На экране возник несколько прыгающий кадр, снятый внутри похищенного самолета. Камеру, видимо, держали в руках и двинулись с ней в туристский салон, чтобы показать перепуганных пассажиров, забившихся в свои кресла. Потом камера вернулась в салон первого класса, и в кадр вошел Ябрил, одетый в широкие коричневые хлопчатобумажные брюки и рубашку с коротким рукавом такого же цвета, как и пустыня за бортом самолета. Камера зафиксировала Ябрила, сидящего рядом с единственным пассажиром салона – Терезой Кеннеди. Похоже было, что Ябрил и Тереза оживленно и дружески беседуют.

На лице Терезы играла легкая, чуть удивленная улыбка, и это заставило ее отца, смотревшего на экран, отвести глаза. Со времен своего детства он помнил эту улыбку людей, обитающих в коридорах власти, которым никогда в жизни в голову не придет, что им могут причинить зло их же соотечественники. Фрэнсис часто видел такую улыбку на лицах своих покойных дядей.

– Когда снята эта пленка? – спросил Кеннеди у директора ЦРУ. – И как вы ее получили?

– Cнята она двенадцать часов назад, – ответил Теодор Тэппи. – Мы купили ее за большие деньги, видимо, у приближенного к террористам. Детали, господин президент, я могу доложить вам лично после данного совещания.

Кеннеди отмахнулся – детали его не интересовали.

– Далее, – продолжал Теодор Тэппи. – Ни с кем из пассажиров плохо не обращались. Но я считаю весьма странным замену женщин – членов банды, которая, без сомнения, произведена с согласия султана. Это дурной знак.

– Почему? – резко спросил Кеннеди.

– Теперь все террористы в самолете – мужчины, и их не меньше десяти. Они хорошо вооружены и, возможно, готовы убить заложников в случае атаки на самолет, а женщины, по их мнению, окажутся не в силах участвовать в таком массовом убийстве. Последние оценки нашей разведки исключают освобождение заложников силой.

– Они могут просто заменять людей на разных стадиях операции, – возразил Кристиан Кли. – Или, возможно, Ябрил предпочитает иметь дело с мужчинами. Он ведь араб.

– Крис, – улыбнулся ему Тэппи, – вы знаете так же хорошо, как и я, что эта замена – просто случайность. Думаю, что подобное уже было не раз. Из вашего личного опыта проведения секретных операций вы прекрасно знаете, что это исключает прямую атаку для спасения заложников.

Кристиан молчал.

Они просмотрели оставшуюся часть пленки. Ябрил и Тереза оживленно разговаривали, похоже, их беседа принимала все более дружеский характер. Под конец Ябрил даже похлопал ее по плечу. Было очевидно, что он ее успокаивает, говорит что-то хорошее, потому что Тереза смеялась. Потом Ябрил отвесил ей почти придворный поклон, подчеркивая тем самым, что она находится под его защитой, и ей не причинят никакого вреда.

– Я боюсь этого парня, – сказал Фрэнсис Кеннеди. – Надо выручать Терезу.

Юджин Дэйзи сидел в своем кабинете и перебирал в уме все возможности помочь президенту. Первым делом он позвонил своей любовнице и предупредил, что не увидится с ней, пока не разрешится этот кризис. Потом позвонил жене, чтобы проверить расписание их светской жизни и все отменить. После долгих раздумий он набрал номер Берта Оудика, который последние три года был одним из самых непримиримых врагов администрации Кеннеди.

– Вы должны помочь нам, Берт, – сказал он. – Я буду вам очень обязан.

– Послушайте, Юджин, в этом деле мы, американцы, все заодно.

Берт Оудик был нефтяным человеком – он зачат среди нефти и вырос среди нее. Рожденный в богатстве, он в сотни раз приумножил это состояние. Принадлежащая ему компания стоила двадцать миллиардов долларов, и он владел в ней пятьюдесятью одним процентом акций. В свои семьдесят лет он знал про нефть больше, чем кто-либо другой в Америке, знал каждую точку на земном шаре, где скрывалась нефть.

