И, как всегда, его скупая короткая улыбка на суровом лице вызвала доверие. Марина снова преобразилась, снова заблестели глаза, появились ямочки на щеках.

— Нет, не говорил. — Она покрутила головой и лукаво добавила: — Я бы запомнила.

Это почему-то не понравилось Игорю. Он сдержанно спросил:

— Может быть, я вас провожу на эти самые танцы, если разрешите?

— Очень приятно. Я только кофту возьму. Она сдернула с вешалки кофточку и, выйдя на площадку, заперла за собой дверь. Потом побежала вниз по лестнице, дробно стуча высокими каблучками. Откаленко устремился за ней.

В парке Марина вскоре свернула с главной кипарисовой аллеи на боковую. Здесь было и вовсе тихо и безлюдно, сплошной стеной стояли густые клены, между ними попадались скамейки.

— Здесь к клубу идти ближе, — объяснила Марина и в который уж раз оглянулась.

— Чего вы боитесь, Марина? — напрямик спросил Игорь, шагая рядом. — Старых дружков Ивана?

— А вам не все равно, кого я боюсь? — насмешливо спросила Марина, бросив на Игоря взгляд через плечо.

— Я не люблю, когда люди чего-то боятся, — ответил Игорь.

— Ой, как бы я хотела ничего не бояться, — вздохнула Марина и метнула испуганный взгляд на Игоря, словно проговорилась, и, явно стремясь перевести разговор на другое, беззаботным тоном спросила: — А вы танцевать останетесь?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Мне Иван нужен.

— А зачем?

— Мужские секреты, Мариночка, — усмехнулся Игорь. — Не могу сказать.

— Ой, неправда, неправда! Вы совсем не похожи на Ваниных дружков.

— А вы кого-нибудь из них знали?

— Я?.. Одного. Только он…

— Что «только он»? — напористо переспросил Игорь.

— Приехать сюда не посмеет, вот что, — раздраженно выпалила Марина и неожиданно добавила: — Я так думаю…

— Почему же вы так думаете?

— Он знает, что я его никогда в жизни не приму.

— Откуда же он знает это?

— А он мне писал. Вот так. — Марина с вызовом вздернула вверх подбородок. — Только я эти письма рвала и ни словечка не отвечала. И Ване не показывала. И вы не говорите. А то он переживать будет. Не скажете?

— На скажу. Значит, этот человек вас не забыл?

— Лучше бы он меня забыл. Я, знаете, как его боюсь?! — Она с жалобной доверчивостью посмотрела на Игоря. — Господи, чего это я вам все рассказываю, не понимаю.

— А мне все про себя рассказывают, — пошутил Игорь.

— Как на исповеди, да? Вы, наверное, поп переодетый? — Марина как-то облегченно рассмеялась.

— А вы у Ивана спросите, кто я.

— И сказать, что вы меня провожали, да? — с обычным своим лукавством спросила Марина. — Не побоитесь? Он очень сильный.

— И очень вас любит?

— Очень, — убежденно ответила Марина, глядя себе под ноги. — Ведь он хороший. У него в жизни было только одно… — она запнулась, — одно нехорошее дело. Но он больше никогда так не поступит, он мне поклялся. А то… а то он меня потеряет.

— Я тоже думаю, что он больше никогда так не поступит, — скачал Игорь.

— Вот. Поэтому я его люблю. На всю жизнь.

— Ну, тогда расскажите ему, что я вас проводил, — усмехнулся Игорь. — Авось, оправдаюсь. Вон, кажется, ваш клуб.

Они свернули еще на какую-то аллею, и в конце ее показалось большое, ярко освещенное здание. Возле него толпились люди.

Не доходя до клуба, Игорь простился.

— Приходите к нам, — сказала Марина, улыбаясь. — Вы мне понравились.

— Приду.

Она помахала ему рукой.

Утро началось лихорадочно. Откаленко и Рощин инструктировали, расставляли, проверяли людей, отрабатывали сигнализацию, определяли пункты нахождения машин, маршруты подвижных постов. Все были напряжены и сосредоточены. Опасный преступник шел в сети, и каждый просчет туг мог обернуться новой жертвой.

Зарубин был взят под плотное прикрытие с момента выхода из санатория. Вышил Иван через главные ворота, был он в новом сером костюме, в белой рубашке с расстегнутым воротом и в кепке, беспечно сдвинутой на затылок. Вообще вид у Ивана был спокойный, как будто он даже был чем-то доволен. Шагал широко, бодро насвистывая и жмурясь от солнца.

