– Иди к нам, Крестовый! Перекинемся в колотушки!

– Да чего вы привязались к человеку? Дайте лисаку отдышаться. И плесните-ка лучше самогончику! Садись, Крестовый!

На малине собралось человек десять. Не считая марух, кочевавших с колен одного завсегдатая на колени другому. В основном зале шла игра в карты. Банк метал маленький лысый тип с косым шрамом поперек правой щеки. Крестовому уже приходилось видеть его прежде, и он знал, что квалификация лысого – жирмач. Но личного знакомства они не водили. Кеша не знал даже его клички.

Жирмач был уже изрядно навеселе. Карты неловко скользили у него между пальцев. Впрочем, в таком же состоянии были практически и все остальные. Стол не ломился от изобилия яств, но со спиртным проблем не было.

Кто-то протянул Крестовому наполненный всклинь граненый стакан. Кеша залпом осушил его, поморщился и подхватил с ближайшей тарелки малосольный огурец.

– Другое дело, а! Сразу видно – наш человек!

На плечах у Крестового тут же повисла маруха. Он скинул ее. Лунолицая девица с ярко подведенными большими глазами обиженно надула губки и отступила. За столом засмеялись.

Кеша еще раз обвел взглядом присутствующих и остановил его на вихрастом парне лет двадцати пяти с побитым оспой лицом. Тот занимал место не за общим столом, а в полутемном углу залы на кривоногом турецком диванчике. Все внимание вихрастого было сосредоточенно на молоденькой белокурой девушке с двумя заплетенными косами, сидевшей у него на коленях. Запустив руку под платье марухи, парень, с похотливой улыбкой на губах, исследовал проворными юркими пальцами молоденькое девичье тело. На появление Крестового он, казалось, и не обратил ни малейшего внимания.

Кеша криво усмехнулся и прямиком двинулся к вихрастому.

– Бог в помощь, Евстафий!

Парень вздрогнул и поднял глаза на Крестового. Рука вынырнула из-под платья девицы.

– А, привет! Что-то ты поздненько, Кеша.

– Пошли. – Крестовый чуть качнул головой в направлении широкой дубовой лестницы, ведущей в апартаменты второго этажа. – Разговор у меня к тебе имеется.

– Ты один? – живо поднялся на ноги Евстафий. – А Поликарп где?

– Поликарпа сегодня не будет, – ответил Крестовый.

Они вместе поднялись по лестнице. В полутемном холле второго этажа Кеша остановился и прислушался. При пьяном гомоне, доносившемся снизу, разобрать что-то еще было практически невозможно. Евстафий указал другу на дубовую массивную дверь в Розовую гостиную.

Крестовый вошел первым. Евстафий, наскоро пригладив вихрастые непослушные волосы, последовал за ним.

В комнате царил чисто парижский интерьер. Бордово-пурпурная гамма, роскошные пушистые ковры, множество ламп и светильников с разноцветными абажурами, а на противоположной от входа стене, как последний шик моды, японские гравюры с гейшами и актерами театра кабуки.

Капитолина Вайсман, женщина тридцати пяти лет, с копной роскошных темных волос и заостренными греческими чертами лица, вольготно расположилась в глубоком кресле с газетой в руках и неизменной табакеркой на подлокотнике. Привычка Капитолины нюхать табак давно уже стала притчей во языцех. Так же как и ее страсть к коллекционированию прессы, освещавшей криминальные хроники столицы.

При появлении Кеши и Евстафия Вайсман отложила газету и приветствовала вошедших легким и почти величественным наклоном головы. Подниматься она не стала. Крестовый сам приблизился к ее креслу, склонился и галантно поцеловал Капитолине руку. Полы его длинного пальто коснулись ворса ковра.

– Мое почтение, мама.

Капитолина недовольно поморщилась:

– Ты сам еще не устал от своего сарказма?

Евстафий негромко хмыкнул и опустился на диванчик рядом со входом.

– Какой сарказм, Капочка? – Крестовый скинул пальто и остался в белой рубахе навыпуск. Из нагрудного кармана свисали золотые часы на цепочке. – Ты же мама для всех нас. Так уж получилось. И мое напоминание только…

– Хватит, – небрежно оборвала его Вайсман. – Садись уже, фигляр. Что расскажешь?

Крестовый не заставил Капитолину повторять свою просьбу. Придвинув ногой стул, он лихо оседлал его верхом и уперся острым подбородком в высокую деревянную спинку. Расположившись по центру гостиной, Кеша имел возможность отлично видеть и Капитолину, и сидящего на диване Евстафия. Он обратился к ним обоим.

