Адан знает. Но не стоит делиться этими сведениями с Раулем до последнего момента.

Адан живет на тайной квартире, отдельно от остальных, и теперь спускается на первый этаж, где разместили отряд настоящих убийц. Этих sicarios доставили разными рейсами в последние несколько дней. По тихой привезли из аэропорта и поселили в строгом секрете и изоляции в этом помещении. Еду приносили сразу на несколько дней из разных ресторанов или готовили на кухне наверху, а потом спускали вниз. Никто из sicarios не ездил на прогулки в город и не шастал по ночным клубам. Все делалось сугубо профессионально. С десяток униформ полиции штата Халиско лежат, аккуратно сложенные, на столе, наготове. Приготовлены и бронежилеты, и «АР-15».

— Я только что получил подтверждение, — говорит Адан Фабиану. — Твои люди готовы?

— Ага.

— Все должно пройти без сбоев.

— Все будет нормально.

Кивнув, Адан протягивает ему мобильник, который, как ему известно, засвечен. Фабиан набирает номер и произносит:

— Начинается. Будьте на месте к часу сорока пяти.

И отключается.

Десятью минутами позже информацию приносят Гуэро. Ему уже звонил Парада, и теперь он понимает, что Адан собирается устроить ему засаду.

— Думаю, мы отправимся на встречу, — говорит Гуэро своему главному sicario, — немножко раньше.

И предупредим их действия, мысленно добавляет он.

Рауль слушает Адана, позвонившего по защищенной линии, потом спускается в общую спальню и будит сосунков-отморозков.

— Все отменяется! — объявляет он. — Завтра мы едем домой.

Малолетки разозлены, разочарованы; все их мечты о легком куше в пятьдесят тысяч ухнули в канализацию. Они допытываются у Рауля, что стряслось-то.

— Сам не знаю, — отвечает Рауль. — Наверное, Мендесу донесли, что мы у него на хвосте, и он сбежал обратно в Кульякан. Ладно, не дергайтесь — у вас все впереди.

Рауль старается их встряхнуть, подбодрить.

— Вот что я вам скажу, мы поедем загодя к нашему рейсу, так что успеете еще пошататься по торговому центру.

Утешение слабое, но хоть что-то. Торговый комплекс в центре Гвадалахары — один из самых крупных в мире. Молодость легко оправляется от ударов, и юнцы уже обсуждают, что они себе купят в магазинах.

Рауль ведет Фабиана наверх.

— Ты помнишь, как действовать? — спрашивает его Рауль.

— Конечно.

— Готов?

— Вполне.

Кэллана Рауль находит в верхней спальне.

— Завтра мы возвращаемся в Тихуану, — сообщает Рауль.

Кэллан вздыхает с облегчением. Вся эта затея была такой дерьмовой. Рауль передает ему авиабилет и расписание на день и тут добавляет:

— Гуэро попытается убить нас в аэропорту.

— Ты про что?

— Он считает, мы приедем туда установить с ним мир, — продолжает Рауль. — И думает, что наша защита — всего лишь кучка сосунков. А потому попытается перестрелять нас там.

— Ну так он все правильно рассчитал.

Ухмыльнувшись, Рауль мотает головой.

— У нас есть ты, и у нас есть целая команда sicarios, переодетых в форму полиции Халиско.

Что ж, думает Кэллан, это ответ на мой вопрос, зачем Баррера наняли команду мальчишек. Они всего лишь приманка.

Так же, как и ты сам.

Рауль велит Кэллану смотреть в оба и держать пистолет наготове.

Я всегда так делаю, мысленно отвечает Кэллан. Большинство знакомых ему парней убили именно потому, что те расслабились. Проявили беспечность или доверились кому не надо.

А Кэллан всегда настороже.

И он не доверяет никому.

Парада вверяется Богу.

Встает раньше обычного, заходит в собор и читает мессу. Потом преклоняет колени перед алтарем и просит Бога даровать ему силы и мудрости, чтобы осуществить то, что задумано им на сегодня. Молится, чтобы сделать все правильно, и заканчивает словами:

— Да сбудется это все.

Вернувшись домой, кардинал бреется еще раз, тщательнее обычного выбирает одежду. Его наряд сразу бросится в глаза Антонуччи, и Парада желает быть понятым правильно.

