В христианстве идея о Пути не получила такого широкого распространения, как на Дальнем Востоке. Материальные и философские представления о Пути здесь менее приемлемы, чем идеи о Лике Божьем, Разуме, Принципе, Абсолюте, Запредельном и так далее. В Новом Завете есть одно поразительное место:

Такое даже Уммону никогда не приходило в голову! Эти слова столь же трансцендентны, как и слова «Бог есть Любовь», в которых личное и безличностное полностью уравниваются в правах. Поэзия, то есть религия, означает понимание слов буквально, а не метафорически. «Бог есть Любовь» можно легко объяснять, сказав, что Бог — это любовная забота о других людях. Но это весьма сомнительное предположение. В соответствии с Толкованием Крудена:

Понимая «Я есмь Путь» с дзэнской точки зрения, мы увидим смысл этого высказывания в том, что просветленный человек, точнее, любой человек в момент просветления, есть Путь — личность, но не принцип; движение, но не к улучшению; проявление общего (в том смысле, что он действует во благо всего живого), но в то же время и частного (в том смысле, что он действует в пространстве и времени); пример, но не пример чего-то конкретного. Таков Путь праведных.

Кроме того, в Ветхом Завете мы имеем Путь Господ. По какому Пути идет Бог? Очевидно, Он сам есть Путь; Он сам идет по себе. По-буддистски это можно сказать так: человек с природой Будды идет по пути Будды. Он и Путь — два проявления одного и того же. Это Одно-и-то-же есть одно проявление двух начал. Но Послания к римлянам (Рим. 11, 33) говорит нам, что «неисследимы пути Его». Мы должны понимать это в том смысле, что, во-первых, Путь интеллектуально не-указуем, и что, во-вторых, хотя мы всегда более или менее далеки от него, нам всегда кажется, что мы постепенно становимся ближе к нему.

Среди комментаторов нет единодушия,[103] но скорее всего, речь идет о том, что Нансэн объяснил все, но Дзёсю тогда не смог понять его до конца. Известно много случаев, в которых идея «просветления раз и навсегда» неприменима. Идея «ступенчатого просветления» кажется более разумной, или, лучше будет сказать, более привлекательной, ведь в противном случае, как заметили еще ранние индийские буддисты, самоубийство было бы следующим логическим шагом после просветления. Ранние буддисты стремились предотвратить будущие перевоплощения, которые могли повлечь за собой любой отход от просветления.

Но с другой стороны, одержать победу в (единственной) игре и знать, что на Небесах нас ожидает лавровый венец, означает поставить себя в положение животных. В истории дзэн известны многие случаи, когда первое просветление было неполным. В качестве примера можно привести Эно, который достиг первого просветления, когда услышал слова из Алмазной сутры. Другие примеры можно найти в разделе «Практика Коан» второго тома книги Эссе по дзэн-буддизму Д. Т. Судзуки.

Это стихотворение немного поэтичнее, чем большинство других, однако оно не звучит оригинально. Но это и не подражание Стивенсону с его:

В словах Мумона чувствуется эгоизм, и мне хочется прибавить к его стихотворению последнюю строку стихотворения Стивенсона Обязанности маленьких детей:

Только тот, кто действительно любит цветы и ветер, луну и снег, знает, как важно наслаждаться природой вместе с другими людьми. Радость общения — это и есть «обычное сознание», которое Мумон здесь пытается продемонстрировать. Как видите, иногда человек дзэн становится мизантропом.

Сёгэн — самый поздний из дзэнских мастеров, упомянутых в Мумонкане. Сёгэн был почти современником Мумона. Именно от Сёгэна ведет свое начало современная (японская) школа Риндзай.

Сёгэн (Сун-юань) родился в 1123 году и умер в 1202. Мумон родился в 1183 году, когда Сёгэну было пятьдесят два, а когда Сёгэн умер, Мумону было двадцать. Сёгэн стал в полном смысле монахом довольно поздно, в 1164 году, когда ему исполнилось тридцать два. Он посетил всех великих мастеров своего времени, в частности, Дайэ. Он достиг просветления, услышав, как мастер Миттан наставляет монаха: «Это не ум! Это не Будда! Это не вещи!»

С этими словами Нансэна мы еще будем иметь дело в случае XXVII.

Известно, что Сёгэн поставил три проблемы. Третью Мумон не включил в случай. Вот она: «Почему человек просветленного ума не устраняет то, что прицеплено к его ногам?» Чтобы понять, почему Мумон не включил в случай этот вопрос, нужно попытаться понять первый вопрос.

Если мы принимаем первый вариант перевода, тогда Сёгэн спрашивает: «Почему человек не может поднять себя?» Христианский и амидистский ответ на этот вопрос будет состоять в том, что Христос и Амида могут сделать это. Тогда на вопрос «Почему человек не говорит языком?» христианство и секта Дзёдо не дают ответа. То же касается и третьего вопроса: «Почему просветленный непросветлен?» Схожесть второго и третьего вопросов послужила, вероятно, поводом для Мумона не включать в случай третий вопрос.

Если же мы принимаем второй вариант перевода, Сёгэн выступает против пассивных тенденций дзэн, против его антисоциального, антимиссионерского отношения. Легко сказать, что мой доход — это ваш доход, что мое просветление подразумевает твое просветление, или спросить: «Как я могу спасти вас, если я сам не могу спастись?» Но когда мы помним, что дзэн — это не простое отождествление вас и меня, и что, (только) обучая других, мы учимся сами, мы видим, что в дзэн опасность эгоизма не меньше, чем опасность само-спасения в христианстве, которое призывает каждого спасать свою душу.

«Если мы говорим (проповедуем), то не языком» может также означать, что, когда мы говорим, говорит все наше тело-душа. Плохо или хорошо говорит — это другое дело; и все же ничто в нас не молчит. «Почему просветленный человек не избавляется от своих эмоциональных и интеллектуальных ограничений?» Суть в том, что он не может и не желает этого делать. Он не различает сатори (просветление) и маёи (заблуждение), он не стремится избежать Ада или попасть на Небеса.