Литмир - Электронная Библиотека

— Сэр! — Харпер изо всех сил пытался не отставать от Шарпа. — Они убьют вас!

— Назад, сержант, — рявкнул Шарп, — Это приказ.

Он хотел, чтобы драгуны стреляли в него, а не в его людей.

— Они же, чёрт возьми, вас прикончат!

— А может, струсят и убегут, — бросил Шарп через плечо.

— Боже, храни Ирландию, — пробормотал, задыхаясь, Харпер. — С какой стати?

— Потому что Бог носит зелёную куртку, — прорычал Шарп, — А ты как думал?

И в этот момент французы, действительно, сбежали.

Глава 2

Шарп всегда был удачлив. Возможно, не по-крупному: конечно, не было удачей то, что его родила шлюха в Кошачьем переулке, которая умерла, не успев оделить сына материнской нежностью и любовью, не была удачей его жизнь в лондонском приюте, в мрачных стенах которого ни капли не заботились о детях. Но в малом, в те моменты, когда успех от провала отделяет расстояние в калибр мушкетной пули — в этом он был удачлив. Эта удача вывела его к туннелю, где султан Типу попался в ловушку, эта удача оторвала голову ординарцу при Ассайе и дала Ричарду Шарпу шанс сопровождать сэра Артура Уэлсли, когда его лошадь была убита ударом пики, и сэр Артур упал наземь в толпе врагов. Вот такая удача, зачастую весьма сомнительного свойства, — но даже Шарп не поверил в неё, когда увидел, что драгуны удирают прочь от баррикады. Может, он уже мёртв? Или это сон? Но он слышал за спиной победный рёв своих людей и понимал, что это — наяву. Враг, действительно, бежал, и Шарп остался жив, и его люди не будут отправлены во Францию в плен.

Он услышал отрывистые звуки мушкетных выстрелов — и понял, что на драгунов напали с тыла. Плотный пороховой дым висел между домами вдоль дороги, он сползал со стороны сада на склоне холма, на котором возвышалось большое белое здание. Но Шарп был уже перед баррикадой. Он вскочил на лодку, испачкавшись свежей смолой, которой было покрыто её дно. Драгуны не обратили на него внимания, стреляя по окнам, но один зелёномундирник обернулся, увидел Шарпа и выкрикнул предупреждение. Офицер выскочил из дверей дома, стоявшего на берегу реки, и Шарп, спрыгнув с лодки, своим палашом ранил его в плечо и с силой оттолкнул к стене. Драгун, первым заметивший его, выстрелил. Пуля попала в скатанную шинель. Шарп пнул офицера между ног и повернулся к незадачливому стрелку. Тот попятился, бормоча: «Нон, нон…», — и Шарп рубанул его палашом по голове. Хлынула кровь, оглушённый тяжёлым лезвием драгун упал под ноги стрелков, штурмующих низкую баррикаду. Они с криком ринулись врукопашную, не слушая Харпера, который приказывал им дать по драгунам залп.

Выстрелили, наверное, только три винтовки, остальные поберегли заряды и пошли в штыковую на врага, который не мог противостоять нападению и с фронта, и с тыла. Драгунов обстреливали из дома, расположенного в пятидесяти ярдах ниже по дороге, из домов и садов сзади — со всех сторон. Узкий пятачок дороги заволокло пороховым дымом, гремели крики и эхо выстрелов, пахло кровью, и люди Шарпа дрались со свирепостью, поразившей французов. Драгунов учили сражаться саблями в конном бою, и они были не готовы к кровавой пешей рукопашной со стрелками, закалёнными годами драк в тавернах и казармах. Парни в тёмно-зелёных куртках были смертоносны в ближнем бою, и выжившие драгуны отступили к поросшему травой речному берегу, где паслись их лошади, а Шарп приказал своим людям двигаться дальше на восток.

— Пусть уходят, — кричал Шарп, — Брось, брось! — Так на крысиных боях кричали терьеру, который, увлёкшись, продолжал терзать уже мёртвую крысу. — Брось! Не останавливаться!

Французская пехота была уже близко, из Опорто могла подойти и кавалерия, и первым делом следовало убраться как можно дальше от города.

— Сержант!

— Слушаюсь, сэр! — отозвался Харпер, таща вниз по улице прочь от французов стрелка Танга. — Двигайся, Исайя! Шевели конечностями!

— Я убью ублюдка, сержант, я его убью!

