что такое пыль, сапожкам не надо будет стелек новых даже, не то что подошв!

Похоже, колдуну давным-давно не выдавалось возможности выговориться - и Маверик стал двойной жертвой: и колдовства, и словоохотливости этого сумасшедшего старика.

- Не... позволю...

- О, какой силач, смотрите-ка! - колдун картинным жестом обернулся к гробам, покачнувшимся при взгляде чернокнижника. - У него ещё есть силы говорить! Ну-ну! Сейчас, сейчас ты у меня присмиреешь и спатенькать будешь! Вечно!

Сумасшедший блеск в глазах старика приводил в не меньший ужас, чем его колдовство.

Маверик лихорадочно соображал, что же делать дальше. Ноги уже похолодели, туловище наливалось слабостью, разум погружался в пучину сонной дрёмы, которая могла заняться на какую-то малость - всего лишь вечность...

"Должно быть средство! Должно! Бейся, Маверик! Бейся! Душа ещё жива... Душа... Флейта! Ллевелин, помоги мне, прошу!".

Стыли жилы, холод добрался уже до самой груди - и тут-то его продвижение и остановилось. Старик удивлённо посмотрел на Маверика, застывшего в воздухе, сделал какой-то неуловимый пасс... Через миг показалась простенькая флейта.

- Да ты у нас полон сюрпризами! Я чую, что эта вещица ещё ценней меча! Какая удача! Боги, какая удача! - хищническая улыбка расцвела на лице колдуна. Струйка слюны потекла на подбородок...

"Если тьма будет стучаться в душу, - вспомнились слова Ллевелина Распоследнего, - просто поднеси её к губам... "

"Но - как?! Как?!!" - пот тремя ручьями катился по лицу Маверика, всё сильней и сильней слабевшего, всё более и более приближавшегося к вечному сну.

- Не... дам... Я... не... сдамся... Ллевелин! Ллевелиния! - последние слова Рой, неожиданно не только для себя, но и для колдуна, произнёс особенно чётко, наполнив голос всей яростью и силой, что смог собрать.

И тут... Старик удивлённо проводил глазами, не успев понять, что происходит, флейту, взлетевшую под самый потолок. А через краткий миг, вобравший в себя бесконечность, зала наполнилась музыкой, дивной, чарующей музыкой...

Звуки, выходившие из флейты, становились образами, красками, чувствами: волна света, вобрав в себя пламя факела (тут Маверик наконец-то заметил, насколько тусклым был огонь), добралась до самых отдалённых уголков этого здания, ставшего настоящим склепом. Чириканье птиц и крики чаек, гудение весёлого шмеля и ворчанье проснувшегося от зимней спячки медведя, шум моря, бьющегося о скалы, апрельская капель, журчанье ручейка, торящего дорогу сквозь снежные наносы...

Сама жизнь, призванная мелодией флейты, боролась с колдуном - и потому исход боя, конечно же, был предрешён... Колдун, корчась, отступил к стене, словно надеясь найти спасенье в стылых камнях, закрыл уши ладонями, только бы не слышать музыку... А та становилась всё громче и громче, вбирая в себя гром майских гроз и пение соловьёв, воронье карканье и львиный рык, визг щенков и мяуканье бывалых котов... Что могла сделать тень, всего лишь бледная тень смерть - против мелодии самой жизни? Только отступить, поджав сумрачный хвост, бежать, бежать как можно дальше, чтобы только не слышать это...

- Чудоё - только и смог выговорить Рой, падая на пол.

А колдун... Колдун... Он таял. Это было похоже тень, прогоняемую полуденным солнцем с улицы. Силуэт старика делался всё меньше и меньше, а потом и вовсе пропал - будто никогда и не было...

Солнце просыпалось, потягивалось, смеялось первыми, утренними лучами. Это через час или два светило избавится от дрёмы, и примется за работу. А сейчас... сейчас солнечный свет был нежен и ласков...

Рыцарь Красного пути чувствовал себя точно так же, как узник, пробывший в заключении тысячу лет - и наконец-то добившийся свободы... А заодно освободивший всех остальных, кто маялся в каменной тюрьме.

Маверик только-только миновал границу леса, и теперь застыл на месте, разглядывая открывшуюся его взору равнину, поросшую красными маками. Рою дышалось так легко, как никогда прежде...

* Андреев Николай Юрьевич ([email protected])

* Версия от   02/05/2009.

Особый дар - слышать море, чувствовать море, радоваться морю, плакать и смеяться вместе с морем. Разве не прекрасно любоваться лазурными волнами, игриво набегающими на песчаный берег? Разве не чудесно наблюдать, как то тут, то там шаловливо пенятся "барашки", словно играющие друг с другом и нежным солнцем? Разве не прекрасно слушать, как шумит море, бьющееся в редкие прибрежные скалы, как плачет человек...

"Плачет человек?" - эта мысль внесла раздор в мелодию мечтаний Маверика Роя, заставила застыть на месте странствующего рыцаря, заставила замотать головой по сторонам в поисках плачущего. Но вокруг было непривычно пустынно. Даже чайки и крачки облетали стороною пригорок, с которого начинался головокружительный серпантин. Протоптанная за многие и многие годы дорожка вела меж скалами вниз, к морскому побережью, такому притягательному, манящему, такому красивому в этот предполуденный час. Лишь редкие кусты терновника, заросли вереска да валуны покрывали эту землю, через считанные шаги обращавшуюся в солёную воду. Только терновник, вереск, валуны и странный...

Рой ускорил шаг, через мгновение перейдя на бег: рыцарь боялся опоздать. Там, встав на валун, вросший в землю у самого обрыва, мокрого от морских брызг, широко раскинул руки паренёк лет шестнадцати. На его спине свисали гнутыми еловыми ветвями крылья из то ли гусиных, то ли орлиных перьев. Неровные, пыльные, похожие на те, что ладят бродячие жонглёры для своих представлений. Более похожие на насмешку над крылатыми обитателями неба, эти крылья всё-таки таили в себе... что-то такое. Душу? Наверное, именно так. Правда, на это Маверик обратил внимание много после, а сейчас он мог думать только об одном: успеть. Надо успеть! Ведь этот глупец хочет прыгнуть в море. Может, думает, что взлетит? Это сделает разве что его душа, когда тело поглотят волны...

- Стой!!! Остановись!!! - взревел Маверик, когда парень с бутафорскими крыльями уже было хотел спрыгнуть.

Вздёрнутый подбородок, распрямившиеся плечи - и пустой взгляд. Рой прекрасно это видел: так уж вышло, что "летун" стоял к небу боком, в профиль, словно давая возможность получше разглядеть перед прыжком в вечность.

Парень повернул голову, растерялся, глупо всплеснул руками, зашатался - и шлёпнулся на землю, отчего крылья, и до того дышавшие на ладан, хрустнули, треснули, а почти все перья слетели с них, подхваченные ветром.

- Дурак! Что ты собирался сделать? - Маверик горной грядой навис над "летуном", смешно хлопавшим глазами. - Дурак! На что ты надеялся, на что? Что ты хотел сделать?

Незнакомцу оказали огромную честь: редко кто видел Роя в гневе, на этот же раз это был даже не гнев... Это было что-то сродни буйной стихии, разрывающей небо громом, а землю раздирающей молниями. Набухали желваки на скулах, сжимались кулаки, лицо обретало пепельный оттенок...