Так вот они — «резервы со стороны», думает Арт.

Где только, черт дери, Скэки раздобыл таких?

Кэллан знает где.

Будто вернулись прежние времена: он на катере рядом с парнями из «Красного тумана», некоторые из них его старые приятели из Лас-Тангас, а они только и ждут, чтоб заняться привычным делом.

— Перекрыть поставки оружия для террористов у самого истока, — так определил их задание Скэки.

Три лодки «Зодиак», прикрытые парусиной, закреплены на палубе. В каждую сядет по восемь человек, и к берегу они причалят в пятидесяти ярдах друг от друга. Солдаты из двух лодок, что причалят севернее, атакуют тот дом, что побольше, а команда из третьей лодки двинется к маленькому коттеджу.

А вот доберемся мы туда или нет — это вопрос, думает Кэллан.

Если Барррера уже шепнули, мы угодим под перекрестный огонь из двух каменных зданий, пришпиленные на голом месте без всякого прикрытия, кроме тумана. Берег будет усеян трупами.

Но трупы не должны остаться там.

Сол отдал приказ: не оставлять никого; мертвых, живых, полумертвых — всех погрузить в лодки. Кэллан оглянулся на штабель шлакобетонных блоков на корме. «Надгробия» назвал их Сол.

Мертвые будут похоронены в море.

В Мексике мы не оставим ни одного тела. Для всех заинтересованных — нападение совершили соперничающие нарко, понадеявшиеся воспользоваться моментом — затруднительным положением Баррера. Если вас захватят — но старайтесь, чтоб не захватили, — так и говорите. Что бы с вами ни делали. Идея получше? Проглотите свой пистолет. Мы не морские пехотинцы, мы вам на выручку не примчимся.

Арт спускается вниз.

От едкого запаха дизельного топлива ему крутит желудок. А может, это от нервов, думает Арт.

Скэки пьет кофе.

— Как в добрые старые времена, а, Артур?

— Почти.

— Эй, Артур, если не хочешь атаки, скажи только слово.

— Хочу.

— У тебя на берегу будет тридцать минут, — говорит Сол. — Через тридцать минут мы возвращаемся на лодку и отчаливаем. Меньше всего хотелось бы, чтобы нас задержал патрульный катер мексиканцев.

— Уловил, — отзывается Арт. — Когда мы будем на месте?

Скэки перекидывает вопрос капитану катера.

— Через два часа.

Арт смотрит на часы.

К берегу они подойдут около девяти.

Спотыкается Нора в 8:15.

Она уже засыпает стоя, но ее встряхивают, водят по комнате. А потом усаживают снова, когда входит допрашивающий.

— Ну что, ты вспомнила, — спрашивает он, — что смотрела в тот вечер?

— Да.

Мне просто необходимо хоть немного поспать. Я должна поспать. Если я смогу поспать, то смогу думать, придумать, как выкрутиться. Так что кинь ему подачку, какую-нибудь малость, купи себе капельку сна. Купи немного времени.

— Отлично. И что же?

— «Эмистад».

— Фильм про рабов.

— Да, верно.

Давай же, спроси меня про сюжет, думает Нора. Я видела его. Я его помню. И могу рассказать. Задавай мне свои вопросы. Хрен тебя...

— По уикендам не показывают фильмов по телевидению. Значит, наверное, это был или платный показ, или Эйч-би-оу.

— А может, по какому еще каналу...

— Нет, я проверял. В твоем отеле есть только Эйч-би-оу и платное.

— А-а.

— Так какой же это был канал?

Откуда, черт возьми, мне это знать, думает Нора.

— Эйч-би-оу.

Допрашивающий печально покачивает головой, словно учитель, которого разочаровал студент.

— Нора, в этом отеле нет Эйч-би-оу.

— Но вы же только что сказали...

— Я проверял тебя.

— Значит, по платному.

— Вот как?

— Да, теперь я вспомнила. Это было платное, потому что я помню, я видела карточку, которую мне положили на телевизор, и подумала, что персонал считает, я буду заказывать порно. Да, правильно, и я... Что?

— Нора, у меня есть копия твоего счета. Ты не заказывала фильм.

— Не заказывала?

