Айтишники уже вовсю расклеивают по своим стенам порнолозунги, с Сети снят запрет на скачивание порнухи. Менеджеры отдела продаж бегают к мониторам друг друга, тыкая пальцами в экраны и гогоча как сношающиеся орангутанги. Звонки клиентов ходят от одного внутреннего номера к другому, безнадежно и ненастойчиво. «Идите на х…й» – у нас два часа «Контрстрайка» после обеда. Главный пидор в командировке затыкает собой в бане какую-то внеплановую щель в отгрузках. Когда же люди поймут, что они – дебилы, создающие идиотизм вокруг себя своими руками!

Все нормальные уже давно ушли. Я сделала из этого лидера рынка скопище скудоумных, но энергичных даунов. Ибо тихий дурак – это еще полбеды, но когда вам одного за другим приводят бодрых и энергичных идиотов…

Итак – небольшой садистский штришок напоследок.

Конкурс детского рисунка среди детей сотрудников – победителя-малыша ждет поездка с одним из родителей в американский Диснейленд. Раздали по коробке карандашей.

Видели эти преображенные ночным творчеством физиономии? Все как один ударились в живопись со своими вторыми половинами и младшими чадами.

Чтобы не было обиженных – ведь все рисунки настолько замечательны, – главный приз решили не присуждать. Естественно, обиделись – все. Если бы кого-нибудь послали за бугор – обида была бы другого рода: больше понятной простому человеческому сердцу зависти, меньше нескрываемой ненависти…

Ну да ладно, вы рисовали – вам дали за это карандаши, в чем проблема? В чем гимор, как говорят в вашем отделе по работе с претензиями?

Решилась-таки.

Переспать с Федором – хотя в этом случае так, наверное, и не скажешь. Скорее – прыгнуть под трактор. Дать себя пробороздить. Угодить под плуг. Какие еще в деревне есть выражения?

Это было что-то дикое совершенно. Сначала мне казалось, что меня пытаются разорвать пополам. Чувство страха, унижения, досады на то, что я пошла на это, – заставило меня верещать как на плахе. А я и побывала на плахе. Его гильотина и была из серии орудий пыток.

Когда я стала кричать: «Стоп!» и «Скотина!» – он приговаривал: «Кричи-кричи, мне так нравится…»

Сложно описать тот момент, когда я поняла, что кричу уже не от страха, а от бешеного наслаждения.

Хорошо, что повернулась к нему спиной. Не видела это чудовищное, лишенное любых индивидуальных черт лицо.

Ну и ну… Хорошо прокатились. В деревне о трактористах не зря слагают легенды…

Закончив, Федя хлопнул меня по спине и сказал:

– Вот так тебе, офисная…

11

Вчера Федор наведался ко мне в кабинет. Подкараулил, когда никого на этаже не было. Стоял, дышал тяжело. В офисе он, конечно, не такой страшный… Правда, когда он внутри, офис становится плохо сконструированным сараем.

– Это что, – спрашивает, – факс?

– Нет, – отвечаю, – это ксерокс.

– Не люблю я эти понты…

– И я – понты?

– И ты – понты! Придешь сегодня, я из тебя эти понты буду выбивать!

– Ты что ж это, Федя, – спрашиваю, – уж не влюбился ли?

– Любить тебя офисные будут, а я тебя трахать буду! Зверь без клетки. Все мачо Голливуда отдыхают в сторонке. Тут бы и Мадонна в молодые годы не отважилась.

– А здесь, Федя, не продемонстрируешь свои пылкие намерения?

– Чего?

– Прямо здесь, в офисе, попробовать не хочешь?

– Нет, здесь я не могу. Мерзко здесь у вас. В офисах всегда деревьями мертвыми пахнет!

И через три часа – за которые я сорвала голос, кажется, на неделю – продолжает в своей будке:

– Устроилась бы куда на природе поработать. Да хоть на склад. Передохнула бы полгода. У вас же там в офисах облучение одно.

Вот это персонаж.

12

Кризисное собрание.

Все руководители делают доклады на тему «Главные причины кризиса организации и пути выхода из него».

