– О нет, – произнесла Мари, закрыла лицо руками. – Нет!

Чак обернулся к ней:

– Что случилось?

Она не слышала его. Картина изменилась. Теперь она видела человека из прачечной. Она была привязана к кровати, и он глумился над ней.

– Все женщины таковы! – кричал он. – И ты такая же!

Мари съежилась на сиденье.

– Нет!

– Мари, возьми себя в руки.

Она не обратила на него никакого внимания. Воспоминания наплывали на нее одно за другим. Тот, первый человек, тащил ее на автостоянку. Пожилой человек с волнистыми волосами безжизненно лежал на земле. Темнота. Страшные тиски, сдавливающие тело, и невыносимо душный воздух. Она находилась в комнате. Человек из прачечной глумился над ней, издевался; она пыталась сопротивляться. Темнота…

– Чак, – жалобно прозвучал ее голос.

– Что случилось, Мари?

– Чак, мой отец…

Она не могла говорить. Человек, лежавший на земле, ее отец. Он был мертв. Тот, другой, оттаскивал ее прочь. Она кричала. Он ударил ее один раз, потом еще. Потом наступила темнота. И страшные тиски. И воздух, которым невозможно дышать. Какая-то женщина. Снова издевательства.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое. – Это был ее голос. – Вы убили моего отца, теперь никто не заплатит вам выкуп!

– Твой отец не умер.

Но ведь он умер, она сама видела, как он упал.

– Убейте теперь и меня.

Потом темнота.

– Чак!

– Продолжай, Мари. Ты здесь в безопасности. Что ты видишь?

– Я не знаю. Мой отец… тот человек убил его и оттащил меня.

– Тот, которого ищут Джизус и Бенни?

– Нет. Другой. Там была еще женщина. – Мари наконец отняла руки от лица, залитого слезами. – Нет, Чак. Человек, которого ищет Бертон, появился позже. Я была привязана к кровати. Он называл меня шлюхой. Он… пытался изнасиловать меня. – Мари закрыла глаза и плотно сжала веки. – Он убьет Бертона. Найди его, Чак, найди.

– Тогда открой глаза, Мари. – Лоуч повернулся и протянул руку. – Возьми мою руку, дорогая. С тобою все в порядке. Ты сильная. Ты выдержишь это. Но сейчас нам нужна твоя помощь. Мы непременно должны найти Бенни и Джиса.

Рука Чака была где-то далеко-далеко. Но Мари преодолела это страшное расстояние и ухватилась за нее. Девушку так сильно трясло, что Чак с трудом удерживал ее руку.

– Мы, кажется, приближаемся к нужному месту. Ты можешь помочь нам?

Она кивнула, слезы все еще текли по ее лицу.

– Я все-таки ничего не понимаю.

– Ты все поймешь. Сначала нужно найти Джизуса.

Держась за руку Лоуча, Мари посмотрела в окно.

Она не знала этой улицы.

– Мы в трех кварталах от бара, – сказал напарник Чака.

– Ну, дорогая, смотри внимательно. Что-нибудь ты помнишь о фургоне?

– Он светло-голубой, с широким хромированным молдингом вдоль кузова и с помятым задним бампером. Большие окна по бокам. Он был переделан из грузового фургона.

Лицо Чака расплылось в улыбке.

– Не думал, что ты сможешь его так точно описать.

– Я старалась. Я должна была это сделать.

Она ждала, что Лоуч рассердится, но вместо этого он слегка сжал ее руку. Затем он открыл бардачок машины и достал пистолет.

– Когда мы прибудем туда, – предупредил Чак, – ты не сделаешь ни шагу из машины.

– Смотри, Чак! – Напарник указал на дом впереди. Перед ним на обочине дороги стоял точно такой фургон, какой описала Мари.

– Тебе знакомы эти места?

Мари напрягла память. Ничего знакомого. Вокруг были жалкие, маленькие домишки. По сравнению с ними район, где жил Диген, выглядел, словно квартал миллионеров.

Они остановились позади фургона, немного не доезжая до него, и Чак негромко передал по рации их координаты в полицейский участок. Затем он выключил рацию, чтобы кто-нибудь не услышал ее.

