– В тебе ведь есть что-то странное, ты сам знаешь, – сказала Ирен. – Поэтому ты вначале понравился мне. Но я не знаю, в чем может проявиться твоя странность, и иногда я боюсь оставлять с тобой Кэмпбелла.

– Думая так, ты тем не менее оставляла его со мной, – заметил Джатни.

– О, я знала, ты не причинишь ему вреда, – отозвалась Ирен. – Но решила, что мы с Кэмпбеллом должны расстаться с тобой и уехать в Индию.

– Хорошо, – ответил Джатни.

Они предоставили Кэмпбеллу окончательно разрушить снеговика, потом пошли к фургончику и отправились в двадцатимильный путь в Вашингтон. Когда они пересекали границу округа Колумбия, то поразились, обнаружив, что все пространство вокруг было забито машинами и автобусами. Им удалось втиснуться в поток машин, но ушло четыре часа, прежде чем бесконечная, чудовищная стальная гусеница доползла до столицы.

Парад в честь инаугурации проходил по широким авеню Вашингтона, возглавляемый вереницей президентских лимузинов. Процессия двигалась медленно, огромные толпы то и дело опрокидывали полицейские кордоны и задерживали движение. Миллионы людей нажимали на оцепление из полицейских в форме и прорывали его.

Три машины с агентами Службы безопасности ехали впереди лимузина Кеннеди с пуленепробиваемыми стеклами. Кеннеди находился внутри этой стеклянной клетки, так что, проезжая по Вашингтону, он мог видеть невиданное скопление народа. Мелкие людские волны подкатывались к самому лимузину, и тогда их оттесняло внутреннее кольцо сотрудников Службы безопасности. Однако с каждым разом волна фанатичных поклонников президента, казалось, подбиралась все ближе и ближе, и агентов Службы безопасности все теснее прижимали к президентскому лимузину.

В машине, следовавшей за лимузином, сидели агенты, вооруженные автоматами, далее ехали Кристиан Кли, Оддблад Грей, Артур Викс и Юджин Дэйзи. С ними вместе находился преподобный Бакстер Фоксуорт, которому эта честь была оказана по настоянию Оддблада Грея. Он аргументировал свою просьбу тем, что Фоксуорт обеспечил Кеннеди голоса черных избирателей. К тому же, более половины жителей Вашингтона негры и они, как предполагалось, составят значительную часть толпы, глазеющей на парад. Присутствие Фоксуорта продемонстрирует, что новая администрация Кеннеди уважительно относится к движению чернокожих. Оддблад Грей также беспокоился, что преподобный Бакстер Фоксуорт начнет сражение против создания рабочих лагерей на Аляске, а оказанная ему честь может остановить его.

Преподобный Фоксуорт прекрасно понимал все это и в глубине души радовался, что завтра же начнет широкую кампанию протеста против рабочих лагерей. Он отметил, что в толпе очень много негров, но еще больше людей, приехавших со всех концов Соединенных Штатов приветствовать Фрэнсиса Кеннеди. Фоксуорт все замечал, но поскольку процессия двигалась медленно, он использовал время, поддразнивая советника по национальной безопасности Артура Викса.

– Я познакомился с историей, – говорил он, – и выяснил, что вы первый еврей, возглавляющий вооруженные силы Америки. Вы понимаете, что это означает? Наконец-то евреи перестанут ощущать себя национальным меньшинством и находиться вне структуры политической власти. Вы подаете нам, чернокожим, некоторую надежду.

Артур Викс не счел замечание преподобного Фоксуорта забавным и холодно заметил:

– Советник по национальной безопасности не контролирует вооруженные силы.

– Но вы ведь знаете, – дружелюбно сказал преподобный Фоксуорт, – что ваше назначение имело символическое значение. Может, теперь президент Кеннеди поставит чернокожего директором ФБР, когда генеральный прокурор Кли снимет обе свои шляпы.

Он лукаво взглянул на Кли.

Кристиан Кли всегда втайне восхищался преподобным Фоксуортом, кроме того, он знал, что целится тот не в него.

– Надеюсь на это, преподобный, – улыбнулся он. – Как вы заметили, это было бы великое символическое назначение. Я подам идею президенту.

