– Человек, который охраняет дом и которого тоже зовут Хуаном, не нравится мне, – произнесла она, стараясь не выказывать страха.

– Я понимаю. – Вот и все, что она услышала в ответ.

Поездка верхом в компании Хуана помогла Шейле вернуть душевное равновесие. Ей не хотелось возвращаться, но Хуан пообещал, что на следующий день они опять могут отправиться верхом. Шейла с удовольствием согласилась.

Шел третий день отсутствия Рафаги, безмолвная пустота дома давила на Шейлу. Поэтому когда подъехал Хуан, ведя на поводу ее чалую кобылу, она со всех ног выскочила из дома. Охранник придержал кобылу, пока она взбиралась на нее, и Шейла благодарно улыбнулась ему.

Что же до человека, который пристрелил Брэда, то с того дня он больше не появлялся. Шейла ничего не спрашивала, но чувствовала, что к этому приложил руку Хуан. Он знал, как сильна была ее неприязнь к тому, другому Хуану.

С каждой послеобеденной прогулкой в Шейле росло чувство признательности Хуану за его учтивость, спокойное достоинство и неизменную дружелюбную улыбку. Шейла тоже улыбнулась ему в ответ, когда они погнали своих лошадей легким галопом через луг перед каньоном. Только оказавшись на краю луга, они позволили лошадям перейти на шаг.

Лошадь пританцовывала под ней, и Шейла похлопала ее по грациозной шее, подставив лицо ветру и с удовольствием ощущая на щеках его прохладу.

– Как прекрасно вырваться из дома, – пылко призналась Шейла. – Мне так неуютно в пустом доме, никак не могу справиться со своими страхами.

– Я понимаю вас, – кивнул Хуан, – я чувствую то же самое, когда Консуэло уходит из дома, чтобы приготовить вам еду. Но скоро Рафага вернется, и вам не будет так одиноко.

При упоминании его имени сердце подпрыгнуло у нее в груди. Похоже, она просто-напросто сошла с ума! Но Хуан не поймет, если она станет спорить с ним. Да Шейла и сама понимала, что скучает и жаждет благополучного возвращения Рафаги.

– Вы давно знаете Рафагу? – спросила она.

– Давно, – ответил он так, словно потерял счет годам.

– А как вы с ним познакомились?

– Я ухаживал за лошадьми на одном большом ранчо. Я хорошо делал свою работу, – гордо проговорил он. – Мой брат попал в тюрьму вместе с тремя другими парнями, из-за наркотиков. Он передал мне через верных людей, что один человек собирается вызволить его. Я должен был помочь этому человеку, потому что мой брат в тюрьме совсем сходил с ума. Я отправился к тюрьме, чтобы хоть чем-то быть полезным в этом опасном деле.

Хуан задумался, а когда он заговорил снова, его акцент стал еще заметнее.

– Был жаркий полдень, сиеста. Все отдыхали, ни единой живой души вокруг. Я подумал, что тот человек не появится, так тихо было кругом. И вдруг я услыхал шум, выстрелы, потом выбежали люди. Я увидел брата и позвал его. Он бросился ко мне, и тут грянул выстрел. Я увидел, что брат упал, бросился к нему. Он был тяжело ранен. Кто-то сказал мне, где можно укрыться, и я потащил брата туда.

Позднее тот человек присоединился к нам, он осмотрел брата и сказал, что уже ничего нельзя сделать и что я должен оставить его. Но я отказался, ведь это был мой брат. Человек посмотрел на меня долгим взглядом, а потом сказал, чтобы я взял брата и поехал за ним. Вот так я и встретил Рафагу, – закончил свой рассказ Хуан.

– И он привез вас сюда? – спросила Шейла, и тот утвердительно кивнул. – А что стало с вашим братом? Он выжил?

– Да.

Они подъехали к затененному южному склону каньона. Впереди была крутая тропа, ведущая к выходу из каньона, к свободе. Она посмотрела на Хуана.

– Почему вы остались здесь? Вы же не совершили никакого преступления. У вас не было причин скрываться.

– Здесь остался мой брат, – мягко и терпеливо объяснил он. – Позднее Рафага перевез сюда наши семьи. Он хороший человек. Да и место это неплохое для жилья. Я ухаживаю за лошадьми. У моей семьи есть еда, на одежду денег хватает. Это бедная страна, сеньора, но мы живем лучше многих других.

