— Последний прошел, сэр! Держат курс один-девять-ноль, скорость четырнадцать. Разминутся с нами в четырех тысячах ярдов по левому борту.

— Добро. Перископ поднять! — Шесть секунд наблюдения показали: два эскортных эсминца класса «Джиринг» вели два тихоходных транспорта — «Эль-Хамру» и «Мабрук». — Убрать! Старший помощник! Радио в штаб флота! Доложить состав конвоя, курс, скорость, координаты на время обнаружения.

— Есть, сэр! BRT—1 или ТАКАМО?

Вил на мгновение задумался. Радиобуй BRT можно было оставить за кормой лодки с тем, чтобы он передал записанную на кассету информацию, дав «Огайо» уйти, хоть и недалеко. Система ТАКАМО позволяет в тысячные доли секунды передать кодированный сигнал на радиосвязной «Локхид-Констеллейшн», барражирующий над западной частью Тихого океана с буксируемой антенной. Норман Вил поднял голову. Пожалуй, это лучше. Шум винтов стихал. Звуки постепенно удалялись, ГАС почти совсем не было слышно.

— Акустик! Ну, что там конвой?

— Держат курс один-девять-ноль, скорость четырнадцать, дальность последнего — семь, пеленг два-ноль-ноль.

— Добро. Старпом, приготовиться к передаче! Только ТАКАМО.

— Есть, сэр.

— Боцман, по моему сигналу поднять радиоантенну.

— Радист готов.

— Пошла антенна! — Вил махнул Эшворту, и в ту же минуту зажужжал мотор, выдвигая штырь.

На пульте управления вспыхнула зеленая лампочка, и оператор доложил:

— Готово, сэр!

— Передавать! — крикнул в ответ Вил, и почти мгновенно услышал доклад об окончании передачи. — Убрать! Малый вперед! Право руля!

И в эту минуту акустик Пейн выкрикнул слова, которых как огня боятся подводники:

— РГАБ! Я взял два пеленга на один-один-ноль и два-два-три, дальность две мили. Похоже на вертолет!

Вил поглядел на дисплей: две ломаные линии тянулись через середину экрана, а внизу плясали неровные ряды пятнышек, означая, что за лодкой началась охота, и вселяя леденящий страх в сто сорок два сердца. Вил отогнал его, спокойно спросив:

— Сколько до буев?

— Три мили, сэр.

— Проходим ноль-три-ноль, сэр, — доложил рулевой.

— Руль — прямо! Держать на ноль-четыре-ноль. Акустик! Взять истинный пеленг в створ!

— Один-четыре-ноль, сэр!

Норман сделал шаг назад, за перископы.

— Рулевой, право на борт! Держать один-четыре-ноль! Старпом, глубина?

— Сорок фатомов, сэр.

— Есть держать один-четыре-ноль!

Раздавшийся на центральном посту голос акустика Пейна ударил всех как удар тока:

— Сэр… По шумам корпуса и машин… Это — лодка! Пеленг ноль-два-ноль, дальность одиннадцать тысяч ярдов.

— Пейн, ты уверен?

— Сэр, я проверил по каталогу. Это «Виктор-два»! Пеленг постоянный, приближается на большой скорости.

— Добро, — сказал командир и сам удивился тому, как спокойно звучит его голос.

Дело было скверное. «Виктор-два» водоизмещением пять тысяч тонн была многоцелевой ударной субмариной — лучшей на советском флоте. Оснащенная могучими гидроакустическими радарами последнего поколения, вооруженная самонаводящимися торпедами, она специально предназначалась для уничтожения подводных баллистических ракетоносцев. И — как будто мало было ее одной — над головой еще висел русский вертолет. Было совершенно ясно, что «Виктор» давно выслеживал их, много дней неподвижно лежал на дне, подкарауливая «Огайо», ожидая, когда она шевельнется, выйдет на связь, обнаружит себя. Норман не раз встречался с русскими лодками, выслеживал их и сам становился их дичью: они играли с русскими подводниками в войну, как дети, только игрушки у них были не детские. Но теперь все было иначе: теперь это была не компьютерная игра, которую он однажды проиграл и три раза выиграл, «потопив» три русские лодки. Но никогда еще не была она так близко, никогда не вела себя так агрессивно, да и «Огайо» не забиралась так далеко в русские воды. Лодка представляла несравненно большую опасность, чем вертолет. Что ж, сейчас, по крайней мере, надо сократить до минимума акустический силуэт — стать к русским носом.

