– Спасибо, спасибо вам огромное! – Мать благодарно улыбнулась явно пытающемуся улизнуть мужчине. – Не знаю, как так получилось!

Тот смущенно отозвался:

– Если бы люди могли знать, почему происходят трагедии! Хорошо, что все обошлось.

У меня чуть челюсть не отвалилась. Получается, парень, вытащивший мальчика, – русский? Но у него ведь внешность типичного француза! Я была уверена, что этот красавчик прибыл из Парижа. Французы, приезжавшие к нам в бюро на стажировку, все, как один, были такими – худощавыми, мускулистыми, с волосами до плеч и «горбатыми» профилями. Впрочем, иностранцев скорее узнаешь даже не по каким-то специфическим чертам внешности, сколько по взгляду. Наш человек смотрит на жизнь как на потенциального обидчика: едва зазеваешься – получишь по шапке. Стандартно прилагающейся к какой-нибудь кассирше в супермаркете улыбкой никого не обманешь: глубина глаз покалывает настороженными льдинками. Как им растаять, когда нет искренней теплоты, истинной любви к людям и жизни? Впрочем, я предпочитаю перманентно ожидающих удара под дых соотечественников беззаботным до имбецильности американцам. А вот европейское отношение к жизни – как к изысканному вину, красивой любви, безмятежному духовному счастью – мне импонирует. Подобный взгляд – умиротворенно-благожелательный – у беседующего теперь с Егором парня. Интересно, почему?.. Живет в Европе? Часто ездит медитировать в индийский ашрам? Он вообще инопланетянин с планеты вечного спокойствия? В любом случае смотреть на такие лица приятно, как на умиротворяющее явление природы, как на сочно-алый закат солнца или сбрызнутый алмазной росой зеленый луг.

– А почему ты тонуть вздумал? Ты же так плаваешь хорошо и девушек всех обогнал, – говорит мужчина, ероша светлые волосы ребенка. – Я еще вчера вечером, когда купался, внимание обратил: ты сам маленький, а движения рук такие профессиональные! И куда же твои умения все вдруг подевались? Хорошо, что я вовремя заметил, как кое-кто из волн все не выплывает!

– Да, обычно я – как рыбка. Буль-буль, карасики. – Егор втянул щеки, сложил губки бантиком, выпучил глаза. Ого, а малой артистичен. И правда, в этой его гримаске промелькнуло что-то рыбье. – А то! Мы с папкой два раза в неделю в бассейн ходим, тренируемся! Тебя как зовут?

– Андрей.

– А фамилия?

– Вот дотошный! Яковлев моя фамилия. Доволен? Отлично! Приятно познакомиться. – Детскую ладошку сжимает красивая загорелая рука. – Значит, тебе надо еще усерднее заниматься в бассейне. Чтобы не тонуть.

– Я тонул. – Мальчик понизил голос, и я, любопытная, придвинулась поближе. Дитрих, пользуясь моментом, тоже подался вперед, как бы невзначай прижимаясь к моему бедру. – Но не потому, что плаваю плохо, понимаешь? Просто в море, глубоко, на самом дне, живет водяной. И вот он – мамочка так говорит – всегда наказывает непослушных мальчиков. Знаешь, я сколько вчера мороженого у мамы в Эфесе выпросил? Две порции! А потом нашел пять долларов – они на земле лежали, и никто их не видел! – и третий рожок купил. Что потом было, когда меня застукали! Ругали, кричали. Правда, потом я исправился, и меня даже похвалили. Но все равно водяной – он всю правду знает. Он меня хотел на самое дно моря утащить, понимаешь?

Я снова начинаю мысленно ворчать. Ну и родители, тоже мне, Макаренко выискались! Наговорят ребенку всякой фигни, а он потом, чуть что, – и лапки сложил, никаких усилий не прикладывает. Действительно, какая борьба, когда три порции мороженого слопано. Только и остается, что принять наказание от всезнающего водяного.

– Вот! А я вам что говорил! Они пришли за мной! – вопит Егор и быстро прячется за взрослых – маму и Андрея.

Из моря выходят дайверы – с аквалангами, в темно-синих костюмах.

– Зачем Эгейское море дайвинг, когда Красное море – хорошо?! – недоуменно бормочет над моим ухом Дитрих. – Я с ними сегодня говорить. Они мне сказать, что после кризиса много пить. А потом решить ехать в Египет, потому что раньше мало отдыхать, только работать. Но приехать в Турция! Они быть в агентстве так пьян, что перепутать, где есть Красное море! И думать: Кушадасы есть Хургада!

