Как-то через несколько месяцев после описанных событий майор решил нанести визит Малику Гафуру. Он долго звонил в старую обшарпанную дверь, прежде чем Малик, беседовавший на кухне с Иветтой, открыл дверь. Иветта тут же выпорхнула в окно, а Малик приготовился к непростому разговору.

– Ну, здравствуй, Гафур, родной мой! – Майор широко улыбался.

Малик с недоумением глядел на майора, ожидая подвоха.

– Здравствуйте. Признаюсь, я не жаждал встречи с Вами.

– Красиво выражаешься, Гафур. Жаждать. Я уже и не помню, кто в последнее время жаждал со мной встречи, – майор отвел взгляд, задумавшись.. – Нет, решительно не помню. Никто, вероятно. А вот я, можно сказать, искал встречи с тобой, с Вами, Гафур. Может, Вам это покажется странным. Но я немного поменялся. И в этом ваша заслуга или, скорее, вина. Я теперь уже не так уверен во всем, как раньше. Я стал иногда сомневаться.

Малик, не готовый к тому повороту, сделал жест в сторону кухни.

– Прошу Вас. Могу напоить Вас чаем. Он еще не остыл.

Майор с любопытством огляделся.

– А у Вас, Малик, я вижу, были гости. Пирог с кишмишом, мой любимый.

– Да, были. – Малик замялся. – Угощайтесь.

– Можете не отчитываться, – подобревший майор был великодушен. – С Вас сняты все подозрения. Преступник найден, и я пришел сказать Вам об этом.

– Спасибо, майор. Я не ожидал, признаюсь, что все так благополучно закончится. Я собирался … – Гафур замолчал. – Собирался уехать. Мне казалось, что я все равно не смогу Вам ничего доказать. Мы такие разные люди. Живем в разных измерениях.

– Да, в самом деле. А куда Вы собирались уехать, если не секрет, – профессиональный азарт майора взял вверх над вежливостью.

– Во-первых, секрет, а во-вторых, вы решите, что у меня шизофрения.

– Не беспокойтесь, Гафур, я и без ваших признаний думаю, что психика у вас неустойчива, так что смело говорите о ваших планах.

Раздался звонок. Гафур вспомнил о злосчастном телефоне, забытом на тумбочке. Он зазвонил впервые после визита Мустафы. Майор встрепенулся.

– Ну, что, Гафур, напоследок мне очень хочется поговорить с вашим таинственным другом, так сильно напугавшим Мустафу.

Малик принес телефон, продолжавший настойчиво звонить, и спросил у майора прежде, чем нажать на кнопку ответа:

– А Вы действительно хотите поговорить с этим, – Малик запнулся, – этим человеком?

Экран загорелся синим ярким светом, и странное безжизненное лицо, возникшее на экране казалось еще мертвее.

– Ха-ха, я вижу, вы подружились. Я так и предполагал. Противоположности притягиваются. Ну что, друзья, именно такой расклад меня больше всего устраивает. Дорогой Гафур не будет таким чистоплюем, а майор не станет законченным злодеем и оставит мне мои обязанности. А любезный моему сердцу Мустафа отправился туда, где и полагается быть такому «чуду природы». В родные края, на волю. Задержался я с вами. Удаляюсь. Вернусь, когда захочется в следующий раз развлечься. Не скучай, майор.

Связь завершилась. Экран задымился, и через несколько минут от телефона осталась кучка пепла. Майор допил в молчании чай, протянул на прощание Гафуру руку, которую тот, поколебавшись, пожал.

А Малик Гафур в тот день долго бродил по городу, пытаясь услышать голоса старых, еще не рассыпавшихся в прах зданий. Казалось, что дома смирились со своей участью и чутко прислушивались к каждому незнакомому шагу, зная по своему горькому опыту, что вслед за любопытным человеком может последовать армия ликвидаторов, несущих им разрушение и смерть. Гафур чувствовал себя одним из таких домов, солдатом старой гвардии, отслужившим свой век. Вернувшись домой, он с огорчением увидел разбитого Ганешу, сваленного порывом ветра, и в этом распознал последний, самый главный признак того, что он свободен от прошлой жизни, от старого города, от себя прежнего. Он может теперь уехать, улететь, он сможет начать все сначала, с нуля….