Юджин Дэйзи взял с собой в машину кейс с бумагами, прикованный к его запястью стальной цепочкой. Он поднял глаза от бумаг и сказал:

– Когда Кристиан уйдет в отставку, Питер Клут вернется на свою должность. Скорее всего, ФБР отойдет к нему.

Все замолчали. Кристиан Кли лишился дара речи от восхищения хитростью Фрэнсиса Кеннеди. Такое назначение заткнет Клуту рот насчет взрыва атомной бомбы, и тогда Кеннеди сможет замести весь мусор под коврик.

Лимузин еле двигался, широкая авеню была забита толпой, мешающей движению.

Преподобный Фоксуорт вновь обратился к Виксу:

– Вы знаете, Израиль может использовать ваши таланты. Но я подозреваю, что вы и сейчас весьма плодотворно сотрудничаете с ними.

Он получил удовольствие, увидев, как покраснел Викс.

Артур Викс клюнул на наживку, но более хладнокровно, чем хотелось бы Фоксуорту.

– Мой послужной список, – заявил Викс, – говорит, что я в меньшей степени, чем любой другой советник по национальной безопасности, позволял Израилю влиять на нашу внешнюю политику. Но я понимаю ваш намек, вы интересуетесь, почему я не уезжаю на историческую родину? Это вечный вопрос, адресованный национальным меньшинствам. Ответ таков – я вышел из Америки. А как вы ответите, если кто-нибудь задаст вам этот вопрос?

Преподобный Фоксуорт расхохотался и сказал:

– Я скажу так – вы привезли меня из Африки, вы и решайте, куда я должен возвращаться. Но я не хотел ссориться, в конце концов, мы с вами представляем два самых влиятельных национальных меньшинства в этой стране. – После небольшой паузы он продолжил. – Конечно, к вашему народу в этой стране больше не относятся с предубеждением. Но мы надеемся когда-нибудь добиться того же.

На какое-то мгновение Викс глянул на Фоксуорта с полным презрением, и преподобный заметил, что это было не презрение белого человека к черному, а презрение цивилизованного человека к дикому.

В эту минуту машина остановилась, и Оддблад Грей выглянул в окно.

– Черт возьми! Президент вылез из лимузина и идет пешком, – вырвалось у него.

Юджин Дэйзи сунул бумаги в кейс и защелкнул замок. Потом отстегнул цепочку от своего запястья и передал кейс агенту Службы безопасности, сидевшему рядом с шофером.

– Если он идет пешком, мы должны идти вместе с ним, – произнес он.

Оддблад Грей посмотрел на Кристиана Кли и сказал:

– Крис, ты должен остановить его. Используй свое право вето.

– У меня его больше нет, – отозвался Кристиан Кли.

– Я думаю, – вмешался Артур Викс, – будет лучше, если вы вызовете сюда побольше людей из Службы безопасности.

Они вышли из машины и, образовав шеренгу, пошли следом за президентом.

Президент Фрэнсис Кеннеди решил пройти последние пятьдесят ярдов до трибуны пешком. В первый раз ему захотелось физически прикоснуться к людям, которые любят его и стоят под снегом много часов, чтобы увидеть его в движущейся пуленепробиваемой стеклянной будке. Впервые он поверил, что ему нечего бояться их. И он решил в этот великий день показать людям, что доверяет им.

Большие снежные хлопья все еще кружились в воздухе, но Кеннеди не замечал их. Он шел по авеню и пожимал руки людям, которые прорывались сквозь полицейские кордоны. Потом вокруг него сомкнулось кольцо из агентов Службы безопасности. Тем не менее отдельные людские волны, подталкиваемые тысячами зрителей, напиравших сзади, подкатывались к нему. Они прорывались через цепь охранников, пытавшихся образовать более широкое кольцо вокруг президента. Фрэнсис Кеннеди на ходу пожимал руки этим мужчинам и женщинам, видя впереди специально выстроенный помост, где его ждала Ланетта. Он чувствовал, как его волосы становятся влажными от снега, однако холодный воздух возбуждал его так же, как и приветственные крики толпы. Президент не ощущал усталости, хотя его правая рука немного онемела от частых и крепких рукопожатий. Охранники буквально отрывали от президента прорвавшихся поклонников. Молодая хорошенькая женщина в кремовой куртке пыталась задержать его руку в своей, и ему пришлось выдернуть руку силой.