— Что ж, никаких обещаний? — спросила она. — Никаких гарантий, что я выберусь с другой стороны? Никаких намеков на возможность контакта, чтобы соблазнить меня последовать вперед? — Лейла размышляла вслух, вовсе не надеясь получить ответы на вопросы. Как ей начало казаться, хозяева рассматривали незнакомцев через призму сильного, резко обозначенного чувства долга. Безжизненные исследовательские ракеты они совершенно невредимыми отсылали владельцам. И ее, незваную гостью, они разбудили с целью поставить перед выбором: на самом ли деле она хотела отправиться туда, куда предполагала ее передача, или же бродила, словно потерявшийся ребенок, которому нужно указать путь домой? Они не навредили бы Лейле, без ее согласия путешествие в неизвестность ей не грозило, но внимание хозяев этим исчерпывалось. Они вовсе не обязаны делать шаг навстречу Лейле. Не получит она ни приветствий, ни гостеприимства, ни беседы.

— А как же Джазим? Неужели вы не дадите мне с ним посоветоваться?

Лейла подождала немного, представляя лицо мужа, желая его присутствия, надеясь на то, что они прочтут ее мысли, если не понимают слов. Ведь если им удалось расшифровать стремление к определенной точке в небе, то, без сомнения, уразуметь жажду общения с родным человеком тоже будет несложно. Она испробовала всевозможные варианты и остановилась на абстрактной структуре двойной передачи данных в надежде на то, что это должно прояснить объект ее вожделения на тот случай, если им ничего не говорит физическая внешность.

Но она по-прежнему оставалась в одиночестве.

Лейла могла выбирать лишь из окружающих ее звезд. Если ей хочется еще раз увидеться с мужем перед смертью, необходимо сделать тот же выбор, что и он.

Очевидно, он столкнулся с той же дилеммой.

Что бы выбрал Джазим? Он мог бы склониться к возвращению назад, отправиться на безопасный Тассеф, но ведь в Шалоуфе он помирился с ней с единственной целью: последовать за ней навстречу опасности. Конечно же, он понимал, что Лейла не остановится на достигнутом и пожелает отправиться дальше, захочет пройти весь путь через скопление, попасть на Массу, открыв тем самым кратчайший путь сквозь сердце неведомого мира. Доказать его безопасность для путешественников будущего.

Поймет ли он, что Лейла чувствует вину, размышляя об этом, ведь изначально она предполагала лишь одну себя принести в жертву? Ради нее муж бросил вызов неизвестности, и они уже пожинали плоды: ближе них к Отчуждению не подбирался никто. Почему же этого недостаточно? Что бы там ни думала Лейла, хозяева могут даже не разбудить ее до прибытия на Массу. Так что же она потеряет, если вернется обратно?

А главное — чего ждет от нее Джазим? Того, что она непреклонно пойдет вперед, вслед за навязчивой идеей, или что она поставит на первое место свою любовь к нему?

Вероятности множились, образуя бесконечное число вариантов. Супруги знали друг друга настолько хорошо, насколько это возможно для двух разных людей. Но все же они не обладали способностью читать мысли друг друга.

Лейла плыла мимо мириад звезд и задавалась вопросом: сделал ли свой выбор Джазим? Отправился ли уже обратно на Тассеф, удостоверившись в том, что Отчуждение не оказалось бессердечным палачом, как он опасался, поняв наверняка, что ей не грозит никакая опасность со стороны хозяев? Или же рассудил, что их познания относительно именно этого узла ничего не дают? Это все же не Амальгама, и здешняя культура может быть в тысячу раз более раздробленной.

Круговорот догадок и сомнений вел в никуда. Если она продолжит в том же духе, то с ума сойдет. Все равно нет никаких гарантий правильности выбора, она лишь может избрать меньшее из зол. Если она вернется на Тассеф и обнаружит, что Джазим в одиночку избрал путь через скопление, то это будет невыносимо: она ни за что ни про что потеряет мужа. Лейла может попытаться последовать за ним, тут же вернуться в скопление, но отстанет на столетия.

