Анютка сидела на тахте, установив локти на круглые колени, а голову уместив в ладонях, как в ухвате.
- Анютка,- тишайше спросил Сергей Васильевич, словно больную, - что ты наделала?
Анютка встала как выстрелила и сказала, будто хвастая:
- Человека убила!
Она уже взяла себя в руки...
От автора
Я вполне законно лежу на диване, отягощая общество своими свирепыми потребностями, Я - на бюллетене. Добрая докторша ввернула в историю моей болезни какие-то слова, по которым выходило, что руку я сломал себе правильно, по закону. Нет, все можно предопределить, если взяться умело.
Сегодня наведывался Генка. Он посмотрел на гипс, как профессор-костоправ, и, качая головою, поставил точный диагноз:
- Раннее зажигание... Оно всегда в руку бьет... Вы палец закидывали на ручку, а надо палец откидывать.
- Закидывал, Гена,- потупился я.
- Вижу, что закидывал...
Он присел, взял со стола папиросу, закурил и повеселел:
- Теперь главное - не тушеваться!
- Куда уж теперь тушеваться, Гена,- согласился я.- Теперь тушеваться просто некуда...
- А я смотрю - не ездите... Две недели не ездите...
- Три, Гена...
Генка подумал, посмотрел в окно, говоря:
- Может, пока аккумулятор перебрать?
- Гена, возьми ключ и делай что хочешь. Ты же видишь, Гена, что я повержен в прах. Мне нечем защищаться...
- Будь здоров - нечем! Знаете, как гипсом можно врезать?! Особенно если гипс на ноге.
- Ты хочешь, чтобы я сломал себе и ногу?
- Зачем? Я для примера, чтобы вы не тушевались... Ну, что? Будем аккумулятор перебирать?
- Гена, возьми ключ и делай что хочешь. Он удивился:
- Ключ? Зачем ключ? Что же мы, без ключа машину не откроем? Зачем вам волноваться за ключ?
- Спасибо, Гена, ты чуткий человек...
- Станешь чутким... Мне этот гараж вот где!
Генка показал промасленной трудовой рукою на небритый подбородок: Щетина была светлой, вроде бы даже седой.
- Почему же тебе этот гараж не нравится? Ты же сам говорил, что у вас тихое дело - отвез и на боковую.
- Я не вожу... А и возил бы - надоело. Завгар у нас шакал - это точно. Ни сам себе, ни людям. Думаю уйти.
- Куда же?
- У меня братан в колхозе механиком.
- Гена, ты хочешь ремонтировать трактора?
- Зачем трактора? Машины... Они там станцию техобслуживания открывают. Слесаря нужно. - И он встал, чтобы дотянуться до пепельницы.
За окном громоздился город.
Краны подтаскивали к небесам двадцатиэтажные дома, просвечивающие насквозь в ясном морозном дне. Я любил смотреть на эти бетонные корабли с правильными вырезами окон, оживающими на глазах. Я видал их размашистые костяки, и видел, как они зарастали плотью, и ждал, когда они брызнут живым, теплым светом возникающей в них жизни.
- Здорово растут, - похвалил Генка, - пошла отделка... Теперь главное - не тушеваться.
- Да,- согласился я, - красиво. Я люблю смотреть, как вырастают дома, наращивая этажи...
Генка пустил дым:
- Тут смотреть не приходится. Тут самый раз квартиру ремонтировать - материал под боком... У них там такой отделочный материал - нигде не достать...
- Гена! Значит, ты не радуешься этому неудержимому росту?
- Радуюсь... Отчего не радоваться?.. Тут главная радость малярам и водопроводчикам... Если вам, к примеру, плитку надо поменять или раковину - не тушуйтесь...
Мне был неприятен Генкин меркантилизм. Мне всегда казалось, что он несколько однобок и утилитарен. Я перевел разговор:
- Значит, колхоз строит автостанцию?
- Строит.
- Как же они ее открывают, Гена? Где?
- Так, при дороге... Все как надо, по-умному. Братан говорит - колхоз решил и средства отпускает. Если разрешат - откроют... У них пока еще разрешения нет. Какая-то паскуда накапала, что не имеют права. Консервный завод им можно, автостанцию - нельзя... А там председатель - жох парень, правильный мужик! Говорит, главное - не тушеваться. Они уже подъемник купили, гидравлический. И свинарник вычистили. И вот - комиссия! Так и так - тушуетесь? Председатель права качает, подъемник не показывает. Кто это вам накапал? В общем, подождать надо. А мне что? Главное - не тушеваться...
