Дж.: Возможно, многие из тех, кто чувствует себя Индиго или говорит об этом, обладают внешней оболочкой этого цвета?

Н.: Верно, а еще они могут быть «подражателями». Человек так устроен, что ему всегда хочется быть чем-то большим, чем он есть на самом деле. И поскольку Индиго считаются более «продвинутыми», многим кажется очень заманчивым обладать именно этим цветом жизни. Нет-нет, я не говорю, что это плохо. Такова природа человека. Мне хочется быть богатым, а я беден. У каждого из нас есть такие «пунктики».

Дж.: Что вы посоветуете родителям подростков Индиго теперь, по прошествии семи лет?

Н.: Говорите с ними. Относитесь к ним так, будто у них в голове есть мозги, даже если вам иногда кажется, что она совершенно пустая. Задавайте им вопросы «где», «как» и «когда». Недавно среди подростков провели исследование с целью выяснить, как с ними разговаривают родители и как они отвечают. Оказалось, что, если говорить с подростками как с равными, а не свысока — с позиции родителя, учителя и тому подобное, — если с ними просто беседовать, они раскрываются, начинают говорить ярко и живо.

Вдруг оказывается, что они довольно умны. Но стоит вам показать свое превосходство или засыпать их вопросами, и они начинают паясничать, переводят разговор на скользкие темы, к примеру «Обожаю совершать всякие безумства», или переходят на свой «молодежный жаргон» (который вы, скорее всего, не понимаете).

Сегодня утром я смотрела интервью с Шоном Уайтом из Карлсбада (Калифорния), завоевавшим золотую медаль на чемпионате по сноуборду. Когда Шон стал отвечать на вопросы, журналист заметил, что он не разговаривает, а кричит. Шон ответил: «Моя мама кричала, мой папа кричал, вот и я кричу». Он показал себя очень открытым человеком, он — Индиго. Я думаю, ему около двадцати трех.

Что их отличает — так это высокий уровень умения и мастерства. Если они берутся за какое-то дело, то делают его хорошо, — не важно, направлено оно на созидание или на разрушение.

Дж.: Так мы подошли к следующему вопросу. Я знаю, что недавно вы общались с создателями документального фильма о Детях индиго. Ваше мнение о нем?

Н.: Он мне понравился гораздо больше, чем первый фильм.

Дж.: Вы имеете в виду фильм «Индиго», в котором играл Нил Доналд Уолш?

Н.: Да, там показали вовсе не Индиго, а не по годам развитого ребенка со сверхъестественными способностями. Дети не говорят о родителях, что те страдают «межпространственной неполноценностью», они и слов-то таких не знают. Просто так написали в сценарии.

Дж.: Думаю, после первого фильма о Детях индиго зрители были разочарованы: у них возникло желание больше узнать об этом феномене. Вот почему появился документальный фильм.

Н.: Да, и, по-моему, он гораздо удачнее, поскольку создатели не заставляли детей играть и притворяться. Они позволили детям говорить, что им хочется. Мне кажется, вышло очень хорошо. Правда, в этом фильме тоже многого недостает.

Дж.: А чего именно?

Н.: В нем показали не всю правду. Кроме того, отсутствовала вводная, пояснительная часть.

Дж.: Позвольте процитировать выдержки беседы за круглым столом, в которой участвовали мы с вами и еще несколько человек, в том числе и создатели фильма. Вы сказали: «Там показана только одна сторона. Ни слова не сказано о темной стороне, речь шла только о светлой».

Н.: Да, все имеет свою светлую и темную стороны. Мы должны понимать, что мир изменился и все происходит иначе, чем в прошлом. В былые времена люди женились, создавали семью и сохраняли ее, даже если в их отношениях не было любви. Они считали, что несут ответственность за свой брак, и не отказывались от нее. В наши дни в семьях может быть три-четыре разных партнера, отчего динамика отношений становится более сложной. Здесь следует рассматривать не только эзотерический подтекст происходящего, но и психологические последствия для семейной атмосферы. И то, и другое имеет место в каждой семье, вне зависимости от убеждений и верований ее членов.