Если же она доберется до Массы и узнает, что именно Джазим пошел на попятную, то таким образом удостоверится в том, что муж закончил жизнь в безопасности. К тому же Лейла будет знать, что и муж не станет отчаянно за нее беспокоиться, ведь на этом первом узле Отчуждение выказало к ним мягкое безразличие. Этого станет достаточно, чтобы убедить его в том, что они и впредь не причинят ей вреда.

Ответ найден: следует продолжать путь до самой Массы. С надеждой на то, что Джазим рассудил так же. Однако без уверенности в этом.

Решение принято, но Лейла медлила. Тому виной не был пересмотр умозаключений, а нежелание так запросто терять возможность, за которую она боролась не покладая рук. Она не знала, смотрят ли, слушают ли ее жители Отчуждения, читают ли ее мысли и исследуют ли надежды и желания. Возможно, они настолько индифферентны, что передали все полномочия бесчувственным компьютерам и всего-навсего проинструктировали машины, чтобы те нянчились с Лейлой до тех пор, пока она не определится относительно дальнейших передвижений. Все же стоит предпринять последнюю попытку достучаться до них, или ей не удастся умереть спокойно.

— Быть может, вы правы, — сказала она. — Может статься, вы наблюдали за нами на протяжении последнего миллиона лет и пришли к выводу, что нам нечего вам предложить. Возможно, технологии наши отсталые, философия — бесхитростна, обычаи — дики, а манеры — ужасны. Если все вышеперечисленное — правда и мы настолько ниже вас в развитии, то вы могли бы, по крайней мере, подтолкнуть нас в нужном направлении. Выдвинуть какой-нибудь аргумент в пользу того, почему нам следует меняться.

Тишина.

— Ну хорошо, — продолжила Лейла. — Не взыщите строго и простите мою дерзость. Но скажу вам честно: мы побеспокоили вас первые, но не последние. На Амальгаме полно народов, которые будут выискивать способы добраться до вас. Наверное, так будет продолжаться еще миллион лет, до тех пор, пока мы не решим, что поняли Отчуждение. Если это оскорбляет вас, то не судите нас чересчур строго. Мы ничего не можем с этим поделать. Такова наша сущность.

Она прикрыла глаза и попыталась заверить себя в том, что ничего не забыла сказать.

— Благодарим за то, что предоставили нам беспрепятственное передвижение, — добавила Лейла. — Если именно это вы имеете нам предложить, то надеюсь, однажды наш народ сможет отплатить вам за доброту, если, конечно, вам что-то может потребоваться от нас.

Она широко раскрыла глаза и отыскала место назначения: вглубь сети, по направлению к сердцу скопления.

Горы за городом Астраахатом начинались пологим подъемом, предвещавшим легкую прогулку, но мало-помалу становились все круче и круче. Также и растительность предгорий, сначала малорослая и негустая, по мере подъема становилась все более высокой и непроходимой.

— Довольно, — выдохнул Джазим, останавливаясь и опираясь на посох для восхождения.

— Может, пройдем еще часок? — просила Лейла. Муж обдумал предложение и предложил:

— Полчаса отдыха, а потом полчаса подъема.

— Час отдыхаем, и час идем вверх. Джазим устало рассмеялся и согласился:

— Ну хорошо. Час и час.

Вдвоем они расчистили место, чтобы присесть. Джазим вылил из фляги воды в ладошки Лейле, и она ополоснула лицо.

Супруги сидели молча, прислушиваясь к звукам неведомой дикой природы. Под пологом леса царил полумрак, и когда Лейла смотрела вверх, то в маленьких клочках неба среди переплетения ветвей видела звезды скопления, похожие на крошечные, бледные, полупрозрачные бусины.

Порой все случившееся в Отчуждении казалось ей лишь сном, но на самом деле воспоминания о пережитом никогда не покидали Лейлу. Ее пробуждали на каждом узле, знакомили с миром скопления, давали право выбора. Передвигаясь таким образом между двумя пограничными узлами Отчуждения, она повидала тысячу удивительных представлений: новые звезды-каннибалы, ослепительные скопления новорожденных звезд, сдвоенные звезды — белые карлики на месте столкновений. В центре галактики она видела черную дыру и ее светящийся рентгеновскими лучами аккреционный диск, медленно раздирающий звезды на части.