– А где же, черт побери, Бенни и Джис? – пробормотал он. – Они что, пьют с этим парнем чай? – Внезапно их внимание привлек какой-то шум, доносящийся из дома на противоположной стороне улицы. С упавшим сердцем Мари узнала в нем дом, перед которым стояла во время страшной грозы. Дверь распахнулась, и из нее вышел Диген, смеясь и болтая, как будто со старым другом. За ним следовал человек с рыжей бородой. Похоже было, будто Бенни пытается объяснить ему, что перепутал адрес.

– Какого черта? – Чак слегка повернулся к Мари. – Этот тот самый малый?

Девушке хотелось закричать, но она удержалась.

– Да, – выдавила она. – Да.

– Тогда все очень просто. Как только Бенни окажется в фургоне, я постучу в дверь, и мы арестуем этого типа. Ты останешься здесь. Понятно?

Мари парализовал ужас. В тот самый момент, когда Чак инструктировал ее, дверь фургона Дигена внезапно открылась. Джизус стоял теперь на тротуаре. Человек с рыжей бородой увидел его одновременно с Мари.

– Джис! – закричала она.

Размышлять было некогда, как и обдумывать действия. Мари знала только одно – ее любимый в опасности. Она оказалась на улице, прежде чем поняла, что делает.

– Джис! Он убьет тебя.

Бертон посмотрел на нее.

– Мари!

Какой-то металлический предмет ярко блеснул на солнце. Послышался звук, похожий на тихий взрыв. Мари упала на землю. Последовал еще один взрыв.

– Джис! – крикнула она.

Потом вокруг наступила тишина. И темнота. И снова пустота.

– Тали, дорогая, не бегай так быстро по ступенькам.

– Нет, папа. Я никогда этого не делаю. Мама бранит меня за это.

Она была в огромном белом доме, и она плакала.

– Почему мама умерла, папа?

– Тали, дорогая, этого нам не понять.

– Не называй меня так, папа. Маме это бы не понравилось.

Дальше. Она была во внутреннем дворике, какой-то мужчина обнимал ее за талию. Внезапно ей стало грустно. Почему?

– Кевин, перестань. Я не хочу выходить замуж.

Потом были выстрелы. Она сжимала в руках пистолет и расстреливала картонную мишень снова и снова. Потом тот человек схватил ее. Нет! Отец пытался спасти ее. Папа! Он лежит у ее ног.

Воображение уносило ее дальше. И некому остановить ее. Джизус был мертв. Она вспомнила его ласковые руки, ощущение его губ на своих. Джизус теперь был мертв. Она приговорена к участи все терять, терять и снова терять безвозвратно.

– Мари?

Она все еще плыла, уносимая прочь течением своих воспоминаний.

– Мари. Дорогая. Это я, Джис.

Удивительно, какие трюки выделывает с ней память. Она знала, что, открыв глаза, обнаружит себя на больничной койке. Рядом с ней будет сидеть, раскачиваясь, пожилая женщина. Энни Нил безумна настолько, насколько может быть безумным любой смертный.

– Мари. Открой глаза.

Ей хотелось умереть. Но чтобы умереть, нужно оставаться какое-то время в живых. Сейчас она уже не жила, но и не была при смерти. Мари находилась где-то посреди между жизнью и загробным миром.

Она столько пережила, что наверняка сможет переступить и этот порог. Ей нужно немного посуществовать, чтобы потом умереть. Это было парадоксально, но и сама жизнь – ужасный парадокс.

– Мари!

Она ощутила, как ее веки медленно приподнимаются. Рядом с ней на коленях стоял ее Джизус. Невдалеке раздавались звуки сирен полицейских машин. Она моргнула, пытаясь сфокусировать зрение.

– О, любимая. Ты жива. – Бертон сгреб ее в объятия.

– Я же просил тебя не трогать ее. Боюсь, не расшибла ли она голову, когда я сбил ее с ног. – Она узнала голос Чака.

Мари осторожно погладила любимого по щеке. Кожа под пальцами была теплой. Он был совершенно реален.

– Джизус, ты жив.

Он рассмеялся, но голос его дрожал.

– К тому же совершенно здоров.

– Бенни?

– Я здесь, Мари.

Она подняла глаза.

– Чак?

– Чак застрелил Пэрли Харбисона, прежде чем тот успел выстрелить во второй раз. В первый раз он чуть было не попал в меня.

– Пэрли Харбисон. Да, действительно его так звали. – Она положила голову на грудь Джису. – Я рада, что его больше нет.

Джис тихонько покачивал ее, словно ребенка.

– Он больше не причинит тебе вреда, дорогая. Все худшее уже позади, Мари.