Он прижал ее к стене настолько мощно, что она не могла дышать, не то что сопротивляться. Ей совсем и не хотелось сопротивляться. Скорее наоборот. Руки уже обвивали его шею, губы отвечали на страстный поцелуй. Он немного ослабил напор и в то же мгновение прижался к ней бедрами так, что она буквально обмякла в его объятиях.

Ему хотелось взять ее грубо, подавить напором и силой. Вот так, стоя. Или даже перевернув лицом к стене, войти сзади. Но она расслабленно повисла на нем, в какой-то момент перестав отвечать на поцелуи. Ему показалось, что если он сейчас отойдет, то она просто упадет на пол, настолько безвольным и обмякшим вдруг стало ее тело.

Пришлось брать ее на руки и нести в постель. Это явно было менее интересно и более привычно. Он отдавал себе отчет, что хочет испытать чего-то необыкновенного с этой женщиной, но, видимо, не в этот раз, не сейчас… К тому же желание нескольких дней настолько переполняло его, что мысли постепенно покинули его, уступив место всепоглощающему вожделению.

Он был в гостиничном халате на голое тело. Она – в пляжных шортах и в майке. Возня с одеждой заняла несколько минут. Поначалу он еще как-то контролировал ее состояние, а потом сам отключился…

Исходя из своего предыдущего опыта общения с женщинами, он никогда не ориентировался на первый контакт. Как правило, первый секс не приносил особенной радости, больше напоминая разведывательные действия и детальное знакомство, чем истинное наслаждение близостью. Некое стеснение с обеих сторон, приноравливание друг к другу, нахождение удобного положения… Здесь все сложилось иначе. Какое-то идеальное состояние… Ни неудобства, ни стыда, ни желания угодить… Сплошной восторг, экстаз, счастье! Это было удивительно, особенно для него: уж такой жизненный опыт! Уж такое количество женщин! Казалось бы, известны все законы жанра, изведаны все женские уловки и хитрости. Что его может удивить? Чем его можно поразить? А вот пожалуйста!

Он шумно дышал, раскинувшись на широкой кровати. Глаза не открывал, позволяя себе продлить невероятное наслаждение… А когда открыл, то увидел ее, сидящую у него в ногах, в какой-то неестественной и, как ему показалось, неудобной позе. Она сидела абсолютно не шевелясь, как будто и не дыша даже. Он встревожился и, приподнявшись, спросил:

– Ты как?

Она молчала. Тогда он дотронулся до нее. Тело не отвечало. То есть оно было теплым, живым – ее тело… Но молчало. Как будто тело здесь, а ее самой нет. Оболочка только.

– Эй! – он обнял ее спину. – Ты в порядке?

– Да, – спокойным, бесцветным голосом ответила она.

Он попытался заглянуть ей в глаза. Но взгляда не было. Глаза были, а взгляд отсутствовал.

– Послушай! Может, воды?!

Она покачала головой: нет!

Спустя несколько минут, сделав явное усилие над собой, она вернулась. Посмотрела на него все еще затуманенными глазами, вздохнула, наклонилась, поцеловала его пупок и, мирно положив голову к нему на живот, снова закрыла глаза.

Он спросил осторожно:

– Слушай, а что это с тобой было?

– А что?

– Ты как будто вышла куда-то… Тело осталось, а тебя не было. Ты как себя чувствуешь?

– Прекрасно! – Она все еще еле говорила. Казалось, что слова давались ей с трудом, и она разговаривала тихо, медленно и расслабленно.

– А раньше такое было?

– Я не помню… Кажется, нет…

– Что же это может быть? – спросил он в напряженном недоумении.

– Оргазм, наверное, – прошептала она.

Он довольно заулыбался.

– Знаешь, с таким видом оргазма я еще не встречался.

– С каким «таким»?

– Ну чтоб вот так отключаться… Чтоб ни взгляда, ни движения… Я, если честно, испугался. Думаю, может, сознание потеряла… Или обморок такой странный…

– Так это же одно и то же: потерять сознание и упасть в обморок.

– Да? Ну может быть… Просто я… никогда раньше…

– Я тоже…

Помолчали. Он блаженно улыбался. Она, мирно посапывая, продолжала лежать у него на животе. Неужели уснула? Он попытался пошевелиться. Она тут же открыла глаза.

– Тебе что, неудобно? – спросила чуть слышно.

– Мне очень удобно, – заверил он.

– О чем ты думаешь?

– О том, как остаться ночевать у тебя в номере.

– Ты хочешь остаться?

– Очень! А ты?

– Я и так у себя в номере.

Он рассмеялся. Она сказала:

– Оставайся, конечно. А кстати! Ты ведь зачем-то зашел ко мне.

– Ну да! Утюг хотел попросить.

– Утюг? Но у меня нет утюга.