— Ублюдок уже сдох! Теперь вперёд!

На улице гремели выстрелы из карабинов. Где-то поблизости, не смолкая, кричала женщина. На заднем дворе одного из домов убегающий драгун споткнулся о груду сплетённых из ивового прута рыбных садков и упал рядом с мёртвым французом, который, умирая, запутался в бельевых верёвках, сорвал их и лежал теперь на груде белья, пятная простыни своей кровью. Гэйтекер прицелился в драгунского офицера, усмирявшего свою испуганную лошадь, но Харпер не дал ему выстрелить:

— Не останавливаться! Вперёд!

Слева от Шарпа мелькнули синие мундиры, он повернулся, поднял палаш и увидел, что это португальцы.

— Это друзья! — крикнул он стрелкам. — Видите, это португальцы!

Португальские солдаты спасли его от позорного плена, устроив засаду французам, и теперь присоединились к отряду Шарпа в отчаянном отступлении на восток.

— Не останавливаться! — кричал Харпер.

Некоторые из стрелков задыхались и замедлили бег, но уцелевшие драгуны открыли по ним сзади стрельбу из карабинов, и это заставило прибавить скорость. Большинство пуль прошло выше, но одна, шальная, врезалась в мостовую рядом с Шарпом и срикошетила в тополь, а другая попала Тэрранту в бедро. Стрелок упал и закричал, Шарп схватил его за воротник и потащил на себе. Река и дорога, вьющаяся вдоль неё, сворачивали влево, на берегу показались деревья и кусты. Этот лесок был слишком близко от города, чтобы обеспечить безопасность, но в нём можно было укрыться на время, чтобы передохнуть.

— К деревьям! — закричал Шарп. — К деревьям!

Тэррант кричал от боли, требуя, чтобы его оставили в покое, за ним по дороге тянулся кровавый след. Шарп затащил его в лесок и только здесь позволил опуститься наземь, а сам выбежал на дорогу, приказывая своим людям развернуться в линию под прикрытием деревьев.

— Пересчитайте их, сержант! — приказал он Харперу.

И стрелки, и португальские пехотинцы — все вместе — начали перезаряжать оружие. Шарп вскинул свою винтовку и выстрелил в кавалериста, который преследовал их, скача вдоль берега реки. Встав на дыбы, лошадь сбросила наездника. Остальные драгуны выхватили сабли, полные решимости отомстить, но французский офицер громкими криками призвал их остановиться. Он догадался, что пытаться с кавалерией штурмовать густой лес, где засела пехота, было равносильно самоубийству. Надо было дождаться подхода французской пехоты и уничтожить врага.

Дэниел Хэгмэн ножницами, которыми стриг Шарпа, разрезал штанину на раненой ноге Тэрранта. Наземь потекла кровь, и Хэгмэн сморщился:

— Считайте, что он потерял сустав, сэр.

— Он не сможет идти?

— Он никогда не сможет ходить сэр, — сказал Хэгмэн.

Тэррант злобно выругался. Для Шарпа он был смутьяном, этот угрюмый парень из Хартфордшира, который никогда не упускал шанса напиться или поскандалить, но трезвым он был хорошим стрелком и не терялся в бою.

— Всё будет хорошо, Нед, — успокоил раненого Хэгмэн. — Останешься жив.

— Понеси меня — попросил Тэррант своего друга, Вильямсона.

— Оставьте его! — резко оборвал Шарп. — Заберите винтовку, боеприпасы и штык.

— Вы не можете вот так бросить его здесь, — воспротивился Вильямсон, не давая Хэгмэну расстегнуть патронную сумку друга.

Шарп схватил Вильямсона за плечо и оттащил подальше.

— Я приказал оставить его!

Ему тоже это не нравилось, но он не позволить замедлить движение отряда, а у французов раненому Тэрранту окажут гораздо больше помощи, чем смог бы любой из людей Шарпа. Стрелок попадёт во французский госпиталь, под присмотр французских докторов, и, если не умрёт от гангрены, то, вероятно, его обменяют на французского военнопленного. Тэрранта отправят домой как калеку, и всё закончится, вероятно, работным домом. Шарп пробрался меж деревьев к Харперу. Пули карабинов свистели в ветвях, клочья листьев сеялись вниз, оставляя просветы, сквозь которые под кроны деревьев заглядывало солнце.

— Никто не отстал? — спросил Шарп у Харпера.

8
{"b":"110404","o":1}