– Красивая штучка, – сказала мама. – И нарисована здорово. Все понятно, где рубины, где бриллианты.

– Тебе бы такую! – щедро пообещал Алешка.

– Ага! – восхитилась мама. – Я бы ее на фартук прикалывала. Во время мытья посуды.

– Клево! – согласился Алешка. И тут же спросил: – Дядь Леш, а вот эту… рыжую лису Алису, ее тоже посадили?

– Конечно. Но ей немного дали, она ведь в ограблении не участвовала.

– А куда она потом делась?

– Уехала.

– В Страну дураков?

– Нет, сначала она уехала к мужу, во Францию. Насколько мне известно, она с ним очень скоро развелась и снова вышла замуж. Теперь уже за англичанина. Но я в этом не уверен.

Мама забрала у Михалыча пустую чашку и опять налила ему чаю.

– Значит, – все не унимался Алешка, – вы все нашли, кроме брошки?

– И ключик не нашли. От шкатулки.

– Плохо искали, – проворчал Алешка, пригнулся под сердитым маминым взглядом, зачем-то забрал рисунок брошки, аккуратно сложил его и сунул в карман.

Почему и зачем Алешка взял с собой в Англию рисунок брошки?

Неделя пролетела быстро. Папа принес билеты на самолет. Себе и Алешке. А маме не принес. Но она отнеслась к этому спокойно. Только сказала:

– Алексея в самолете пристегни покрепче. Иначе он напросится в кабину пилотов, и вы можете прилететь совсем не туда. Плюхнетесь где-нибудь в туманной Австралии. Ищи вас потом.

Папа призадумался:

– Может, его вообще не брать? У него здесь дел выше крыши.

Алешка взвизгнул:

– У меня теперь дел выше крыши не здесь, а в Англии!

Тут папа призадумался еще больше. И сказал:

– А вот как раз из-за этого я бы оставил тебя дома. И мне спокойнее, и маме, и… Англии.

– Фигушки, – сказал Алешка.

Сейчас-то я знаю, что если бы Алешка не улетел в Англию, ей бы очень туго пришлось…

За день до отъезда к нам опять пришел наш любимый мент на пенсии.

– У меня к тебе, Сережа, – сказал он папе, – своя просьба имеется. Я не люблю оставлять дела недоделанными.

– Вы про эту брошь, Алексей Михайлович?

– Про нее. По некоторым данным, она где-то в Европе обретается. Информация такая есть. И по этой информации, кто-то собирается выставить ее на продажу, на аукционе в Лондоне. Смекаешь, полковник? Если ее там кто-то купит – только мы ее и видели, уже навсегда.

– Попробую проконтролировать.

– Вот-вот, попробуй. Я вот для тебя и дело из архивов затребовал. Полистай.

Папа полистал, а потом вынул из папки большой конверт с фотографиями и стал их рассматривать. А Алексей Михалыч давал пояснения:

– Это вот в кресле Людмила Ильинична, она в рабочем кабинете Толстого. Еще до ограбления.

Мы с Алешкой, конечно, тоже в эти фотки вперились. Кабинет Толстого нам понравился. Особенно громадный камин, а на камине всякие редкости в виде часов с фигурками, в виде ваз с ручками, в виде подсвечников со свечами.

– А это вот сам Котовский, еще до ареста, в Одессе. Вот эти двое – его подельники. А вот это сама Аурика. В моем кабинете, на допросе. Только она тут уже не золотистая, а натуральная – черноволосая брюнетка.

– Симпатичная особа, – сказал папа.

– И глаза красивые, – со знанием дела добавил Алешка. – На такой даже жениться можно.

– Я тебе женюсь! – сказала мама. – Таблицу умножения сначала выучи. Жених!

– А вот наша Аурика, – продолжил Михалыч, – в кафе, за минуту до задержания.

– А что это за толстушка рядом с ней? – спросил Алешка. Еще одну невесту углядел.

– Неустановленное лицо, – вздохнул Алексей Михалыч. – Видимо, подруга.

– На елку похожа, – опять вмешался Алешка. – Вся обвешанная.

Я тоже посмотрел на это неустановленное лицо. Алешка был прав: эта девушка вся целиком обвесилась дамскими украшениями. Даже на лбу у нее виднелась какая-то бляшка с камешком.

