Элсия с сомнением смотрит на него:

– И ты взвалил весь этот груз себе на плечи?

Он кивает.

– Ты, похоже, очень сильный парень, Арт. Зря ты себя казнишь за прошлое. Ты ни в чем не виноват. Откуда ты мог знать, какая у Барреры цель?

– Иногда мне кажется, что я догадывался, только не хотел сознаваться себе в этом.

– И теперь, значит, ты должен искупить свою вину? Как? Уничтожить Барреру? Даже если это будет стоить тебе жизни?

– Ну… да.

Элсия, встав, уходит в ванную. Арту кажется, что ее нет целую вечность, на самом деле выходит она всего через несколько минут, идет в гардеробную. Вытаскивает его чемодан и швыряет на кровать.

– Поедем с нами.

– Не могу.

– Твой крестовый поход для тебя важнее, чем твоя семья?

– Нет, семья для меня самое важное.

– Вот и докажи это. Поедем с нами.

– Элсия…

– Желаешь остаться тут и вести справедливую борьбу? Прекрасно! Но если ты хочешь сберечь семью, то начинай упаковываться. Бери, чтоб хватило на несколько дней. Тим Тейлор сказал, он распорядится, чтоб остальные наши вещи упаковали и переправили по новому адресу.

– Ты говорила об этом с Тейлором?

– Он позвонил. Ты, кстати, этого не сделал.

– Но у меня не было возможности!

– И что, мне должно стать легче от твоих оправданий?

– Черт побери, Элси! Чего ты добиваешься?

– Чтоб ты уехал с нами!

– Ну не могу я!!!

Арт сидит на кровати, пустой чемодан рядом словно вещественное доказательство: он не любит свою семью. Но он же любит их, глубоко и сильно, а все равно не может заставить себя сделать то, о чем просит жена.

Почему не могу? – задает он себе вопрос. Может, Элсия права? И мне мой крестовый поход дороже семьи?

– Ты что, не соображаешь? – спрашивает Элсия. – Дело не в Баррере. Дело в тебе. Это ты сам не можешь простить себя. Ты одержим желанием наказать себя!

– Спасибо пребольшое за сеанс психотерапии.

– Да пошел ты, Арт! – Элсия защелкивает чемодан. – Я вызвала такси.

– Ну хоть позволь мне отвезти вас в аэропорт.

– Если сам не сядешь в самолет – нет. Я не хочу расстраивать детей.

Арт, подняв чемоданы, несет вниз. Стоит там, пережидая прощальные объятия с Хосефиной и слезы. Он присаживается на корточки обнять Кэсси и Майкла. Майкл ничего не понимает, а слезы Кэсси теплой влагой орошают щеку Арта.

– Папа, почему ты не едешь с нами? – спрашивает девочка.

– У меня тут работа. Но скоро я приеду.

– Но я хочу, чтоб ты с нами поехал!

– Вам будет весело с дедушкой и бабушкой, – успокаивает он.

Раздается звук клаксона, и Арт выносит чемоданы.

На улице шумит posada – местные ребятишки, наряженные Иосифом, Марией, королями и пастухами. Пастухи бьют посохами, украшенными лентами и цветами, в такт музыке маленького оркестрика, сопровождающего процессию по улице. Передавать чемоданы таксисту Арту приходится над головой детей.

– Aeropuerto[70], – говорит Арт.

Пока водитель укладывает чемоданы в багажник, Арт усаживает детей на заднее сиденье. Он снова обнимает и целует их, удерживает на лице улыбку, прощаясь. Элсия стоит у передней пассажирской дверцы. Арт обнимает жену, тянется к губам, но она уклоняется, и поцелуй приходится в щеку.

– Я люблю тебя, – говорит он.

– Береги себя, Арт.

Элсия забирается в машину. Арт смотрит вслед, пока красные огоньки не исчезают в ночи.

Вдали слышится пение:

Арт замечает белый «бронко», по-прежнему припаркованный через дорогу, и направляется к машине. По пути налетает на маленького мальчика, тот задает ритуальный вопрос:

– Приютите переночевать сегодня, сеньор? У вас есть комната для нас?

– Что?

– Переночевать…

– А, нет, не сегодня.