— Право на борт! Держать один-шесть-ноль!

— Есть держать один-шесть-ноль.

— Командир, русские постоянно ведут акустический поиск! И продувают цистерны!

Ах, даже так? Ну, значит, игры в самом деле кончились. Норман почувствовал в горле комок — ни проглотить, ни выплюнуть, — но все же сумел спокойно сказать:

— Отлично.

Мощные направленные импульсы искателя пронизывали корпус «Огайо».

— Наглая тварь, — пробормотал Норман. — Нащупала, да? Погоди, погоди. — Он повернулся к Барру. — Они, кажется, намерены сыграть всерьез. Пожалуйста! Включить РЛС управления огнем! Первый, второй, третий и четвертый торпедные аппараты — товсь!

Барр перекинул тумблер, и смонтированный в носу лодки гидролокатор BQS-14 пронизал воду мощными низкочастотными импульсами, пронесшимися в морской пучине, как грозный сигнал опасности. На пульте мгновенно вспыхнули линии зеленых огоньков.

— Есть, сэр! Торпедные аппараты готовы!

— Добро. Если «Виктор» даст залп, мы в долгу не останемся. Погружение на двести футов! Помощник, скорость десять узлов.

Вода хлынула в цистерны, вытесняя воздух, и субмарина, взяв дифферент на нос, потрескивая и поскрипывая корпусом, скользнула в спасительную глубину.

— Прошли сто футов, сэр, — доложил Тышкевич.

— Добро. Держаться на двухстах.

— Боже мой, — сказал Барр. — От нас шуму больше, чем от французского заведения с девочками в субботу вечером.

— Это уже неважно. «Виктор» знает, где мы. Если он желает начать третью мировую, пусть начинает: мы готовы.

Голос акустика Пейна грянул на центральном посту разрывом гранаты:

— Слышу шум винтов! Высокая частота вращения! Торпеда, сэр! Пеленг ноль-ноль-пять, дальность восемь тысяч! Вторая, сэр!

Долгие годы службы выработали в Нормане автоматизм, и слова команд стали срываться с его губ, будто сами собой полились, как точно отмеренная порция воды через открывшийся шлюз:

— Пустить четыре заряда шумовых помех, торпедные аппараты один и два — огонь! Самый полный вперед: лево на борт, держать один-ноль-пять.

Маневр Нормана был прост: взвихрить воду и бросить в этот водоворот четыре звуколовушки, сделанные из небольших газовых баллонов: крутясь впереди и позади лодки в ее тепловом следе, они со страшным шумом выпускают пузыри, отвлекая на себя торпеды и давая «Огайо» возможность развить скорость и скрыться в приветливой океанской глуби.

— Торпеды и помехи пошли, сэр!

— Так. Скорость? Глубина?

— Тридцать три узла, — доложил рулевой, сверившись с показаниями приборов. — Возрастает.

— Глубина — двести футов, — отозвался Тышкевич.

Норман видел на своем командирском дисплее тусклую широкую полоску, обозначавшую русскую лодку, и две яркие узкие черточки торпед: они двинулись вправо, потом влево, и по правому борту послышался нарастающий жалобный вой.

— Торпеды в пятистах ярдах справа по носу, — доложил Пейн.

Все взгляды обратились в ту сторону, словно сквозь стальную двойную обшивку корпуса можно было увидеть обтекаемое хищное тело.

— Прошли! — воскликнул Вил.

— Командир, вы гений! — закричал Барр. — Помехи сбили их с курса!

Две линии на дисплее слились воедино, посередине появилась яркая вспышка, словно сгорел мотылек, и немедленно глухой рокот, подобный извержению вулкана, сотряс корпус «Огайо». Все невольно зажмурились и пригнули головы.

— Есть! Накрыли! — закричал акустик. — Слышу шумы разрушающегося корпуса, сэр!

— Стоп машина! — Вил схватил наушник.

Он слышал треск распоротой стали и ломающегося рангоута, грохот устремившейся в пробоину воды, пронзительный визг. Что это? Лопаются под напором воды переборки? Может быть это кричат люди, гибнущие от того, что воздух от внезапного и резкого изменения давления сжигает им легкие? Чувствуя головокружение и дурноту, он выпустил из пальцев наушник и на подгибающихся ногах побрел к своему креслу.

— Занесите в вахтенный журнал, — сжимая мокрыми от пота ладонями лоб, приказал он старпому.