Каким-то странным образом он все-таки питает надежду на примирение между собой и церковью. А почему бы и нет? Если уж Адан и Гуэро могут помириться, так могут и Антонуччи с Парадой. И отец Хуан впервые за долгое время надеется по-настоящему. Если это правительство уйдет в отставку и на смену ему придет другое, то в новой ситуации, возможно, теологи — и консерваторы, и либералы — сумеют найти общий язык. Станут трудиться опять вместе ради справедливости на земле и блаженства на небесах.

Парада закуривает сигарету, но тут же гасит ее.

Мне следует бросить курить, думает он, хотя бы чтобы сделать приятное Норе.

И сегодня самый подходящий для этого день.

День перемен.

Парада выбрал черную сутану, надел на шею большой крест. Достаточно традиционно, решил он, чтобы смягчить Антонуччи, но не настолько официально, чтобы нунций решил, будто он стал совсем уж консервативным. Примирительно, но не раболепно, думает он, довольный своим выбором.

Господи, как же покурить хочется! Он очень нервничает перед тем, что сегодня ему предстоит: сначала передача обвинительных материалов Сэрро нунцию, а потом присутствие на встрече Адана и Гуэро. Какие найти слова, гадает он, чтобы способствовать примирению между ними? Как остановить войну между человеком, чью семью зверски убили, и — по слухам, во всяком случае, — их убийцей?

Ладно, доверься Богу. Он вложит тебе слова в уста.

Но от сигареты ему все-таки здорово бы полегчало.

Но — нет. Я не стану курить.

И обязательно сброшу несколько фунтов веса.

Через месяц ему ехать на съезд епископов в Санта-Фе, и он планирует встретиться там с Норой. И будет очень весело, думает он, удивить ее стройной фигурой и тем, что я бросил курить. Ну ладно, пусть не совсем уж стройной, но хоть немножко похудевшей.

Парада спускается к себе в кабинет и на несколько часов занимает голову бумажной работой, потом вызывает водителя и просит его приготовить машину. Подойдя к сейфу, вынимает кейс, набитый компроматами Сэрро.

Пора ехать в аэропорт.

В Тихуане готовится к обряду крещения отец Ривера. Он облачается в рясу, благословляет святую воду и тщательно заполняет требуемые документы. Внизу одного бланка он пишет: крестные родители — Адан и Люсия Баррера.

Когда приходят молодые родители со своим благословенным младенцем, Ривера совершает нечто необычное.

Он запирает двери церкви.

Команда Рауля приезжает в аэропорт Гвадалахары сразу после похода по магазинам.

Пацаны нагружены пакетами с покупками, словно они постарались скупить весь торговый центр. Рауль подкинул мальчишкам кое-какие премиальные, чтобы смягчить их разочарование от отмены лотереи с призом — Гуэро, и они разгулялись, как любые другие подростки с деньгами в карманах.

Они растранжирили все.

Не веря глазам, Кэллан смотрит на них.

Снаряд купил футбольный костюм гвадалахарских «Чивас» и напялил его, даже не срезав ярлыка с воротничка, еще две пары кроссовок, новую приставку «Нинтендо» и с полдюжины игр для нее.

Мечтатель уделил внимание исключительно магазинам одежды: приобрел себе три новые шляпы и нахлобучил разом все на голову, а замшевый пиджак и новый костюм — первый в его жизни — пока лежат в упаковке. Ковшик Грязи явился с остекленевшими от видеоигр глазами. Черт, думает Кэллан, да этот маленький нюхач клея все одно всегда со стеклянным взглядом, но сейчас он обалдел от двух часов игры в «Расхитительницу гробниц», «Смертельную схватку» и «Убийцу-3» и от гигантской порции коктейля, которую он не успел прикончить даже за время поездки от торгового центра.

Крышечку совсем развезло.

Пока другие делали покупки, Крышечка заглянул в ресторан и подналег на пиво, и когда приятели разыскали его, было уже поздно; Снаряду, Мечтателю и Ковшику силой пришлось заталкивать его в автофургон, чтобы ехать в аэропорт, да еще три раза тормозили по пути: Крышечку рвало.