Это невозможно сравнить с любовью и самой пылкой страстью. Живая богиня – что может сильнее будоражить кровь! В ее жилах течет кровь князей, которые владели провинцией Синд. Отец – пакистанец, а мать – персиянка. Взрывоопасное колдовское смешение. Да, она будет божеством для своих подданных. И только тогда ее кошмары растворятся в потоке любви и преданности.

Другого пути для нее нет. Она знает это.

Беназир улыбнулась. Ее пышные волосы растрепались и упали на глаза. Как в юности.

Она больше не может быть одинокой.

Ночью на Мюнхен обрушился проливной дождь. А утром уже было сухо.

Все изменилось. Из темного, зловещего пятна озеро превратилось в пасторальную картинку, обрамленную оконным переплетом.

Валерия поспешила открыть окно и вдохнула прохладный, ароматный воздух. Ей хотелось поглощать этот воздух ложками, чувствуя, как он торопит кровь по всему телу.

В холодильнике обнаружилось любимое вишневое варенье, свежее сливочное масло, швейцарский сыр.

Валерия приняла горячий душ, потом облилась ледяной водой, причесала еще влажные волосы и с наслаждением выпила большую чашку горячего кофе. Поджарила в тостере ломтики хлеба, намазала на хрустящую корочку масло, а сверху тонкий слой варенья. «Трудно представить себе что-либо вкуснее».

На журнальном столике в гостиной она нашла свежие газеты и рекламные проспекты. Они лежали аккуратной стопкой. Видимо, Марта регулярно доставала из почтового ящика всю корреспонденцию.

«А этот крошечный городок – не такая уж провинция», – подумала Валерия, быстро просматривая прессу и яркие листочки объявлений.

На одном из фото она увидела необычный деревянный дом, построенный в виде круглой башни. Оказалось, что это выставочный зал, где разместилась экспозиция известного фотохудожника.

Другое объявление приглашало на ежегодную выставку-продажу баварских сувениров, изготовленных местными умельцами. Выставка устраивалась прямо на берегу озера.

«Когда это? В воскресенье. Отлично. Как раз сегодня. Посмотрю все, а заодно погуляю».

Валерия удивилась – оказывается, уже десять часов. Обычно она вставала пораньше. Чемодан можно разобрать после прогулки. Вчера не было ни сил, ни желания.

Валерия быстро вытащила из чемодана первые попавшиеся вещи. Выбор оказался удачным. Именно так она и хотела одеться. Голубые джинсы из мягкого материала, майка-блузка с рисунком известного итальянского дизайнера, кокетливые белые ботиночки – в них можно пройти любые расстояния.

Удобно и стильно.

Перед выходом она еще раз посмотрела в зеркало. Высокая и стройная. Белокурые волосы. Немножко полноваты бедра, но ничего не поделаешь – наследственность. Крупные черты лица. Свежая кожа и блестящие, любопытные глаза. Неплохо. Не скажешь, что у нее была беспокойная ночь.

Сзади хлопнула дверь металлической ограды. Валерия улыбнулась. Она знала, что сегодня будет удачный день.

Предчувствие ее никогда не обманывало.

Может, только в редких случаях.

Май 1947 года,

Советская военная администрация в Германии,

Берлин, Карлхорст

– Как вы могли согласиться? Вам же твердили, что Америка – враг Германии!

– Россия тоже была нашим врагом.

– Но все же есть разница. Между Россией и Германией был заключен пакт о ненападении. Его нарушил Гитлер, и Германия поплатилась. Вы что, забыли об этом?

– Не будем вспоминать Гитлера. Его уже нет.

– Однако Германия существует. Каким вы видите будущее страны? Американской колонией? Молчите. Сказать нечего? Вас заставили работать на американцев?

– Меня невозможно заставить. Они требовали, не давали есть, но я отказывался.

– Где вас держали до вербовки?

– В Баварии. Лагерь в Мосбурге. Он устроен специально для офицеров СС.