— Нет. Послушай, а может, ты лучше скажешь мне, Нора, что ты на самом деле делала в тот вечер?

— Но я сказала.

— Ты мне солгала, Нора. Я очень разочарован.

— Я просто запуталась. Я так устала. Если вы позволите мне немного поспать...

— Ложью, Нора, всегда прикрывают что-то. Что, Нора, прикрываешь ты? Что ты на самом деле делала в тот вечер?

Нора прячет лицо в ладони и рыдает. Так она не плакала со дня смерти Хуана. Плакать так хорошо. Такое облегчение.

— Ты куда-то ходила в тот вечер, правильно?

Она кивает.

— И ты лгала мне все время?

Она кивает опять:

— Теперь мне можно поспать?

— Дайте ей снотворное, — распоряжается допрашивающий. — И позовите Рауля.

Дверь Адана открывается. Входит Рауль и протягивает ему пистолет:

— Ты сможешь это сделать, брат?

Нора чувствует у себя на плече руку.

Сначала думает, что это во сне, потом, открыв глаза, видит стоящего перед ней Адана.

— Любовь моя, — говорит он. — Пойдем прогуляемся.

— Сейчас?

Он кивает.

Он смотрит так серьезно, думает она.

Адан помогает ей встать с кровати.

— У меня такой жуткий вид.

И это правда. Волосы у нее взлохмачены, лицо распухло от наркотиков. Ему приходит в голову, что никогда раньше он не видел ее без макияжа.

— Ты всегда красивая, — отзывается он. — Вот, надень свитер. На улице прохладно, я не хочу, чтобы ты заболела.

Она выходит с Аданом в серебристую мглу. Голова кружится, и она с трудом ступает по крупной гальке пляжа. Адан, поддерживая ее за локоть, ласково ведет от коттеджа к кромке моря.

Рауль следит из окна.

Он видит, как Адан и его любовница вышли из каменного коттеджа и направились в темноту. Скоро они растворяются в тумане.

Сможет ли брат сделать это? — гадает Рауль.

Сумеет ли приставить ствол к красивой светловолосой голове и спустить курок? А в общем, не все ли равно? Не сможет он — сделаю я. Так или иначе, я все равно новый patron, а новый patron будет вести дела иначе, чем старый. Адан стал слишком мягкотелым. Маленький бухгалтер — он и есть маленький бухгалтер. В цифрах разбирается, а вот в кровавых делах у него выходит не так хорошо.

Мысли его прерывает громкий стук в дверь.

— Что там еще? — грубо кричит он.

Входит один из его парней. Он запыхался, будто бегом взбирался по лестнице.

— Soplon, — выдыхает он. — Мы только что получили известие от Риболло. А он узнал от парня из наркоуправления, Уоллеса...

— Это Нора.

Парень отрицательно мотает головой:

— Нет, patron. Это Фабиан. — И выкладывает доказательства: давно оформленное обвинение в убийстве, угроза смертного приговора и, наконец, самая страшная улика: копии депозитных корешков, деньги внесены Келлером на имя Фабиана в банках Коста-Рики, Каймановых островов и даже в Швейцарии.

Сотни тысяч долларов — навар от операции, которую провернули братья Пиккони.

— Они предложили ему выбор, — добавляет парень. — Plata о plomo.

И Фабиан выбрал серебро.

— Давай присядем, — зовет Адан.

Он помогает Норе сесть и садится рядом.

— Мне холодно, — говорит она.

Адан обнимает ее.

— Помнишь ту ночь в Гонконге? — спрашивает он. — Когда ты отвезла меня на пик Виктория? Давай представим, будто мы там.

— Я бы с радостью.

— Посмотри туда. Ты можешь вообразить, что там огни?

— Адан, ты плачешь?

Он медленно вытаскивает пистолет из-за пояса сзади.

— Поцелуй меня, — просит Адан.

И, повернув ее за подбородок к себе, ласково целует в губы, приставляя пистолет к затылку.

— Ты была для меня sonrisa de mi alma, — шепчет он ей в губы, готовясь выстрелить.

Улыбка моей души.

Брат, мне так жалко. Но пока информация дошла до меня, было уже поздно. Да, трагедия. Но мы отомстим Фабиану, не сомневайся.