— Тогда «джин-физз». А вам?
— То же самое.
Вы подписали счет. Я, в свою очередь, откланялся. Thanks for coffee.[3] В номере Мод принимала душ. Она делала это трижды в день. Порой мне казалось, что я Норман Бейтс[4] в своем мотеле. Она слышала, как в соседнем номере шестнадцать раз прозвонил телефон. Сиеста была испорчена. Я улегся на кровать, чтобы почитать в журнале статью про английского миллиардера, скончавшегося в прошлом месяце. Он так прочно сидел на наркотиках, что когда решил завязать, ему пришлось платить дилеру, чтобы тот не приходил. Мод выскочила из ванной и потребовала, чтобы я подвинулся и дал ей лечь рядом. Я отложил чтиво. Когда я снова взял журнал, он был весь измят.
Гостиница находилась недалеко от пляжа. Нужно было спуститься по извилистой тропинке. Дальше было нечто вроде тоннеля, в котором изрядно пахло мочой. Бухту окружали желто-зеленые скалы. Иногда мы с Мод обедали в ресторане на пляже. Ели что-нибудь легкое, салат из помидоров и желтые персики. Официант в своей кепке козырьком назад был похож на американского актера, имя которого я забыл. У меня облезал нос. Мод ругала меня за то, что я не мазался кремом. Ночью приходилось спать на боку. Малейшее движение заставляло меня стонать, как от пыток.
На следующий день Мод одолжила у вас свежую газету. Она сказала мне: «Скоро увидимся». Соломенная шляпа покрывала ее лицо клетчатой тенью. Небо было синим до боли, до ощущения несправедливости. Я присоединился к Мод на пляже. Тучная дама, закутавшись в огромное махровое полотенце, силилась снять купальник. Это было непросто. Наконец, купальник ярко-розового цвета оказался на уровне ее лодыжек. Она сбросила его на песок быстрым движением ноги. Натянуть юбку стоило ей меньших усилий. Такса с лаем бежала за воздушным змеем.
Вечером вы пригласили нас поужинать в порту. Ресторан был забит до отказа. Вы правильно сделали, что заказали столик заранее. В зале подростки играли в американский бильярд по сто лир за очко. Метрдотель проводил нас к столу на террасе. Он вытащил из бокала бумажку, на которой было написано имя — совсем не то, которое вы нам назвали. Я спросил себя, уж не шпион ли вы. Не дожидаясь, вы заказали для всех «Кампари».
— Жаль, что здесь нет кинотеатра. Я хотел бы посмотреть итальянский фильм в кинотеатре под открытым небом.
Мод, доедавшая пиццу, кивнула с набитым ртом. Она весь день не причесывалась. Волосы ее выцвели от солнца. А может от морской воды? За ужином она легонько стучала кулаком вам в плечо. У нее такая привычка с людьми, которых она ценит. Как бы проявление нежности. Поначалу Мод все время так со мной делала. В первый раз вас это немного обескуражило. Вы почесали лопатку. Ваша племянница пришла в восторг от моих часов с наклонными цифрами на циферблате. Она хотела такие же.
Если Мод суждено было меня бросить ради другого, я готов был держать пари, что она уйдет к тому парню, ужасно обгоревшему на солнце. Особенно досталось его плечам. Она приметила его, когда он сидел на своем полотенце с зеленым рисунком. Он хорошо плавал. Было видно, что он с детства участвует в соревнованиях. Баттерфляй, брасс, кроль на спине — он умел по-всякому. Больше мы его не видели.
Острова. Не говорите мне больше про острова. А ведь когда-то я их любил. До вас у меня были только приятные воспоминания. Я так и вижу Мод на Джиглио, на надувном матрасе в тот день, когда появились медузы, огромные серебристые медузы размером с купол Дворца Инвалидов. Я так и вижу ее на Форментере, на надувной лодке, у которой спускал один из баллонов. Она тщетно дергала за веревку мотора, пытаясь привести в действие девять с половиной лошадиных сил. Я вижу, как она пьет капуччино на пирсе на Фанареа, в окружении маленьких повозок, поджидающих вечерний катер и его пассажиров. Вижу ее на Сими, как она с гримасой отвращения жует лапку осьминога, сочащуюся оливковым маслом. Вижу ее на Понце — нет, я не вижу ее на Понце. Когда я возвращаюсь мыслями к Понце, я вижу только вас. Вы мне все испортили. Вы загораживаете мне экран. Отойдите, черт побери. Да, отвали, старик. Если ты поторопишься, тебя, может быть, простят. Давай, шевелись, говорю тебе.