Тем временем в кафе и вокруг него ничего подозрительного отмечено не было. Смоляков пока не появлялся. Впрочем, так рано его и не ждали.

Зарубин пришел туда минут за пять до назначенного срока и занял столик на открытой веранде, в глубине ее, возле небольшой эстрады, где по вечерам играл джаз. Он заказал бутылку пива и, откинувшись на спинку стула, принялся лениво наблюдать за окружающими.

Вообще вел себя Иван в высшей степени спокойно, и Игорь отметил про себя, что это не игра, а вполне естественное спокойствие, основанное на чувстве превосходства и некоей самоуверенности. Это Игорю не понравилось, Зарубин противника явно недооценивал, что могло в коночном счете привести к неприятностям.

Так прошло десять минут. Смоляков не появлялся, теперь уже опаздывая. Впрочем, это вполне соответствовало его осторожным повадкам. Такого следовало ожидать, но Откаленко почему-то начал слегка нервничать.

— Все нет, — почти равнодушно сказал он сидящему рядом с ним на скамье Рощину, и, пожалуй, разве что Лосев мог бы уловить скрытое в его тоне беспокойство.

— Они задерживаются, — иронически ответил Рощин. — Они, небось, изучают обстановку, прежде чем подойти. Ясное дело.

— Откуда, интересно, он ее изучает? Все как будто перекрыто, — тем же чуть напряженным тоном заметил Игорь.

Прошло еще десять минут. И с каждой минутой нарастало досадливое и недоуменное нетерпение.

Кругом спокойно гуляли, весело переговаривались, отдыхали на скамьях люди, много людей, шумно носились и играли ребятишки-словом, парк жил своей обычной курортной, пестрой и веселой жизнью под неумолчный гул морского прибоя.

Прошло уже двадцать две минуты сверх назначенного срока, когда к Зарубину подошел какой-то парень. Нет, это был не Смоляков. Парень что-то сказал, Зарубин кивнул в ответ, и парень исчез.

Выяснилось: парень передал Зарубину, что Смоляков задерживается, будет через полчаса и просит его обождать.

Это обстоятельство встревожило Откаленко. То была интуиция, рожденная опытом и природным даром сыска. В такой опасной ситуации надо понять и объяснить каждую мелочь. Смоляков задерживается — почему? Зачем ему надо продержать Ивана здесь, в парке, чуть не час? Разве изменится что-нибудь за это время? А что если… Тут новая мысль обожгла Откаленко. И он все тем же ровным голосом спросил сидевшего рядом Рощина:

— Сколько наших осталось около санатория?

— Один, У главного входа. А что? — насторожился тот.

— Ты оставайся за старшего. Я возьму резервную машину и мигом обернусь.

— Давай, — немедленно согласился Рощин. Теперь в тоне Игоря и он уловил напряжение. — Там Воловик Андрей, — добавил он. — Боровичок такой в коричневом костюме.

Игорь, кивнув, поднялся со скамьи.

Через минуту оперативная машина уже неслась по улицам, нетерпеливо сигналя на перекрестках, и инспектора ГАИ, как и во всех городах, быстро и властно расчищали ей путь.

Спустя несколько минут машина затормозила возле главного входа в санаторий. Здесь в нее подсел Андрей Воловик, после чего снова взревел мотор, и машина стремительно проскочила в ворота, мимо растерявшегося вахтера, и помчалась по главной кипарисовой аллее, по которой проезд машин был вообще-то запрещен, к белевшему вдали длинному трехэтажному зданию.

Машина еще не успела затормозить, как Откаленко увидел на балконе третьего этажа маленькую женскую фигурку в белых брючках и развевающейся розовой блузке. Женщина двумя руками держала балконную дверь, которую, видно, рвали изнутри. Она почему-то не кричала, только изо всех сил держала дверь.

Игорь выскочил из машины и крикнул Воловику:

— Быстро на третий этаж! Десятая квартира! Ломай дверь, если надо!

Плотная фигура Андрея Воловика метнулась к подъезду.

Игорь оглядел фасад. Вверх от балкона к балкону тянулась решетчатая стенка, местами увитая виноградом. Игорь кинулся к балкону первого этажа — это была как бы маленькая терраска у самой земли — и, не раздумывая, стал карабкаться вверх. Легкая металлическая решетка раскачивалась и прогибалась под его тяжестью.