– Чепуха! – сказал я, вставая. – Ты все это себе навоображала. Не нужно, дорогая. И потом, тебе не следует на такой длительный срок покидать виллу, иначе об этом узнает сестра Флеминг, а через нее и доктор Пирелли. А его не стоит восстанавливать против нас. Так что лучше иди к отцу.

– Ты меня любишь, Дэвид?

Я обнял ее.

– Больше всего в жизни. Не беспокойся, Валерия, все будет хорошо. Я сейчас немного взволнован просто потому, что боялся потерять тебя, вот и все. Ну, дорогая, иди.

– Ты уверен, что это все?

– Абсолютно. А теперь иди, пока тебя не хватились. Но не говори пока с отцом о работе. Подожди, пока он окрепнет.

Она прижалась ко мне и поцеловала.

– Пока мы вместе, я счастлива, – сказала она.

После обеда я собрал себе небольшую сумку. Необходимо было учесть все возможности. Если произойдет какая-нибудь неувязка в задуманном мною плане, то я предполагал бежать через озеро на моторной лодке в Бристаго, а оттуда к швейцарской границе. Я решил в этом случае бросить лодку в ста километрах от Бристаго, а затем под защитой гор перейти границу. После этого я собирался добраться до Лукарно и пробыть там пару дней, а затем через озеро вернуться в Милан. В крайнем случае я мог отправиться в Рим, где нашел бы надежное убежище. К счастью, я не был стеснен в средствах. В моем распоряжении было почти десять тысяч лир, и я надеялся, что на первое время мне их должно хватить. Я отнес сумку в лодочный ангар и спрятал в лодке. Потом я занялся мотором, он должен был находиться в полной исправности, чтобы в случае нужды я мог на него положиться. Около восьми часов я вернулся на виллу. Валерия сидела рядом с отцом, сестра Флеминг вязала. Лауры не было. Когда я поднялся на веранду, Валерия улыбнулась мне.

– Может быть, мне отнести синьора Бруно в кровать? – Сестра Флеминг взглянула на часы и отложила вязанье.

– Да, пожалуй, ему уже пора, – сказала она, вставая.

Валерия тоже поднялась. Я заметил, что Бруно окинул нас с ней взглядом. Я откатил кресло в спальню и переложил Бруно на кровать.

– Я пойду искупаться, папа, – сказала Валерия, наклонясь над отцом и целуя его. – После ужина я еще раз приду к тебе.

Бруно еще раз перевел взгляд с дочери на меня, но на этот раз он был полон заботы. Мне показалось, что Бруно знает о нашей любви и не одобряет ее. Я был на него за это не в обиде. Кем я, собственно, был? Всего-навсего – простым служащим, а его дочь – богатой наследницей. И на месте Бруно я, наверное, чувствовал бы то же самое. Его было нетрудно понять.

– Ты не пойдешь со мной купаться, Дэвид? – спросила Валерия, когда мы вышли из дома.

– Лучше не стоит, – ответил я. – Разве ты не заметила, как смотрел на нас твой отец? Думаю, что он обо всем догадывается. Я поработаю в саду. Тогда по крайней мере сестра Флеминг сможет сказать ему, что мы были врозь.

– Не стоит волноваться, – сказала Валерия. – Поверь мне, что так будет лучше. Я нахожу это ужасным. Почему люди не могут жить так, как им хочется? – Она помолчала немного.

Тогда я сказал:

– Ты еще успеешь вкусить счастья и всего прочего. Только тогда тебе это, возможно, не слишком понравится.

– Встретимся после ужина в саду?

Я покачал головой.

– Очень жаль, дорогая, но мне придется сегодня вечером съездить в Милан. Я жду друга из Рима.

Валерия посмотрела на меня.

– Дэвид, ты что-то задумал. Я очень беспокоюсь за тебя. Не знаю, как сказать, но в тебе появилось что-то чужое, безжалостное.

– У тебя был бы тоже такой вид, будь ты на моем месте. Передо мной стоит задача: доказать твоему отцу, что я стою тебя. Будет трудно, но постараюсь все-таки это сделать.

– Я уверена, Дэвид, что не это на тебя так подействовало.

Краешком глаза я увидел, что на веранду вышла сестра Флеминг.

– А теперь иди купаться. Сестра Флеминг наблюдает за нами, – сказал я, понизив голос. Затем я повернулся и пошел в сарай за садовым инструментом, взял там корзинку и мотыгу и стал полоть сорняки на большой клумбе с розами. Этим я занимался до темноты.