Еще парочка алкашей…

Все понятно: мальчик увидел в воде целый комплект, скорее всего, не шибко трезвых «водяных». Перепугался и чуть не утонул.

– Егор, ты что, не узнал нас? Мы же Сергеи, за завтраком знакомились. Я – Сергей-Толстый. Он – Сергей-Лысый. Слушай, а почему такой аншлаг возле тебя? Что за шум, а драки нет?

– Кажется, все самое интересное мы пропустили! Егор, да хватит тебе за мамой тихариться. Она у тебя худенькая, совсем ненадежное укрытие. И потом, ты же уже взрослый парень. Все, выходи, Леопольд!

Я смотрю на перебивающих друг друга дайверов, и мне кажется, что обоих Сергеев запросто можно назвать толстыми – талии у них нет, зато есть конкретные пивные животики, двойные подбородки. Хотя парни еще молодые, им лет по тридцать. Похоже, они даже сражаются с лишним весом – крепкие фигуры с развитыми бугристыми от мышц плечами свидетельствуют о знакомстве с тренажерным залом. Только вес, да еще при поддержке гастрономических соблазнов, триумфально побеждает в этой нелегкой борьбе. Мне лично, кстати, с обменом веществ повезло: ни целлюлита, ни лишних килограммов, как у этих ребят. Но они, чувствуется, особо не комплексуют по поводу излишнего объема. И придумали для окружающих неплохой способ облегчить коммуникацию. Действительно, если обоих звать Сергеями или толстячками, то можно запутаться. А один из комплекта Сергеев и правда не только толстый, но и лысый. Самокритичные они ребята. И не обидчивые, с чувством юмора.

Мужчины снимают баллоны, а мама Егора, обняв сына, коротко рассказывает о произошедшем. От невольных воспоминаний о пережитом ее голос до сих пор иногда дрожит.

– Счастливое спасение утопающего надо отметить. – Сергей-Лысый махнул рукой в сторону бара. – Не знаете, вон под тем навесиком наливают или там только безалкогольные напитки, а за чем-нибудь покрепче надо в холл главного корпуса идти?

– Наливают, как надо, – равнодушно кивнул Андрей, и брызги с темных волос разлетелись по сторонам. – Но я в такое время – специалист по минералке и яблочному чаю. Кстати, уже хорошо так солнце припекает, градусов тридцать есть. Правда? А с утра казалось – погоды не будет.

– Действительно, Андрей, может, пройдем в бар, посидим? – Мама Егора все не отпускает сына, обнимает его. И не видит, как белобрысый хулиган, уже полностью забывший о произошедшем, гримасничает, делает вид, что мамуля его придушила. – Мы так вам признательны!

Андрей покачал головой:

– Нет, Таня, извините, теперь я пас. Но мы с женой с удовольствием вам составим компанию вечером.

Сложно не проводить глазами его удаляющуюся фигуру. Он хорошо сложен, подтянут, движения порывистые, как у мальчишки. Морской ветерок треплет густые темные волосы. Солнце его любит – подарило очень красивый оттенок загара, шоколадный, без пылающей красноты. Да, пожалуй, не только герой, но и красавец. Таких обычно в рекламе снимают – с выразительными глазами, чуть небритых, с растрепанной темной челкой…

– Руссо-туристо! Ну а мы что застыли?! Пойдемте, вмажем по сто граммов. Виски здесь ничего такое! – Сергей-Толстый, окончательно освободившись от дайверского костюма, звонко хлопнул себя по арбузу живота. – Пойдемте, а то сгорим тут на солнцепеке!

Только теперь я замечаю двух девиц, блондинку и брюнетку, оценивающе разглядывающих «комплект» Сергеев. И они, похоже, тоже россиянки – брюнетка томно обмахивается глянцевым журналом на русском языке.

Ребята мигом подхватывают флюиды их интереса:

– Девочки, не стоим, идем с нами. Будем выпивать! За спасение Егора, потом за знакомство!

– Да, мы по вискарику, вы по шампусику или по коктейльчику, кто на что учился! Вперед! Не дадим себе засохнуть, как говорится.

Девицы благосклонно хлопают какими-то подозрительными, излишне длинными, ресницами. Пока, судя по пресноватому выражению хорошеньких девичьих мордашек, интерес к парням в симпатию не перерос.