— А Бобриков? — спросил Лосев. — Ведь и он где-то рядом.

— Именно что, — с ударением произнес Цветков, — рядом. Как и эта самая Нина, допустим, или Коменков, паршивец зданий. И надо искать Смолякова. Мно-ого на нем крови. — Неожиданно обернулся к молчавшему Откаленко: — Ты как себя чувствуешь?

— Хорошо, — сдержанно ответил Игорь.

— Совсем хорошо?

— Совсем.

— Так, — удовлетворенно кивнул Цветков. — Что ж, беремся за дело. Жаль вот, следователь наш приболел.

— Виктор Анатольевич? — переспросил Шухмин. — Так ведь годы.

— Годы, годы, — сердито отозвался Цветков. — Грипп, а не годы, будь он неладен. Да вот время не ждет. Так что по его поручению кое-где действовать будем. Ты, Лосев, немедленно займись Шаниным, от него много ниточек тянется. Правда, ты его и брал. Но парень он хлипкий, И на контакт легко пойдет. Ты, Денисов, получишь санкцию прокурора на арест Глинского. Дальше. Вы, Златова, позвоните этой самой Липе, поделитесь происшедшим, пожалуйтесь. Надо попробовать восстановить контакт. Это тоже путь к главарю. Ну, а вы, милые мои, — обратился он к Откаленко и Шухмину, — сегодня свободны, — и многозначительно добавил: — Набирайся сил, Откаленко.

Лосев вернулся к себе в комнату и сразу же вызвал на допрос Диму Шанина. Через несколько минут конвой доставил того из соседнего здания.

Шанин сразу узнал Лосева. Насупившись, он остановился перед столом и, заложив руки за спину, с вызовом спросил:

— Кто это вам позволил рукоприкладством заниматься? Я могу и прокурору написать, имейте в виду.

— Вот мы сейчас и разберемся, кто чего себе позволил, — спокойно ответил Лосев. — А пока садитесь и отвечайте на вопросы.

— Не желаю я отвечать на ваши вопросы, — капризно ответил Дима и уже совсем другим, деловым тоном спросил: — Закурить найдется? Забыл свои в машине.

— Найдется. Да вы садитесь.

Виталий придвинул к нему сигареты и зажигалку. Шанин опустился на стул, жадно закурил и, видимо, стал успокаиваться.

— Так вот, раз вы отвечать на мои вопросы не хотите, — сказал Виталий, — тогда послушайте, что я вам скажу.

— Пожалуйста, — великодушно согласился Шанин.

— Во-первых, — сухо произнес Виталий, — как легко догадаться, вы арестованы. И перед вами сейчас не ваш дружок Бобриков или Витик-Шпунтик, то есть Коменков, а инспектор уголовного розыска старший лейтенант Лосев. А во-вторых, я хочу, чтобы вы до конца поняли ситуацию, в которую попали. Как вы можете тоже легко догадаться, мы оказались на той даче не случайно и арестованы вы тоже не случайно.

— Это еще посмотрим, случайно или нет.

— Так вот, ваше первое преступление. Вы получили десять тонн лимонной кислоты по фальшивой доверенности и чужому паспорту на имя некоего Борисова, вспоминаете?

— Нет!

— Вот это уже глупо, Шанин. Мы предъявим вас работникам бухгалтерии того завода, и вас все опознают. Неужели не ясно? Дима молчал, нервно куря сигарету, и смотрел в пол. Видно было, что о такой возможности он действительно не подумал.

— Второе ваше преступление еще опаснее, — продолжал Лосев. — Вы соучастник убийства и покушения на второе. Там, в воротах завода. Это вы тоже, надеюсь, вспоминаете?

— Нет! Я никого не убивал!.. — испуганно закричал Дима, и губы у него запрыгали. — Никого!.. Я… Я не вел машину!

— Это верно. Машину вел… Кто вел машину?

— Водитель вел!.. Семен!.. А я…

— А вы сидели рядом. Может быть, вы ему и велели задавить того старика?

— Вы что, с ума сошли?! — Дима рывком подался вперед.

— Скорее сошли в тот момент с ума вы, И Смоляков, Человек-то ведь погиб, Шанин. А девушка оказалась в больнице.

— Это не я!.. Я никогда, Что вы!.. — На глазах у Шанина навернулись слезы.

— Я еще не все про вас сказал, — неприязненно заметил Виталий. — Надо бы добавить, что любите широко и легко пожить. Так?

— Ну, допустим, что так. А кто не хочет? Скажите честно, без агитации. Все хотят жить широко.