- Погоди, Гена. Они все-таки будут открывать станцию?
- А то! Они ее откроют под видом консервного завода. В свинарнике. Им свиней держать невыгодно. Им коров выгодно. А тут мне надоело...
Светлые Генкины глаза сияли чистым омутом в белых ресницах.
- Мечта у меня такая есть, - пояснил он.- Жить в городе, а работать в колхозе... Четыре сотни положат как пить дать... Конечно, с вашего брата собственника будем брать дороже, но зато сделаем не тяп-ляп...
Он ушел, оставив меня с моими мыслями и воспоминаниями, ибо для меня кончилось время отдавать и наступило время получать...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Свидетель Брюховецкая показала:
- В тот момент, когда я находилась примерно посередине правой стороны проезжей части, то в светофоре включился желтый сигнал. Я ускорила шаг и увидела автомашину марки «Москвич», которая летела на меня. Я побежала к резервной зоне. Я была сильно возмущена тем, что машина марки «Москвич» чуть-чуть не сбила меня. И она сбила мужчину, который упал...»
«Свидетель Пятихаткин показал:
- На проезжей части у линии «стоп» стоял механический транспорт, который ожидал разрешающего сигнала для дальнейшего движения. Когда я отошел от правого тротуара около десяти метров, то в светофоре включился желтый сигнал. Я ускорил свой шаг, смотря в левую сторону, и увидел автомашину марки «Москвич», которая следовала со скоростью около шестидесяти, но не менее сорока километров в час на расстоянии трех метров от осевой линии впереди потока остального механического транспорта. Сбежав буквально с пути следования автомашины «Москвич», я стал смотреть ей вслед, ожидая, что будет. И действительно, на расстоянии около двадцати метров услышал глухой удар. Когда я услышал удар, никакого другого транспорта вокруг не было и удар принадлежал несомненно этой автомашине марки «Москвич».
«Свидетельница Волновахина показала:
- Я видела эту женщину за рулем, когда она уже убила старика. Она была выпивши, так как ехала, ничего не соображая, а когда остановилась, тоже ничего не соображала. Ехала она быстро, ровно бы спешила, а куда - не знаю...»
От автора
Теперь я возвращаюсь к себе, сопровождаемый сочувственными взглядами моих соседей, неся свою руку наперевес. Мой автомобиль стоит под снегом, как в гипсовой повязке,- только фары торчат. Он отводит глаза в сторону. Ему неловко, я понимаю.
Миша, слесарь домоуправления, по прозвищу Михаил Архангел, вездесущий молодой человек, представитель ищущего поколения, умеющий смотреть не мигая, встречает меня всякий раз вопросом:
- Машину будем мыть?
При этом он хохочет короткой очередью. Действительно смешно: куда ее мыть, если рука сломана? Пошутив, Миша говорит:
- Хреновина!
Это означает, что рука скоро срастется и тогда уж непременно помоем машину.
- Давай рубль, - добавляет Миша, что, в общем, не обозначает ничего.
Я замечаю повышенный интерес к моей особе. Со мной теперь здоровается, я бы сказал, расширенный контингент жильцов, гораздо больший, чем прежде. Дети пропускают меня в лифт первым. Взрослые открывают передо мной подъезд. Один отрок со второго этажа даже вызвался сбегать для меня в магазин. Он забарабанил в дверь и отчаянно закричал мне в лицо:
- Дядя! Давайте авоську и деньги!! Я вам куплю хлеба!!! И масла!!!
Я дал ему злата, погладив левой рукой по плечу.
Отрок выпорхнул в дверь, вереща зарезанным голосом:
- Валера! Подожди! Сейчас куплю жратвы калеке с десятого этажа!
- На фиг он тебе сдался?! - заверещал Валера.
- Мамка велела! Калекам надо помогать!!!
Да, это была слава. Ибо настоящая слава приходит лишь тогда, когда в ее процесс включаются дети.
Отрок вернулся довольно быстро, притащив все, что было заказано, и снова заорал:
