– Ваши имена? – спросил Фред. – Где машина и багаж?

Вежливо Эдвард представил их как Эдварда и Джулию Кончитос и объяснил, что их старый пикап сломался, а вещи украли.

Фред вроде бы поверил ему. Когда Джулия узнала распорядок дня в лагере – работа с шести утра до восемнадцати, отбой в девятнадцать, никаких покупок еды, напитков, сигарет, кроме как в счет зарплаты, для соблюдения порядка и дисциплины, – она подумала, что Ватерхаус скорее похож на тюрьму, чем на плантацию. Фред потребовал оплатить аренду на неделю вперед и положить имеющуюся у них наличность в общий сейф в счет будущих покупок. Это заставило Джулию почувствовать такую беспомощность, какой она не ощущала ни разу в жизни, хотя прекрасно знала, что им предстоит провести здесь всего три дня.

Несколько парней пришли в магазинчик за пивом, и Юстина отправилась их обслуживать. Тем временем Фред проводил Эдварда и Джулию в свой кабинет, где Эдварда обыскали и заставили подписать некоторые бумаги. Когда с формальностями было покончено, Фред вывел их наружу и указал на поле, уставленное старыми трейлерами. Трейлер, отведенный супругам Кончитос, стоял в последнем ряду. В нем никто не жил.

– Поэтому я и беру с вас сто шестьдесят долларов, – сказал Фред, подмигнув Нику, который продолжал курить, одновременно пытаясь проникнуть взглядом под рубашку Джулии.

– Я одолжу у кого-нибудь ведро и принесу воды, – предложил Эдвард, когда эти двое ушли смотреть телевизор к Фреду.

Не желая расставаться с мужем даже на минуту, Джулия пошла с ним, не отпуская его руку. Уже стемнело. В некоторых трейлерах, из окошек которых струился слабый свет, звучала испанская музыка. Залаяла собака, потом взвизгнула – очевидно, кто-то шлепнул ее. Были слышны смех женщин, плач детей, ругательства мужчин, играющих в карты. Там и тут в темноте вспыхивали огоньки сигарет.

– С тобой все в порядке? – спросил Джулию муж.

– Я пойду в магазинчик и куплю что-нибудь, – предложила она.

В магазинчике Юстина лениво перелистывала старый номер журнала «Плейбой» и следила за покупателями. Джулия взяла батон белого хлеба и арахисовое масло, подписала счет и про себя вздохнула о цене. Когда она положила на место ручку, ниткой привязанную к старой кассе, Юстина одарила ее скептическим взглядом.

– Какие мягкие и нежные у тебя руки, – заметила женщина. – К завтрашнему вечеру они будут покрыты мозолями. Какая удача – выйти замуж за работягу.

Презрительное отношение продавщицы к Эдварду заставило Джулию покраснеть. Она ничего не ответила и быстро зашагала к своему временному пристанищу. Увидев, в каком состоянии находится трейлер, Джулия разрыдалась.

– Мы не можем здесь спать! – воскликнула она.

Этого я и боялся, подумал Эдвард.

– Все будет в порядке, Джул… я обещаю, – сказал он, обнимая жену.

Пусть они не занимались любовью, но голова Джулии все же покоилась на плече Эдварда, когда они устроились под драным одеялом, служившим им единственным прикрытием.

Интересно, станет ли наш брак когда-нибудь полноценным? – сонно подумала Джулия, свернувшись калачиком и прижавшись к мужу.

Было еще темно, когда дети начали кричать, заработало полдюжины радиоприемников, загремели ложки, загалдели люди.

Поднявшись, Эдвард взглянул на часы. Циферблат с подсветкой показывал двадцать минут шестого утра. Дыхание Джулии было глубоким и ровным – она еще крепко спала. Он тихонько встряхнул ее.

– Пора вставать, дорогая.

Еле очнувшись ото сна, она возразила:

– Не может быть, еще очень рано.

– Боюсь, что нет. Если мы опоздаем на грузовик, то нам придется идти пешком и нас оштрафуют за опоздание. К тому же мы не выполним норму сбора.

Перспектива зарабатывать деньги тяжким трудом сборщиков, да еще под начальством Фреда, Ника и их подручных, убивала Джулию. Все же она поднялась с постели, оделась, причесалась и проглотила завтрак из черствого хлеба с арахисовым маслом и воды, принесенной мужем. Быстро сбегав в ближайший туалет, они успели забраться в грузовик, подъехавший к магазинчику.