Дж.: Таким образом, если у Индиго была сложная обстановка в семье…

Н.:…их устремления будут более ограниченными.

Дж.: Возможно, иным будет также способ восприятия мира?

Н.: Да, их восприятие окружающего меняется. Кроме того, они по-другому проявляют себя в обществе. Они могут быть очень опасны, и такие случаи уже известны.

Дж.: Объясните, что вы имеете в виду.

Н.: В средней школе «Колумбина» дети убивали детей;[5] недавно в новостях сообщили о том, что четырнадцатилетний подросток застрелил своих родителей. Не смогу вспомнить все случаи, но подобных примеров довольно много. Тринадцатилетние дети уходят из дому. Сплошь и рядом можно встретить подростков нjстоя[цих «хищников», а все оттого, что они растут без родительского присмотра. Современные взрослые не умеют воспитывать своих детей, поскольку их самих тоже никто не воспитывал. Так повелось еще в послевоенные времена, когда родители, пытаясь достичь успеха, много и тяжело работали. У Индиго иная программа, и, вынужденные сталкиваться с этой ситуацией, они испытывают сильный гнев.

Дж.: Получается, что, когда мы советуем родителям, скажем, уважительно относиться к детям или внимательно их слушать, нам следует добавить, что в противном случае дети могут вести себя крайне жестко и агрессивно?

Н.: Да, именно так. Такие случаи неизбежны, они происходили и раньше. Есть свет и тьма, плюс и минус. Однако этим детям гораздо проще совершать самые безумные поступки. Они способны быть более резкими. Наше поколение учили сидеть тихо и не высовываться. Новые дети вообще не знают, что это такое. Они видят ситуацию и хотят ее изменить. Никакой вины из-за того, как именно они ее изменили, они не испытывают.

Что ж, когда в документальном фильме о Детях индиго показали только светлую сторону, все выглядело и вправду прекрасно… Пианист играл, а маленький ребенок с синдромом Дауна пытался шнцевать… это было очень трогательно. На самом деле, существует три типа Индиго: разгневанные, которые полагают, что общество не оправдало их ожиданий; те, кто собираются, несмотря ни на что, преодолеть все преграды, и те, кто рождаются с физическими недостатками. Многие Индиго придут в этот мир с уникальным букетом болезней, тем самым обеспечив врачей работой и предоставив им возможность поднять уровень развития медицины.

Дж.: Вы имеете в виду резкий рост случаев аутизма?

Н.: Что касается аутизма, то наблюдается не столько рост заболеваемости, сколько стремление психологов относить к аутизму самые разные случаи.

Дж.: Нэнси, давайте подведем небольшой итог: вы утверждаете, что видите окружающий человека цвет и что Индиго обладают своим особым цветом. Кроме того, вы связываете цвета с определенными аспектами физиологии и психики людей. Вся эта информация получена вами благодаря неким особым сверъестественным способностям?

Н.: Да, но что касается тех цветов, которые я вижу, то это особое синестетическое видение, не имеющее отношения к ясновидению.

Дж.: Объясните, что вы имеете в виду?

Н.: Мой мозг обладает особенным свойством — синестезией, благодаря которой я вижу цвет и чувствую вкус форм. Синестезия — это неврологическая система, в которой скрещиваются два чувства, образуя шестое. Вы по-прежнему располагаете пятью чувствами, но к двум из них добавляется кое-что еще. В моем случае это вкус и цвет. К примеру, когда вы едите, то чувствуете какой-нибудь вкус: кислый, сладкий или острый. Я же во время еды чувствую вкус квадратов, кругов и треугольников.

Дж.: А когда вы говорите о цветах, на самом деле вы видите «цветовое поле»?

Н.: Да, мои глаза видят поле. Однажды я была в Седоне, в гостях у подруги, мы с ней сидели в ресторане. Я посмотрела за окно и воскликнула: «Вот это да! Сегодня оранжевый день». Она спросила меня, как я такое могла увидеть. Я ответила: «Глазами».

Дж.: Значит, для вас это естественно. Вам, наверное, иногда кажется, что все смотрят на мир точно так же.