Билетами занималась Мод. Она заметила фотографию этого места в витрине туристического агентства. Этого ей было достаточно, чтобы открыть дверь и войти. Она назвала даты, я согласился. Понца поразила дикой красотой. Пляжи, по большей части недоступные со стороны суши, отвесные прибрежные скалы, двурогие утесы, словно выцарапанные каким-то доисторическим чудовищем, бесконечный тропический горизонт, белесый от жары. Почти нет машин. При большом желании остров можно было обойти пешком за день. Тем не менее, пришлось арендовать скутер. В порту размалеванная брюнетка продавала рыболовные снасти. Оборудование для подводного плавания располагалось у стены справа. В глубине рядами стояли удочки разной длины. Спиннинговые катушки были выставлены в застекленном шкафу. В углу несли караул желтые баллоны с кислородом. Неплохой выбор масок и трубок. Мотки тросов свешивались с потолка.
Отель нависал над бухтой. Ночью на балконе раздавался треск неведомых насекомых. Это был мягкий и волнующий шум в темноте. Мод ко мне прижималась, несмотря на мои солнечные ожоги. Вдали над морем блестели огни. Видимо, там было побережье. Неужели побережье так близко? Днем ничего нельзя было различить.
Поначалу наши отношения сохраняли этот характер нерешительности. Мы не осмеливались сделать некий шаг. Всякий раз мы словно начинали с нуля. Нередко возникало молчание. Можно было подумать, вы что-то скрываете. Мы часто ужинали за одним столом. Ваша племянница засыпала, даже не дождавшись десерта, уронив голову к вам на колени. Через какое-то время я заметил, что у вас никогда не было с собой книги. Мне это показалось странным. Все читают на отдыхе. О чем вы думали весь день? Как вам удавалось не скучать? После пляжа Зоэ шла смотреть по телевизору мультики на итальянском языке. Они одинаковы во всем мире, не обязательно понимать слова.
Кроме шуток: я никак не рассчитывал наткнуться на соперника Набокова. Мод, знаете ли, слегка старовата для Лолиты. Она скрывает свой возраст. А вы? Скоро восьмой десяток. У семидесятилетних писателей еще стои́т? У меня нет времени, подробно излагать вам все, что у меня на сердце.
Я тут подумал: я никогда вам не рассказывал, как познакомился с Мод. Хотите послушать? Отлично. Тогда вернемся на несколько лет назад. Это было весной в Париже, в один из таких бодрящих дней, когда солнце перестает быть робким. Я подыскивал жилье. Мне не продлили аренду. Я должен был съехать с улицы Сирк. В направлении левого берега Сены. Мод работала в агентстве недвижимости. Она показала мне один вариант на улице Бак. Слишком большая площадь, требовался ремонт. Огромные балки, с которыми ничего нельзя было сделать. Я же хотел две комнатки со стенными шкафами и шкафом для книг. Мод перезвонила на следующей неделе. Она нашла то, что мне нужно. Я просил рассказать поподробнее. Она ни в какую не соглашалась. Ни слова. Сюрприз, сюрприз, сказала она тоном Шарлотты Рэмплинг[5] в «Сиреневом такси». Доверьтесь мне. Адрес узнать так и не удалось. Встреча была назначена на следующий день: завтрак во «Флор». Я не посмел сказать ей, что предпочитаю «Дё Маго».
Я сказал себе, что Париж — действительно потрясающий город. Красивые девушки встречаются даже в метро. Мы живем в такое время, когда, похоже, всем женщинам тридцать пять. Впрочем, в этом городе слишком много интересных женщин. Меня это убивает. Я постоянно вижу, как они поднимают руку в кафе, чтобы попросить счет, вижу в офисах или когда они ждут на стоянках такси. Я слышу их по телефону с этой их ноткой обещания в голосе. Я встречаю их в отделе DVD книжного магазина «ФНАК». Я обнаруживаю, что они ведут передачи на кабельном телевидении. Они обладают удивительной способностью ежедневно вновь творить себя. Я убежден, что все они могли бы рассказать захватывающие истории о любви и отчаянии. Я никогда не узна́ю этих историй, этого нагромождения потрясающих судеб и глупо растраченных возможностей.
