По крайней мере так думал Мартин, пока однажды поздно вечером не вышел с узловой станции Эплтон и не зашагал по шпалам на юг. Ночь была холодная и темная, как и положено ноябрьской ночи в долине реки Фокс, а Мартин хотел пробраться на зиму в Новый Орлеан или даже в Техас. Впрочем, эта мысль почему-то не очень прельщала его, хотя он слыхал, что в Техасе на многих машинах колпаки ступиц — из настоящего золота.

«Нет, нет, увольте, он создан не для мелких краж. Они хуже смертного греха: они неприбыльны! Мало того, что служишь дьяволу, так еще получаешь за это гроши! Может, лучше позволить Армии Спасения наставить тебя на путь истинный?»

Мартин брел, напевая папину песню, и ждал, когда его нагонит товарный, который должен был скоро выйти со станции. Надо вскочить в него — больше ничего не остается.

Но первым оказался поезд, идущий в обратном направлении, — он с ревом приближался к Мартину с юга.

Мартин всматривался в даль, но глаза работали не так хорошо, как уши, и пока до него долетал только рев гудка. Так или иначе, это был поезд. Мартин слышал, как содрогалась земля и пела сталь под ногами. Откуда взялся этот поезд? Следующая станция к югу Нийна-Менаша, а оттуда еще несколько часов не должно быть поезда.

Небо было покрыто тяжелыми тучами. По земле стлался холодный туман ноябрьской полуночи. И все равно Мартин должен был бы уже видеть головной фонарь мчащегося состава. Но он только слышал гудение, рвавшееся из черной глотки мрака. Мартин мог распознать голос любого когда-либо построенного паровоза, но подобного гудка он никогда не слыхал. Это был не сигнал, в скорее вопль потерянной души.

Мартин отошел в сторону — поезд был совсем близко. И вдруг он увидел паровоз и вагоны. Застонали, заскрежетали тормоза, и поезд непостижимо быстро остановился. Колеса не были смазаны, раз они скрежетали, как окаянные грешники. Вскоре скрежет замер, стихли и стоны. Мартин поднял глаза и увидел, что поезд пассажирский. Огромный, черный, без проблеска света в будке машиниста или где-либо в длинной веренице вагонов. Мартин не мог разглядеть надписей на вагонах, но был уверен, что это не поезд Северо-Западной дороги.

Еще более он уверился в этом, когда с переднего вагона неловко спустилась какая-то фигура. Что-то странное было в походке этого человека, словно он волочил одну ногу, и фонарь он нес какой-то странный. Этот фонарь не горел, но человек поднял его и дунул. Фонарь мгновенно вспыхнул красным светом. Не надо быть членом Железнодорожного Братства, чтобы признать диковинным такой способ зажигать фонари.

Когда фигура приблизилась, Мартин увидел на ней кондукторскую фуражку. Это немного успокоило его, но только на миг: он заметил, что фуражка сидит высоковато, как если бы изнутри ее что-то подпирало.

Надо сказать, что Мартин умел себя держать и, когда человек улыбнулся ему, сказал:

— Добрый вечер, мистер кондуктор!

— Добрый вечер, Мартин.

— Откуда вы знаете мое имя?

Человек пожал плечами.

— А откуда вы знаете, что я кондуктор?

— Но вы и вправду кондуктор?

— Для вас — да. Но людям на иных житейских путях я могу предстать в совсем других обличьях. Посмотрели бы вы на меня, когда я появляюсь в Голливуде! — Он усмехнулся и тут же пояснил: — Я много путешествую.

— А зачем вы приехали сюда? — спросил Мартин.

— Как?! Вы должны знать ответ на свой вопрос, Мартин: приехал я потому, что нужен вам. Сегодня ночью я вдруг обнаружил, что вы на краю гибели. Вы собирались вступить в Армию Спасения, не так ли?

— М-да, — неуверенно протянул Мартин.

— Не стесняйтесь. Ошибаться свойственно людям, как кто-то однажды сказал. Кажется, это было напечатано в «Ридерз Дайджест». Ну, не важно. Важно другое: я почувствовал, что нужен вам. Поэтому я отклонился от своего пути и вот встретился с вами.

— Для чего?

— Ну, ясно: чтобы предложить вам прокатиться. Разве не лучше путешествовать поездом, чем брести по холодным улицам за оркестром Армии Спасения? Тяжело ногам, говорят, а еще тяжелее барабанным перепонкам.