Папа стал рассматривать еще один снимок.

– Вот, – сказал Алексей Михалыч, – та самая брошь.

– Красивая, – кивнул папа.

– И дорогая, – добавил Алешка.

В тот вечер мы засиделись допоздна. И пошли проводить Михалыча до автобуса.

Было уже темно. Светились вдоль проспекта желтые фонари, мигали огоньками машины. Мы присели на скамейку под стеклянным колпаком. Автобуса долго не было.

Тут еще подошел какой-то парень, потоптался и стал ловить попутную машину. Но у него не очень получалось. Он занервничал, стал искать сигареты в карманах куртки и все время промахивался мимо них. Сигареты нашел, стал искать зажигалку.

Алексей Михалыч почему-то отошел в сторонку, достал мобильник и что-то в него тихо проговорил.

Подошел автобус. Михалыч сказал:

– Это не мой. – А когда папа удивленно взглянул на него, он молча кивнул в сторону парня, который все пытался остановить такси или частника. И папа кивнул в ответ. И они как-то незаметно оказались рядом с этим парнем, с двух сторон.

Наконец притормозила какая-то машина, распахнулась в ней дверца, и кто-то сказал:

– Садитесь, гражданин. Нам по пути.

Парень было рванулся, но его уже крепко держали папа и Михалыч. Из машины вышли двое с автоматами и надели на парня наручники. И все уехали.

Мы с Алешкой стояли с разинутыми ртами. Михалыч засмеялся.

– Не поняли? – спросил он. – Этот парень только что совершил ограбление. Снял с какого-то гражданина куртку.

Как старый сыщик Михалыч догадался об этом?

– Откуда вы знаете? – спросил Алешка.

– Я же старый сыщик, у меня глаз наметанный.

– У меня тоже, – похвалился Алешка. – Но я ничего не заметил.

– А ты заметил, что он волнуется? Заметил? А вот вывод не сделал.

– Мало ли почему человек волнуется. Может, он двойку получил.

– Может, и так, – согласился Михалыч. – Может, из-за двойки, а может, чего-то боялся. Надо дальше смотреть. Куртка ему немного маловата – это меня и насторожило. А когда он начал сигареты искать и все время мимо карманов промахивался, тут я уже точно знал – не его куртка, не привык он к ней. Ну и дальше все подтвердилось – он ведь все карманы обшарил, пока курево нашел. А знатный курильщик, вроде меня, всегда сигареты и зажигалку в одном месте держит. И никогда не забудет, в каком именно.

– Здорово! – восхитился Алешка. – Значит, он с кого-то куртку сграбил и на себя напялил. А дальше?

– А дальше – еще проще. Звякнул я в ближайшее отделение и спросил: не было ли чего? Было. Ограбление: куртка, мобильник, борсетка.

– А борсетки у него не было, – заметил Алешка.

– Правильно. Он ее выпотрошил и выкинул. Зачем ему лишняя примета? Так?

– Так точно, – сказал Алешка. – А вон еще один идет. И тоже никак рукой в карман не попадет.

– В карман не попадет, – согласился Михалыч. – А в вытрезвитель точно.

Такой вот приключился случай. В Москве. И никто из нас не знал, что каким-то краешком он и в Англии высунется…

В день отъезда Алешка уселся на тахту с книгой.

– Чем увлекся? – спросил его папа.

– Английским. Не мешай. Надо немного подучить.

– Спохватился! У нас самолет в семь часов.

– Куча времени. – Алешка листал страницы с такой скоростью, будто их переворачивал ураганный ветер.

Папа покачал головой, но ничего не сказал. Зато он сказал маме, когда она заставила меня снять с антресолей два больших чемодана:

– Это ни к чему. Едем налегке. В джинсах, кроссовках и ветровках. Мы простые скромные люди. Со средним достатком.

– Это все? – ужаснулась мама.

– Нет, – не отрываясь от учебника, напомнил Алешка: – Гольфы мои найди.

– Какие еще гольфы?

Алешка поднял голову, сделал большие глаза:

– А как же! Мы же в Англию едем! Ты что! Мы же там будем жить среди англичан. А они же едят овсянку, ходят с зонтиками и играют в гольф!

– Хорошо, – робко согласилась мама. – Я положу вам в сумку свой складной зонтик и пару твоих гольфов.