– Сколько заключенных в лагере?

– Около трех тысяч.

– Кто вел допросы?

– Американцы. Говорили, что прибыли из Вашингтона, чтобы провести фильтрацию.

– Почему вы согласились работать на американскую разведку?

– Я очень устал и отказывался отвечать на их вопросы. Потом меня провели в комнату и оставили одного. Я задремал. Вдруг открылась дверь, и вошел человек в штатском. Очень высокий.

– Со шрамами?

– Откуда вы знаете?

– Вы его узнали?

– Почти сразу. Это был Отто! Да, мой командир Отто Скорцени! Я узнал его!

– Не кричите. Говорите спокойнее.

– Это был Отто!

– Понятно, что Отто. Слышали. Он говорил с вами?

– Да, он сказал, что Германия проиграла войну, но история не заканчивается. Нам нужно помогать американцам, чтобы остановить орды большевиков. Иначе они захватят всю Германию и вырежут всех немцев.

– И вы согласились?

– Да, я дал подписку, и меня направили в тренировочный лагерь.

– А потом перебросили во главе группы диверсантов в советскую оккупационную зону. Вас захватили почти сразу же. Не ожидали?

– Я был готов к смерти, но не думал, что все произойдет так быстро.

– Сейчас сожалеете, что согласились?

– Это был Отто. Он сказал…

В затемненном помещении раздались глухие рыдания, переходящие в бред.

– Уведите, – распорядился капитан госбезопасности Круглов.

Его непосредственный начальник майор госбезопасности Старостин покачал головой:

– Нам он вряд ли подойдет. Истеричен. Психика расстроена. Сомневаюсь, что у него опыт работы с агентурой. Диверсант. Не более того. Но какой-то информацией владеет. Поработайте с ним. Выясните, что он знает о лагере в Мосбурге. С кем сидел? Кто из его знакомых согласился работать на американцев? Кого видел в тренировочном лагере, кто его конкретно готовил к заброске в нашу зону? Планы диверсий, условия связи, контакты.

Круглов старательно записывал, хотя он и так знал, что именно следует «вытрясти».

Рабочий день продолжался уже четырнадцать часов. Допрашивали группу диверсантов, захваченных контрразведкой на территории советской оккупационной зоны Германии.

Количество агентов, забрасываемых из американской и британской оккупационных зон, возросло в несколько раз. Среди них преобладали немцы, прибалты, украинские националисты, власовцы. Иногда попадались и серьезные нацисты, которыми не брезговала американская разведка.

Перед отделом Старостина была поставлена особенно сложная задача – подобрать кандидатов для перевербовки и обратной заброски в западные оккупационные зоны Германии.

В первую очередь интересовала американская разведка, которая обладала неограниченными финансовыми возможностями и буквально на глазах наращивала обороты. По агентурным данным, только за последние месяцы американцы при помощи нацистских «экспертов» начали сразу несколько крупных операций против «советского блока».

Весомых результатов у подразделения Старостина пока не было. Но его это не смущало.

Он понимал, что лучше приобрести одного серьезного «крота», чем десятки слабых и тем более сомнительных агентов, которые «сгорят» сразу же после возвращения или – что намного хуже – опять переметнутся на другую сторону.

Спокойная рассудительность Старостина вызывала раздражение высокого начальства, которое отчитывалось «по валу».

Что реально даст приобретенный агент в будущем – гарантировать никто не может. Многое будет зависеть даже не от его искусства и изворотливости, а от стечения обстоятельств и удачи.

В случае успеха ордена достанутся офицерам, которые будут руководить «кротом» именно в это «звездное» время, а о тех, кто его нашел, разгадал, превратил человеческие обломки в грозное оружие, вряд ли вспомнят.

Это понимали все, но относились к укоренившейся несправедливости по-разному. Старостин предпочитал делать дело, даже ценой собственной карьеры. К счастью, в Москве хорошо осознавали человеческую и профессиональную ценность Старостина и терпели его несговорчивость.