Наконец Арт добирается до «форда» и стучит в окно. Когда стекло опускается, он хватает копа, вытягивает его через окно и наносит три прямых жестких удара правой. Удерживая его за рубашку, Арт бьет его снова и снова с криками:

– Я же велел тебе не лезть к моей семье! Я приказывал – не лезь к моей семье!

Кто-то с трудом отрывает его от копа.

Арт сбрасывает их руки и направляется к дому. Полицейский как свалился, так и лежит на том же месте. Арт оборачивается: коп тянется и выдергивает из-за пояса пистолет.

– Ну-ну, давай! – подначивает его Арт. – Давай, сукин ты сын!

Коп опускает пистолет.

Арт пробирается через ошеломленную толпу и входит в дом. Опрокинув пару стаканчиков крепкого виски, он отправляется спать.

Рождество Арт проводит с Эрни и Тересой Идальго, по их настоянию и вопреки своим возражениям. Приходит он к ним уже поздно, ему больно видеть, как Эрнесто-младший и Хьюго разворачивают свои подарки, но он тоже принес им игрушки, и мальчишки, ошалевшие от радостного возбуждения, скачут вокруг него, визжа:

– Тио Артуро! Тио Артуро!

Есть Арту совсем не хочется. Но Тереса приложила столько стараний, чтобы приготовить традиционный обед с индейкой (традиционный для него, но не для испанской семьи), что он принуждает себя съесть огромную порцию индейки с картофельным пюре. Он настаивает, что поможет убрать со стола, а на кухне Эрни говорит ему:

– Босс, мне предложили перевод в Эль-Пасо.

– Да?

– Наверное, соглашусь.

– Хорошо.

У Эрни в глазах слезы.

– Это все Тереса. Она боится. За меня, за мальчиков.

– Ты не обязан оправдываться передо мной.

– Обязан.

– Перестань, я не виню тебя.

Тио спустил псов-federales трепать агентов наркоуправления в Гвадалахаре. Federales нагрянули в офис в поисках оружия, незаконных подслушивающих устройств и чуть ли не наркотиков. Они по два-три раза за день останавливают машины агентов под самыми пустячными, надуманными предлогами. A sicarios Тио проезжают мимо их домов вечерами или паркуются через дорогу и приветствуют по утрам, когда те выходят за газетами.

Так что Арт не винит Эрни за бегство в Эль-Пасо. Если я потерял семью, думает он, это вовсе не означает, что и он должен терять свою.

– Думаю, – говорит он, – ты поступаешь правильно, Эрни.

– Прости, босс…

– Да ладно.

Они неловко обнимаются.

А потом Эрни говорит:

– На новую работу только через месяц, так что…

– Конечно. Мы еще повыдираем им перья до твоего отъезда.

Вскоре после десерта Арт извинятся и уходит. Ему невыносима мысль, что придется возвращаться в пустой дом, и он ездит по городу, пока не находит открытый бар. Виски не действует на него, ему все еще невмоготу идти домой, и он едет в аэропорт.

Сидя в машине на краю летного поля, он наблюдает, как прибывает рейс «СЕТКО».

– Для Джонни и Кэти, – бормочет он про себя, – для Джимми и Мэри. Прибывает Санта-Клаус с подарками для всех послушных ребятишек.

Мы могли бы конфисковать столько «снега», что хватило бы на всю миннесотскую зиму, думает он, но «снег» будет все прибывать и прибывать. А наличных – можно было бы выплатить национальный долг, но они все равно будут стекаться ручейками в реки. Пока действует Мексиканский Батут, все это без толку. Кокаин прямо-таки скачет из Колумбии в Гондурас, в Мексику, а потом в Штаты. Превращается в крэк и весело выкатывается на улицы.

Белый ДС-4 стоит на полосе.

Этот кокс не предназначен для ноздрей биржевых маклеров или восходящих звезд. Кокаин этот будут продавать по десять баксов за порцию беднякам, в основном черным и испанцам. Этот кокс не пойдет на Уолл-стрит или в Голливуд, он отправится в Гарлем или Уоттс, в Южный Чикаго и Восточный Лос-Анджелес, в Роксбери и баррио Логан.

Арт, сидя на обочине, наблюдает, как federales заканчивают погрузку кокаина в грузовики. Все как всегда: четко, слаженно, организованно – по заведенному порядку «СЕТКО».