Мой доклад был признан лучшим. Я советовала компании быстрее меняться, следовать за моделью рынка, создать аналитическую группу и изменить всю структуру, брать молодежь, забыть былые заслуги, представить, что все начинается с нуля, и броситься с энергией заблуждения в дело получения бабла.

Конечно, против этого никто не возражал.

Где идеи? Где люди, способные оторваться от текучки и генерировать их. Поднять голову над процессом? По моему опыту подобные вопросы можно смело задавать в любой компании, и шеф начнет потирать потные ладони и ерзать на стуле, шепча про себя: «Да. Да-да-да. А действительно: где все это? Гд е все это? – я вас спрашиваю».

Мне было важно окунуть их в бурные перемены, поиграть перед смертью в игры «вход-выход для каждого отдела», «внутренние и внешние потребители», поискать «критерии эффективности», по которым их дела вдруг станут не так уж безнадежны.

Оторвать их от реальной жизни и работы. Дать напоследок увидеть перспективу и умереть. Чтобы в зрачках мертвой компании отражался путь, который нащупан, в который все верят, но по которому не успели вовремя ломануться.

Правда, со стороны – так прямо смерть великого путешественника в начале пути к великим открытиям. Афанасий Никитин и Колумб в одном лице.

Ну-ну. Давайте. Рисуйте на ватманах свои предсмертные наскальные узоры, пишите в десять-двенадцать рук свои эпитафии.

Вам же лень торговаться и втюхивать изо всех сил. Лень очень хорошо или, на худой конец, просто хорошо делать свою работу. Вы потеряли нюх и сноровку в этой главной своей составляющей труда. Продавец должен быть назойлив, как раненный в жопу бык на корриде.

А эти ходят и нудят по офису – озвучивают проблемы клиентов и это считают своей главной обязанностью. Вызывать всеобщее удивление тем фактом, что с нашими проблемами еще кто-то с нами работает.

Действительно. С вашими-то проблемами в квалификации – как?!

13

Конец этой истории был потрясающим. До глубины моей души. До тех мест, где обида и смех превращаются в единое целое.

Компанию все-таки лишили годового бонуса. Все поувольнялись и всех поувольняли. Даже топов вышвырнули, хотя это и казалось им невероятным до последнего момента.

Пришедший новый молодой директор, повстречав меня в коридоре, пригласил зайти. Такой милый, бойкий такой, энергичный местами. Просто молоденький Уилл Тернер, возглавивший корабль с мертвецами.

– Я много хорошего слышал про вашу работу и ваш профессионализм, несмотря на то, что в целом у компании были нелегкие времена. Но это ведь не повод красить все одной черной краской, правда? Я бы хотел видеть вас в своей обновленной команде.

У меня внутри все тряслось от смеха. Почему во всех фирмах проверяют всех, кроме эйчаров? Неужели потому, что у нас нет бюджетов. Копейки на обучение и праздники не в счет. Что это по сравнению с отделом снабжения, закупок, левых бонусов продажников и рекламных откатов?

Меня берут в новую команду!

Ну уж нет! Мой договор с моим настоящим нанимателем истекает, и продлевать его я не собираюсь. На ваше счастье.

Мне стало жутко обидно из-за неоцененности моей работы. Неужели они думают, что она так мало значит?

А ничего, что это я пустила ко дну вашу преуспевающую некогда посудину? Кто-нибудь заедет ко мне в мой новый домик в Чехии и расспросит меня об этом? Вряд ли. Вряд ли кто-то доберется в мою глушь. Так я и останусь безвестным героем-подпольщиком.

Конечно, он сдержал свое слово. Этот красивый как дьявол француз, хозяин сразу семи направлений бизнеса (с разной учредительской долей), перекинувшего мостик из Франции в Россию. После моей успешной работы в течение двух лет это направление по доходности перешло с седьмого места на третье.

Я купила себе дом в деревне неподалеку от города, носящего имя хоккеиста из тихоновского ЦСКА. Команды, за которую болел мой отец, когда был жив. Все увлекались первой звездной пятеркой, а ему нравилась вторая.

Вот уже три года как я не имею возможности поздравить его с днем рождения. Поцеловать в щеку, прижаться к нему. Спросить совета по любому вопросу, даже про то, какие тряпки носят, на его взгляд, «достойные внимания женщины». Мне всегда нравились его рассуждения на эту тему.