Только в одиннадцать часов погас свет в последнем окне виллы, и она превратилась в сплошной черный силуэт на фоне звездного неба. Я сидел на траве, прислонившись спиной к дереву, и ждал. Как только погас свет, я поднялся и проскользнул на террасу, откуда был хорошо виден лодочный ангар. Спустя несколько минут в бухту проскользнула лодка. Я увидел темный силуэт Беллини. Привязав лодку, он вылез из нее и скрылся из поля зрения, но позже опять появился на тропинке, ведущей к вилле. Бесшумно и с удивительной легкостью он поспешил к гаражу. Я наблюдал сзади, как он открыл дверь и исчез в гараже. Когда в окне гаража появился свет, я подкрался туда и заглянул. В этот момент Беллини как раз клал сумку с инструментами на скамью. Потом он поднял капот машины и стал возиться с мотором. Он хотел основательно испортить его, чтобы на вечер пятницы у меня было занятие. А он в это время должен был осуществить план Лауры. Закончив, Беллини посмотрел на свою работу, и на его лице появилось мрачное удовлетворение. Вдруг он вскочил и прислушался, а потом быстро спрятал инструмент и поспешно подошел к двери.

– Это я, – услышал я шепот Лауры. – Ты все сделал?

– Да, завтра ему будет чем заняться.

– Не нужно было зажигать свет, Марио. Его могли заметить из дома.

– Что же я, по-твоему, должен работать в темноте?

– Мог бы взять фонарик.

– Вечно ты придираешься. Сделала бы это сама, раз уж ты такая умная.

– О, прекрати, – зло сказала Лаура. – Учти, если ты завтра допустишь хоть одну ошибку, то это конец. Можешь ты хоть раз поработать головой?

– Не допущу никакой ошибки, – проворчал Беллини.

– Надеюсь. Не опоздай, ровно в девять ты должен быть у лодочного ангара. Понятно?

– Да.

– Я включу радиоприемник. Если он замолчит, то быстро поворачивай обратно. Это будет означать, что что-то неблагополучно. Понял?

– Ладно, не глухой.

– Хорошо. Если радио будеть работать, ты поднимаешься прямо в дом. Не забудь, все нужно сделать тихо, чтобы не всполошить Дэвида раньше приезда полиции. Ты уверен, что Валерия не закричит?

– Конечно, – ответил Беллини. – Уж в таких-то делах я разбираюсь получше, чем ты.

– Как только ты закончишь свое дело, поспеши к лодке, возвращайся на остров и жди моего приезда. Возможно, это произойдет не раньше вторника или среды. Это будет зависеть от полиции.

– Мне очень нужны деньги, – сказал Беллини.

– Во вторник ты получишь шестьдесят тысяч лир. Этим тебе придется довольствоваться, пока я не продам свой жемчуг. А потом получишь еще.

– Этого мало.

– Пока тебе хватит, – возразила Лаура. – В конце недели, когда ты соберешься в Швейцарию, я привезу тебе еще. А теперь уезжай.

Я наблюдал, как Беллини вышел из гаража бесшумной, тигриной походкой и исчез в темноте. Лаура вернулась в дом. Я был вознагражден за долгое ожидание. Время не пропало даром. Теперь оба были у меня на крючке.

На следующее утро я проснулся около семи часов. «Сегодня тот самый день», – была моя первая мысль. Снизу до меня доносились стук тарелок и чашек, шаги, голоса. Я уселся на край кровати и задумался. Самое большее через тринадцать часов мне придется убить двух человек. Для меня это звучало все равно как «через сто лет я умру». Это можно сказать, но осознать этого нельзя. Я встал и прошел в ванную, где побрился и принял холодный душ. Руки у меня не дрожали и я, против ожидания, не порезался. Неторопливо одевшись, я спустился вниз. Синьора Виччи поставила передо мной тарелку жареной рыбы и кружку крепкого кофе. Сам Виччи уже обслуживал машину и продавал бензин. Через окно было видно, как он качал насос у бензоколонки и болтал с шоферами. Около восьми часов я направился на виллу. Сестра Флеминг, без накрахмаленного чепца, в серой шляпе и платье, выглядела на удивление элегантно. Она ждала меня на веранде.

– Я думала, что вы сегодня опоздаете, – нетерпеливо сказала она.