– Ну а как же ваши дети? Здесь нет школы, где они могли бы научиться читать и писать. А уехать отсюда они не могут.

– Я учу их английскому языку, и, может быть, когда-нибудь они уедут в Америку. – Он гордо вскинул подбородок, и Шейла поняла, что он воспринял ее слова как намек, что он недостаточно хорошо заботится о своей семье. – Детям нужно учиться.

– Да, безусловно, – согласилась она с быстрой улыбкой.

Хуан направил лошадь в сторону от заветной тропы, вслед за ним повернула и Шейла.

– Вы когда-нибудь ездите вместе с ним – с Рафагой? – спросила она.

– Очень редко, – ответил Хуан и задумался. – На него стоит посмотреть. Представьте себе: все тихо, и тут… – Хуан прищелкнул пальцами. – …Появляется он – и сразу же исчезает. Рафага – он как ветер, – добавил Хуан.

Шейла вспомнила, как Ларедо объяснил ей, что в переводе Рафага означает «порыв ветра». Неужели, ворвавшись в ее жизнь, как ветер, он столь же стремительно исчезнет из нее?

Ее охватило беспокойство. Интересно, как долго он собирается держать ее здесь как свою пленницу, рабыню, наложницу? И что же будет с ней дальше?

Она легонько пришпорила бока лошади и поскакала вперед. Ей больше не хотелось разговаривать с Хуаном, потому что все их разговоры неизменно возвращались к Рафаге. Он сказал, что его не будет три-четыре дня. Шел уже третий день, и, возможно, это были последние часы, когда она предоставлена сама себе. Нужно воспользоваться этой передышкой.

Проезжая по рощице, Шейла отчетливо представляла, как совсем недавно они ехали здесь с Рафагой. Все ее тело вспыхнуло при воспоминании о том, что он проделывал с ней тогда у родника, в водоеме… Нет, она не могла заставить себя не думать о нем, точно так же, как не могла и вырваться из этого заточения.

Шейла направила лошадь к дому. Они миновали загон и теперь приближались к дому с тыльной стороны, где Шейла никогда не была прежде. Неожиданно перед ними возникла большая естественная впадина. В центре ее находились два высоких столба на расстоянии примерно четырех футов друг от друга. Шейла остановила лошадь на краю впадины и посмотрела вниз. В середине ямы земля была окрашена в бурый цвет.

– Я никогда раньше не видела этого места, – пробормотала Шейла в недоумении. Она взглянула на Хуана и заметила тревожный блеск в его глазах. Он внезапно посуровел. – Что это?

– Здесь наказывают.

– Наказывают? Что вы имеете в виду?

– Тех, кто совершает проступок, отказывается повиноваться, приводят сюда и наказывают. – Он подъехал к Шейле и подхватил поводья. – Поехали, мне не нравится это место. Да и вам здесь нечего делать.

Он направил свою лошадь к загону. Заинтригованной Шейле хотелось поподробнее расспросить его, но Хуан ясно дал ей понять, что этот разговор ему неприятен. Она уже знала, что без разрешения Рафаги ни один человек не может покинуть каньон. Видимо, здесь наказывают тех, кто позволил себе ослушаться.

Это было понятно, но форма наказания… Судя по замечанию Хуана, ей лучше вовсе не знать об этом.

Лошади неторопливым шагом проследовали мимо загона. Хуан уже не управлял чалой кобылой Шейлы, он отпустил ее поводья сразу же, как только отъехали от впадины, и теперь они ехали бок о бок по дорожке между лачугами. Когда они проезжали мимо дома Елены, Шейла увидела инвалида, который, как и прежде, сидел под навесом. Она удивилась, когда Хуан поднял руку, прося ее остановиться.

– Минутку, сеньора, – сказал он и направил свою лошадь к этому человеку.

Чалая пошла следом, и Шейла не стала препятствовать ей. Она слышала, как Хуан поздоровался с инвалидом и стал что-то говорить ему по-испански, время от времени указывая рукой на Шейлу. Больной не реагировал. Он сидел, уставившись прямо перед собой, и, казалось, вообще не замечал их присутствия.

В дверях показалась Елена, она презрительно взглянула на Шейлу, прежде чем стала что-то выговаривать Хуану. Затем она быстро подошла к мужу и встала позади кресла, положив руки ему на плечи. Она напоминала мать, заботливо оберегающую своего ребенка. Шейла почувствовала внезапную жалость к Елене, но она знала, что та вряд ли поймет ее.