Софронис попал в библиотеку неслучайно. Месяц назад он получил на свой электронный адрес послание. В нем неизвестный мужчина разбирал незаконченный роман Софрониса, имеющийся в наличии только в файлах его компьютера. Каким образом незнакомец добрался до его, не родившегося еще детища, и кем был человек, настолько заинтересованный творчеством Софрониса, до сегодняшнего дня тщетно пытавшимся пристроить в какое-нибудь издательство свой первый роман? Преодолев природную лень, Софронис ответил автору письма. В письме он просил сообщить ему, откуда у него текст нового романа Софрониса. Адресат не стал отвечать на конкретные вопросы Софрониса. Он еще больше запутал его, сообщив, что не согласен с намерением Софрониса в финале книги убить главного героя и не как-нибудь, а отправив в параллельные миры. Софронис загрустил. Он не то что не писал, но даже никому не рассказывал, что собирался сотворить с главным героем. Возможные варианты финала не давали ему покоя, но он до сих пор не сделал определенного выбора. Он колебался между смертью героя, хотя и необычной, с высылкой в космос и традиционным концом, свойственным оптимистической традиционной литературе двадцатого века, лучом надежды, появляющимся в кромешной тьме. Совсем недавно, в силу стечения обстоятельств, плохой погоды, перепада температуры, плохого пищеварения и, как следствия, отвратительного настроения, Софронис склонился к мысли, что его герою лучше было бы помереть и отправиться в неисследованные миры, бесспорно лучшие настоящего, хотя бы потому, что хуже быть не может. Неизвестный адресат продолжал одолевать Софрониса посланиями. В одном из них он написал несусветную чушь. Он писал, что в параллельном мире все не так замечательно, как кажется Софронису. Конечно, тем, кто за значительные заслуги, попадает сразу же в седьмой параллельный мир, можно позавидовать, но второй круг, куда, по всей вероятности, собирался отправить своего героя Софронис, такой же, как и его сегодняшний мир. Стоит ли городить огород, расстраивать читателей, у которых и без того полно проблем.

Софронис попытался выяснить через электронный адрес, где мог находиться его собеседник, упорно не желавший раскрывать свое инкогнито. Проследив адресную цепочку, Софронис пришел к выводу, что его внимательный читатель, претендующий на соавторство, проживает в глубинке, в районном центре, удаленном от столицы. Несколько дней подряд Софронис не отвечал на настойчивые призывы собеседника, и наконец, в своем сообщении Софронис предупредил, что через неделю собирается приехать в районный центр по делам и был бы не прочь встретиться с читателем. Собеседник замолчал. В предпоследний день перед предполагаемой поездкой он объявился. Был необычайно краток, оставил адрес, по которому Софронис мог встретиться с ним. В этом же письме он наконец назвал свое имя, Дан Балиев.

Софронис долго колебался перед дилеммой, пойти по указанному адресу или нет. Когда он обратился к местным жителям, с просьбой помочь найти ему адрес, то реакция краснощекого мужчины, которому был задан вопрос, была настолько удивительной, что Софронис тут же загорелся желанием непременно найти этот адрес. Мужчина долго смотрел на него, изучая заурядную внешность непригодного к жизни интеллигента, со всеми полагающимися атрибутами: очками, взъерошенной шевелюрой, голодными глазами и ветхой одеждой, и, удовлетворенный осмотром, произнес:

– Конечно, – сказал он, нажимая на букву «ч», – кому как не Вам попытаться разобраться со всей этой чертовщиной. Там заброшенная библиотека. Люди перестали туда ходить уже давно. Знаете, все больше телевизор, киношки разные. Да и кому охота провести час, а то и все два, уткнувшись в книгу. Сколько можно душевных разговоров переговорить за это время, – он вопросительно посмотрел на Софрониса. Софронис торопливо кивнул, с нетерпением ожидая продолжения.

– Ну вот, сначала там еще можно было встретить библиотекаршу, серую мышь, точно как у Райкина, помните, ну а потом, когда она преставилась, никто туда и не захаживал. Правда, говорят разное,. – он повертел головой во все стороны и понизив голос, зачастил, – говорят, что иногда там слышны голоса и какой-то жуткий хохот, упаси господь попасть туда в темную ночь, мигом сгинешь и следа не отыщется.