— Вы правы, — ответил Виталий. — Все хотят как можно лучше жить. И вы, конечно, тоже. Но даже если отбросить совесть — а к этому мы еще вернемся — и рассуждать чисто практически, то вы выбрали не лучший путь к хорошей жизни. Ну, повеселились вы, скажем, легко и широко пожили… Сколько месяцев вы участвуете в преступлениях?.. Говорите, говорите, Шанин. Это не так уж и опасно для вас.

— Я не собираюсь… Хотя что тут такого! — сам себя перебил Дима и с вызовом сказал: — Ну, допустим, год, для круглого счета.

— Вот. Веселились вы год. А знаете, сколько лет теперь вы будете вести очень скучную и очень трудную жизнь?

— Риск, конечно. — Дима как можно небрежнее пожал плечами, но вдруг поднял глаза на Лосева и неуверенно спросил: — Сколько мне дадут, как думаете? Ну, если я, допустим, признаюсь.

— Дело не только в признании, Шанин. Суд должен увидеть раскаяние-вот в чем дело, И тогда срок наказания, конечно, будет меньше. Впрочем, ладно. Вернемся к делу. Сейчас, Шанин, надо спасать то, что можно еще спасти.

— Что ж теперь спасать? Хана мне.

— Первое, это надо отвечать на вопросы и не брать на себя чужую вину. Зачем ездили вчера в Лялюшки, к Свиридову Петру Савельевичу?

— И это знаете? — удивился Шанин.

— И это. Так зачем?

— Отвезли ему конверт. Письмо.

— Письмо?

— Ну, там, кажется, и деньги были.

— Вот это уже точнее. От кого деньги?

— А я знаю?

— Знаете. Конечно, знаете, — улыбнулся Виталий. — Я и то знаю. От Льва Константиновича, так ведь? Дима быстро взглянул на него.

— Играете со мной, как кошка с мышью.

— Я не играю, Шанин, — возразил Виталий. — И мне известно, к сожалению, не все. Вот, например, Лев Константинович, кто он такой?

— Не знаю. Вот честно вам говорю, не знаю. Я и конверт тот не от него получил.

— От Нины Сергеевны?

— Вот именно. — Дима был обескуражен. — Ну, чистые кошки-мышки. Чего зря спрашиваете?

— Не зря, — улыбнулся Виталий. — Ну, а где живет Лев Константинович, как его фамилия? Вот это, между прочим, я действительно пока не знаю.

— И я не знаю. Я же вам сказал.

Виталий почувствовал, что Дима вполне искренен. «Правильный все-таки путь, — удовлетворенно подумал Лосев. — Кажется, не все еще потеряно с этим парнем».

— Ладно. Я вам верю, Шанин. Представляете, какой прогресс? Ну, а кто такая Рая? Вы ее привезли вчера на дачу.

— Севка велел. Его кадр… Знакомая то есть.

— Зачем она ему понадобилась?

— Как «зачем»? Тоже мне вопрос.

— Нет, вы не то подумали, Шанин. Тут, я полагаю, причина другая. Где она работает, знаете?

— А-а, кондитерская фабрика? Ха! Я и не допер. — Дима слегка оживился. — Точно. Ну, вы даете.

— А сейчас вернемся к вопросу о совести, которая, мне кажется, у вас все же есть.

— Ни у кого ее нет.

— А вот посмотрим. Итак, у вас на глазах был убит старик — вахтер, Михаил Ильич Сиротин, очень хороший человек…

— Не успел я остановить Семена, — быстро сказал Дима. — И помешать не успел. Он же сбесился просто.

— Осуждаете, значит?

— Ясное дело. Только этого не хватало. И еще, подлец, на девушку наехал. Ну, зачем на девушку? — с надрывом спросил Дима. — Я… Ну, как вам сказать?.. Чуть с ума не сошел, слово даю… Снилась мне эта девчонка… Я же ее разглядел…

— А Смоляков как?

— А никак.

Виталий медленно, со значением сказал:

— Это зверь, сами видите, Его надо немедленно задержать. Он же в любой момент может пойти лавовое убийство. Поэтому я вас прошу, скажите мне все, что о нем знаете.

— А что я знаю?.. Совершенно ничего не знаю… — растерянно ответил Шанин.

— Вот вы ехали с ним на машине, долго ехали, несколько часов. Первый раз с этой кислотой, потом вот вчера. Что он по дороге рассказывал?

— Ну, про пьянки всякие. Компании. Про женщин…

— Имена называл какие-нибудь?

— Имена?.. Не помню… Ах, да! Ивана какого-то называл. Давний, значит, его кореш. Почему-то они расстались. Семен в Москву рванул, а этот Иван — на юг куда-то. Да, еще он женщину у Семена увез, вот в чем дело.