– Есть одна хорошая наводка. Можем снять с дела сразу несколько десятков тысяч. Золотом и камушками. Сбыт я беру на себя. Уже договорился.

Капитолина взяла понюшку табака. Ее воздушное платье пурпурного цвета как нельзя лучше сочеталось с парижским интерьером гостиной.

– Что это за наводка? – спросила она.

– Ювелирная лавка на Сретенке. Владелец некий Войнович. Из евреев. Я сам лично все проверил на месте, Капочка. Только что оттуда. На ночь Войнович убирает весь свой товар в сейф. – Крестовый презрительно усмехнулся. – Хотя сейфом его допотопную коробочку можно назвать с огромной натяжкой. Открывается при помощи фомки. Одним легким нажатием. Нам в этом деле даже не понадобится Поликарп.

– Вот так все просто? – В голосе Вайсман скользнуло недоверие.

Она стряхнула с платья оброненные крошки табака. Затем взяла со спинки кресла персидскую шаль и набросила ее себе на плечи.

– Не совсем, – с улыбкой признался Крестовый. – В лавчонке сторож имеется.

– Старик? – живо подключился к дискуссии до сих пор хранивший сосредоточенное молчание Евстафий.

Кеша видел, как азартно загорелись глаза его подельника.

– Нет, не старик. Ему лет сорок. Крепкого телосложения. Да и двустволка у него под рукой все время. Так что лезть на рожон мы не будем. Я все продумал. Слышали про волчью разводку?

– Чего? – Евстафий удивленно вскинул брови.

Капитолина промолчала.

Крестовый пружинисто поднялся на ноги и прошелся по комнате. Невольно бросил взгляд на газету, отложенную Вайсман на журнальный столик. Заголовок на первой полосе гласил: «Дерзкое ограбление купеческой лавки Верхоглядова!» Кеша усмехнулся. Сам он газет не читал, но со слов Капитолины прекрасно знал, насколько часто газетчики склонны к разного рода преувеличениям. И это его забавляло. Лавку того же Верхоглядова, например, не так давно брал лично он сам. В паре с Евстафием. И ничего особо дерзкого там не было. А пресса!.. Она наверняка подаст это дело так, что на Верхоглядова напала хорошо вооруженная банда как минимум из десяти налетчиков. Так писалось всегда.

– Волчья разводка. – Крестовый остановился у окна, слегка отогнул занавеску и выглянул на улицу. – Сколько стоящих сторожевых псов погорело на этом. Не счесть. Но это лишний раз подтверждает, насколько умный народ – волки.

– Ты нам расскажешь, что это такое, или нет? – не вытерпела Капитолина.

Крестовый обернулся:

– К псу подходит только волчица. Одна. И начинает заигрывать с ним. Дурачок виляет хвостом и не замечает момента, когда самка подает сигнал двум или трем самцам, сидящим в засаде. Те приближаются к жертве сзади и – раз! Пес даже пикнуть не успевает. В считаные секунды от него остаются одни обглоданные кости.

Евстафий снова хмыкнул. Мысль подельника стала для его предельно ясна. Он покрутил в руках все ту же нераскуренную папиросу, но в зубах ее уже не пристроил. Убрал в нагрудный карман сюртука.

– Ты предлагаешь нам таким образом избавиться от сторожа ювелирной лавки?

– Не совсем. – Крестовый покачал головой. – Мы же все-таки не волки. Достаточно будет оглушить его. И тем самым вывести из игры. Он и не очухается до того момента, пока мы не вынесем оттуда все подчистую.

На некоторое время в гостиной повисла пауза. И Капитолина, и Евстафий прекрасно знали, что ни один план ограбления Кеша не предлагает с бухты-барахты. Если он открывает очередную наколку, то, значит, уверен в успехе налета на сто процентов. Не в правилах приемного сына ныне покойного Михайло Вайсмана идти на неоправданный риск. Ни лихости, ни отчаянности в поступках Крестовому, конечно, было не занимать, но Капитолина видела, как он с каждым годом матереет все больше и больше. Недалек тот час, когда Кеша сможет на законных правах сместить ее с позиции «мамы». И Вайсман не имела ничего против этого. Груз ответственности давил на нее. Если бы не папенькина светлая память, кто знает, может, она давно бы уже передала бразды правления кому-нибудь другому. Но кому? Только Крестовому. Он будет готов. В самом ближайшем будущем.