– А я уже передумал. Обойдусь. Лучше скажи, ты уже пришла в себя?

– Вполне!

– И готова к новой порции оргазма?

– А не слишком ли ты самоуверен? – все еще расслабленно, но уже чуть громче спросила она.

– Вот сейчас и проверим…

И опять время остановилось для этих двоих… И опять они наслаждались друг другом, то ли проваливаясь в пропасть, то ли возносясь к облакам…

Когда Ирина собиралась в отпуск, главным вопросом был следующий: «C кем ехать?» Куда, она давно решила. В Африку, путешествовать по национальным паркам, а потом отдохнуть несколько дней на побережье Индийского океана. Вот это тур! Аж дух захватывало при одной мысли о столь заманчивом приключении. Одной, правда, ехать не хотелось. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет. Ведь едет целая группа. Значит, с кем-то познакомится. Тем более что общение обещает быть довольно насыщенным: долгий перелет с посадкой, потом по несколько человек на джипах… Наверняка найдутся близкие по духу люди. Так что решилась!

Обычно Ирина путешествовала с дочерьми: то с обеими, то с кем-то из них. Муж Михаил Алексеевич, как правило, отсиживался на даче и ни в какие поездки никогда не ездил. И вообще был скучен и стар. Создавалось впечатление, что ему не шестьдесят, а все восемьдесят лет – таким он казался уставшим от жизни, равнодушным и вечно больным. Да, он намного – на восемнадцать лет – был старше Ирины, и в этом возрасте разница в годах настолько явно бросалась в глаза, что он выглядел ее отцом. Ирина давно уже махнула на него рукой, устав бороться за его внешний вид, молодость, здоровье. Ему ничего не было нужно. Он ни к чему не стремился, ничего не хотел. Жить перебрался на дачу, обходился самыми скромными продуктами, радуясь, конечно, каким-то вкусностям, которые периодически привозили дочери или жена, но не претендуя на регулярное гурманство. В принципе в местном магазине всегда были в наличии крупы, масло, яйца, картошка. Через день возили сосиски, колбасу. А уж сыр и пельмени не переводились. Так что никаких проблем с едой у него не возникало. А уж когда дочери приезжали с готовыми салатами, голубцами или пловом, то жизнь казалась прекрасней во сто крат.

Он ушел на пенсию с явным удовольствием. Ждал это событие, высчитывал дни и совершенно не страдал в одиночестве. Он никак не мог понять престарелых мужчин, которые, отойдя от дел, скучали, мучались от безделья и горевали об утраченной работе. Михаил Алексеевич считал это глупостью, неумением правильно относиться к жизни и зацикленностью на собственных амбициях. Да, наверное, непросто какому-нибудь крупному начальнику оказаться в бездействии. Но не вдруг же, не неожиданно. Ведь ясно же, что пенсия не за горами, что когда-то придется оставить работу, что есть определенные законы жизни и ее угасания… Ну если уж ты не хочешь оставаться без работы, позаботься заранее о каком-то занятии для себя. Можно и на даче жить, наслаждаясь природой, покоем и уединением, как он, например. Можно найти себе другую работу. Сейчас с удовольствием берут пенсионеров и устроиться можно без проблем, было бы желание. Не начальником, понятное дело, не руководителем… Ах, именно начальником хочется… Ну вот она – зацикленность на собственном величии!

Был у Михаила Алексеевича приятель, с которым они долгое время проработали бок о бок. В разных отделах одного министерства. Вот он-то как раз начальником и был, причем довольно высокого ранга. Звали его Матвей Сергеевич. Был он постарше Михаила Алексеевича лет на семь-восемь. И естественно, на пенсию уходил раньше него. Вот уж для кого это было чуть ли не самой большой драмой в жизни. Сначала, сразу после проводов на пенсию, Матвей Сергеевич обратился к руководству с просьбой оставить его. Руководство предложило ему работу в его же отделе, но не начальником, а рядовым сотрудником. Тот было отказался, но сидеть дома было настолько мучительно и непривычно, что он скрепя сердце решил попробовать. Конечно, зря! Зря он принял такое решение. Столь явное понижение в должности сделало окружающих его людей абсолютно неузнаваемыми. Раньше ему смотрели в рот. Мужчины, здороваясь, спешили первыми протянуть руку, женщины мило улыбались и прихорашивались, идя к нему в кабинет. Уборщица заискивающе заглядывала в глаза и меняла воду в графине дважды в день. Секретарша умело сортировала посетителей, беря на себя бо2льшую часть нагрузки: звонки, письма, телефонограммы… Матвей Сергеевич позволял себе наслаждаться той властью, которой был наделен. Он, безусловно, был знающим специалистом в своей области, но с годами настолько обленился, что любую бумагу поручал исполнителям, ставя лишь свою подпись, подчас и не читая текст, не говоря уж о том, чтобы что-то скорректировать или изменить.