В штабе его корпорации в Хьюстоне экраны компьютеров воспроизводили огромную карту мира, на которой были видны все бесчисленные нефтяные танкеры, порты, из которых они вышли, и порты назначения, указаны фамилии их владельцев, за сколько куплены и тоннаж каждого. Оудик мог подкинуть любой стране миллиард баррелей нефти с такой же легкостью, как другой сует в ресторане метрдотелю пятидесятидолларовую купюру.

Значительную часть своего огромного состояния Оудик нажил во время нефтяной паники семидесятых годов, когда картель стран-производителей нефти взял весь мир за глотку. Воспользовавшись этой ситуацией, он заработал миллиарды долларов на, как он знал, искусственно созданном дефиците нефти.

Однако проделал он все это не только из алчности, просто, любив нефть, он пришел в ярость оттого, что эту жизненную силу можно купить так дешево. Он помог взвинтить цены на нефть со страстностью юноши, восстающего против несправедливости общества, а потом значительную часть награбленного отдал на благотворительные цели.

Оудик построил бесплатные больницы, дома для престарелых, художественные музеи, учредил тысячи стипендий для бедняков вне зависимости от их расы или вероисповедания, и, естественно, заботился о своих родственниках и друзьях, сделал богатыми далеких кузенов, потому что любил свою страну и своих соотечественников-американцев, не считая, конечно, необходимых взяток высокопоставленным чиновникам в иностранных государствах.

Он не любил управляющих страной политиков и государственный механизм подавления. Слишком часто они со своими регулирующими законами, антитрестовскими постановлениями, вмешательством в его личные дела оказывались врагами. Любя Америку, Берт Оудик, тем не менее, на первый план ставил свой бизнес и свое право выжимать деньги из сограждан, заставляя их платить за нефть, являющуюся предметом его обожания.

Оудик верил в то, что нефть надо сохранять в земле как можно дольше, и часто с любовью думал о миллиардах долларов, зарытых в громадных нефтяных морях под песками пустынь где-нибудь в Шерабене или в других местах на земном шаре и хранящихся там. Он будет придерживать это огромное золотое озеро как можно дольше, станет покупать нефть у других стран, скупать нефтяные компании, бурить дно океанов, добывать нефть с английского побережья Северного моря, ухватит кусок в Венесуэле. Оставалась еще Аляска, и он один знал размеры лежащего там подо льдом богатства.

Берт Оудик уже проглотил две гигантские американские нефтяные компании и сделал это, по словам его врагов, с такой же легкостью, с какой лягушка заглатывает мошек. Он действительно напоминал лягушку, обладая широким ртом и слегка выпученными глазами. И тем не менее он был мужчиной внушительных размеров, с огромной головой и челюстью, похожей на механизм, выкачивающий нефть. Но в своих сделках он был гибок, как танцор, и имел прекрасный разведывательный штат, предоставлявший ему гораздо более точные сведения о нефтяных запасах России, чем ЦРУ. Своей информацией он не делился с правительством Соединенных Штатов – а почему, собственно говоря, он должен делиться, ведь он платил огромные деньги, чтобы приобрести эту информацию, и она принадлежала только ему.

И он действительно верил, как и многие американцы, во всяком случае объявил это завоеванием демократического общества, что свободный гражданин свободной страны имеет право ставить свои личные интересы выше целей чиновников избранного им правительства, так как если каждый гражданин будет увеличивать свое благосостояние, страна будет процветать.

По рекомендации Дэйзи Фрэнсис Кеннеди согласился принять этого человека. Оудик был одним из самых авторитетных людей в Соединенных Штатах и имел огромное влияние на членов конгресса, хотя в глазах публики выглядел темной фигурой, которую карикатуристы на страницах газет и в журнале «Фортуна» изображали Нефтяным царем. Кроме того, у него было много друзей и соратников среди тех нескольких тысяч людей, которые и входили в Сократов клуб и контролировали самые главные отрасли промышленности Соединенных Штатов, а также печать и телевидение, владели фирмами по закупке и транспортировке пшеницы, гигантами Уолл-стрит, колоссами электроники и автомобилестроения, жрецами Денег – управляющими банков. И – что самое важное – Оудик был личным другом султана Шерабена.