— Что-то мне не очень хочется ехать в вашем поезде, сэр, принимая во внимание, где я в конце концов окажусь.

— Да, да! Старое возражение! — вздохнул кондуктор. — Полагаю, вы предпочли бы заключить сделку, а?

— Вот именно, — согласился Мартин.

— К сожалению, я совсем перестал заключать подобные договоры. Сокращения притока новых пассажиров на предвидится. Зачем же я стану предлагать вам особые приманки?

— Очевидно, я вам нужен, иначе вы не стали бы делать крюк, чтобы со мной встретиться.

Кондуктор снова вздохнул.

— Вы правы. Самоуверенность — мой главный порок, должен это признать. А все-таки неохота мне уступать вас конкурентам, после того как я столько лет считал вас своим. — Он помолчал. — Что ж, если вы настаиваете, я готов выслушать ваши условия.

— Мои условия? — переспросил Мартин.

— Что до меня, то мои условия известны: вы получите все, что пожелаете.

— Ага, — произнес Мартин.

— Но предупреждаю — я не допущу никаких трюков. Я удовлетворю любое ваше желание, а взамен вы должны обещать, что сядете в поезд, когда придет срок.

— А что, если он никогда не придет?

— Придет.

— А что, если я придумаю такое желание, которое навсегда убережет меня?

— Таких желаний не может быть.

— Не будьте так уверенны.

— Ну, это уже моя забота, — сказал кондуктор. — Что бы вы ни придумали, знайте: рано или поздно я приду за расплатой. И тогда — никаких фокусов в последнюю минуту! Никаких сцен запоздалого раскаяния, никаких прелестных блондинок или изворотливых адвокатов, которые станут вызволять вас. Я предлагаю честную сделку. Это значит, что вы получите свое, а я свое.

— Я слышал, что вы обманываете людей. Говорят, вы хуже торговца подержанными автомобилями.

— Погодите минутку…

— Прошу прощения, — поспешно промолвил Мартин. — Но ведь, кажется, это факт, что вам нельзя доверять?

— Готов признать. С другой стороны, вы, по-видимому, считаете, что нашли лазейку.

— Да такую, что мне и огонь не страшен.

— Огонь не страшен? Очень забавно! — Собеседник Мартина рассмеялся, но сейчас же сдержал себя. — Мы теряем драгоценное время, Мартин. Перейдем к делу. Что вы от меня хотите?

Мартин глубоко вздохнул.

— Я хочу, чтобы я мог остановить время.

— Сейчас?

— Нет. Пока еще — нет. И не для всех. Я, конечно, понимаю, что это невозможно. Но я хочу, чтобы я мог остановить время для себя. Один раз, в будущем. Как только случится, что я буду всем доволен и счастлив, я остановлю время. Вот и выйдет, что я сберегу свое счастье навсегда.

— Интересное желание, — задумчиво произнес кондуктор. — Должен признаться, что до сих пор не слыхал ничего подобного. А я, верьте мне, успел наслушаться всяких выдумок. — Он взглянул на Мартина и усмехнулся. — Так вы хорошо обмозговали свою мысль?

— Вынашиваю ее не первый год, — признался Мартин. Он кашлянул. — Ну, что же вы скажете?

— Тут нет ничего невозможного, — пробормотал кондуктор, — если опираться на ваше личное ощущение времени. Да, я полагаю, это можно устроить.

— Но я имею в виду, что время в самом деле остановится. Не то, чтобы я это только воображал.

— Понимаю. И берусь это сделать.

— Значит, вы согласны?

— А чего ж? Я вам это уже раньше обещал! Давайте руку.

Мартин колебался.

— Будет очень больно? Я хочу сказать, что не терплю вида крови, а кроме того…

— Глупости! Вы наслушались всякой чепухи. И мы, голубчик, уже заключили сделку. Я только хочу вложить кое-что вам в руку: способ и средство осуществить свое желание. В конце концов откуда мне знать, когда именно вы решите воспользоваться нашей сделкой, не могу же я вмиг бросить все дела и мчаться к вам. Лучше сделать так, чтобы вы сами могли все решать.

— Вы хотите дать мне «стоп-кран времени»?

— Что-то в этом роде. Вот только решу, что будет удобнее. — Кондуктор помедлил. — А, придумал! Возьмите мои часы.