Для Джулии сбор апельсинов стал сущим наказанием. Ветки били ей в лицо, сок стекал по рукам, очень скоро ладони покрылись мозолями, как и предсказывала Юстина. Когда же она немного сбавила темп, ее стала нещадно ругать надзирательница.

Более опытные работники взяли обед с собой. Эдвард и Джулия этого не сделали.

К тому времени, когда фургон с напитками, бутербродами и сосисками прибыл на плантацию, девушка уже чуть не умирала от голода и жажды.

– Бутерброд с «колой» меня бы спас, – сказала Джулия мужу, разминая затекшие мышцы.

Встав в очередь, Джулия ужаснулась стоимости продуктов: цена их обеда равнялась почти четверти дневного заработка.

– При таком раскладе, – зашептала она, – у нас к концу недели не останется денег заплатить за жилье. Мы станем должниками.

– Именно так здесь все и задумано, – прокомментировал Эдвард, поливая сосиску кетчупом.

По окончании рабочего дня в душевые выстроились невообразимо длинные очереди, поэтому Эдвард и Джулия решили сполоснуться над раковиной в своем фургоне. Они как раз сели поужинать все тем же хлебом с арахисовым маслом, когда вошел Ник. Он сообщил, что Эдвард собрал за сегодня положенную норму, а Джулия – нет.

– Прости, дорогуша, – сказал Ник, – но большой начальник велит сократить твою почасовую оплату наполовину.

Не увидев знаков мужа показывавшего ей, чтобы она помолчала, Джулия воскликнула:

– Это невозможно!

– К сожалению, это так. – Ник притворно вздохнул. – Конечно, ты можешь зарабатывать себе на жизнь более приятным способом, чем сбор апельсинов. Только дай мне знать.

Поняв прозрачный намек, Джулия покраснела и посмотрела на мужа. Тот скривился от сознания собственного бессилия и просто обнял жену.

– Я не хотел начинать драку, – объяснил он, когда Ник ушел. – Если бы он позвал на помощь, на нас бы спустили собак… Я бы не мог поручиться за твою безопасность.

Задетая и испуганная откровениями Ника, Джулия начала понимать, с чем приходится сталкиваться бесправным иммигрантам.

– Я постараюсь не попадаться ему на глаза, – пообещала она.

– Вот и хорошо. Может, начать опрашивать работников? Чем скорее мы соберем побольше компрометирующих фактов, тем раньше выберемся отсюда.

– Давай начнем прямо сейчас, – с готовностью согласилась Джулия.

Уставшие от тяжелой работы сборщики Ватерхауса предпочитали время, оставшееся до сна, провести на свежем воздухе. Женщины сплетничали, дети гоняли мяч, мужчины пили и играли в карты, молодежь гуляла.

Эдвард и Джулия отправились в разные стороны знакомиться с работниками. Необходимо было выяснить условия их труда и проживания. Понимая, что любая запись выдаст их, оба запоминали людей, которые потом в суде смогут дать показания.

Сразу же Джулия увидела, что многие малыши на плантации больны и обделены родительской заботой.

С образованием дела обстояли не лучше. Хотя автобус приезжал к восьми на плантацию за детьми и отвозил их до ближайшей школы, но обычно дети с десяти-одиннадцати лет уже работали вместе с родителями, причем получали сниженную зарплату. Многие дети не могли посещать школу еще и потому, что недостаточно хорошо владели английским.

По-дружески болтая с работницами, Джулия узнала, что женщины на плантации часто подвергались сексуальным домогательствам со стороны управляющих, но ни одна из них не пожелала выдвинуть обвинения против конкретного человека, опасаясь, что в таком случае их мужей, отцов или братьев станут преследовать, подвергнут наказаниям или будут постоянно штрафовать.

Пока Джулия бродила по Ватерхаусу, разговаривая с женщинами то по-английски, то по-испански, она заметила, как одинокие обитательницы плантации заигрывали с ее мужем.

Весьма растревоженная этим обстоятельством, она не обратила внимания на то, что за ней давно наблюдает Ник. К ее замешательству, управляющий неожиданно перегородил ей дорогу.