Сойдя с поезда, мы направились прямиком в паб "Трафальгарская битва". Я пил пиво, Сара пила джин, двойные порции. Мы поздоровались с несколькими старыми знакомыми. Уехал я отсюда в восемнадцать лет, но, поскольку отсюда до Лондона рукой подать, в городе у меня по-прежнему оставалось много добрых друзей. Мы сели в уголке, где нас никто не беспокоил. Я положил руку на Сарино колено, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в том, что мы соблазняем друг друга. При всем при том с точки зрения содержания наша беседа носила прелюбопытнейший характер, поскольку вертелась более или менее исключительно вокруг стукачества и промывания мозгов.

Когда паб закрылся, мы отправились на хату к Саре, причем идти надо было все время в гору, отчего мои ходули изрядно заныли. Как только я устроился поудобнее на Сарином топчане, она включила компакт-диск "Диско-хиты 70-ых" — видно было, что моей подружке хочется поплясать, но мне-то больше всего хотелось в койку. Каждый раз, когда я запускал ей руку под юбку, она говорила мне, что я — развратник, и что спешка в этом деле совсем ни к чему. Мы танцевали, тиская друг друга, пока Сара не перевернула свой бокал с вином. Тогда она налила другой, а когда выпила и его, то открыла новую бутылку бухла.

В промежутке между одним и другим сеансом трения телесами Сара промяукала мне на ухо "Мой милый дурачок с промытыми мозгами…"

В постели мы очутились часа в четыре утра. Как только мы разделись, я заполз на Сару и по-простому взял и засунул ей. Я счел, что за любовные игры сойдут и те несколько часов, что мы провели в гостиной. Сара вела себя в постели примерно как кит, выброшенный на берег: она была слишком пьяна, для того чтобы вдохновить меня на подвиги. Я решил не сдерживать себя и спустил через три-четыре минуты с того момента, как мы начали. Как только я скатился с партнерши, она моментально заснула. Я лежал рядом с Сарой с открытыми глазами, а когда она принялась храпеть, я решил встать.

Одевшись, я сделал себе чашку чая и пошел пить ее в гостиную. Приглядевшись к полкам, я обнаружил, что библиотека Сары состоит в основном из произведений современной классики, написанных писательницами, — такими как Симона де Бовуар и Вирджиния Вульф. Среди них одиноко, словно перст, выделялась полка с книгами на тему стукачества. Рядом с работами, посвященными кембриджской сети и меняющейся роли секретных служб в современном обществе, размещалась подборка книг о промывании мозгов с такими названиями как "Битва за сознание", "Контроль над Кэнди Джонсом", "В поисках "Маньчжурского кандидата"", "Операция "Контроль над сознанием"", "Врачи и пытки", "Война в мозгах" и «Мозгоправы». Вся та чушь, которую Сара молола весь вечер, вполне могла быть позаимствована из этих книжонок. С другой стороны, мало какая женщина станет интересоваться всем этим, разве что только по работе…

Я схватил лежавший на кресле дипломат Сары и уселся с ним на софу. Я хотел изучить его содержимое, но тут же обнаружил, что замочки заперты. Я пошел на кухню и взял там нож, чтобы взломать их. Потом присел и стал обдумывать дальнейшие действия. Если я взломаю дипломат, Сара заподозрит неладное. Стоит ли идти на такой риск? Если мне не понравиться то, что я найду внутри, я, конечно, всегда могу убить ее, но тогда спецслужбы поймут, что мне все известно про эксперименты с моим сознанием.

Я решил действовать осторожно. Попробую выведать утром все, что мне нужно. Когда я повстречал Сару в поезде, она уже довольно крепко надралась, так что, скорее всего, утром с бодуна она ничего и не вспомнит из того, что мне тут наоткровенничала. Я вернулся в постель, но понял, что заснуть не смогу. Будильник заверещал в восемь — рановато для воскресенья. Сара зашевелилась. Она выглядела ужасно, но все же выползла из постели. Вчера она не смыла косметику перед тем, как упасть, так что все лицо у нее было в разводах. Я тоже встал и поцеловал Сару.

— Какое говенное похмелье! Сюда с минуты на минуту завалит моя мамочка, так что бывай! Я вызову тебе такси.

— Мы увидимся снова? — спросил я.

— У тебя есть мой номер, захочешь — звякнешь.

Надо было припереть Сару к стене по всем вопросам прямо тогда, потому что не прошло и часа, как подруга моя была уже мертва.

Я провел утро за разбором бумаг. В основном попадалась всякая чушь, которую я рвал на клочки, удостоив одним беглым взглядом. Корешки квартирных книжек, к которым я не имел никакого отношения, не говоря уже о счетах за газ и электричество, которые никто и никогда не платил. Я стал рыться в огромной коробке с фотографиями, но большинство снимков ни о чем мне не говорили. Портреты людей, про которых я знал только, что это мои родственники, и больше ровным счетом ничего, кроме того, что мне рассказал следователь в Минобороны.

Кто-то негромко постучался в дверь. В глазок я увидел молодого человека лет так двадцати пяти. На копа он был непохож — больно уж потасканный. Или торговец или сосед, а если сосед, то жаловаться ему, вроде, не на что, поскольку я не включал громко музыку и не занимался ремонтом. "Почему бы и не пообщаться?" — решил я.

— Привет! Я — Эрик, твой новый сосед. Только что въехал, и вот хочу спросить, не найдется ли у тебя молотка.

Я оставил его в дверях и отправился на кухню искать молоток. Оттуда я услышал, как Эрик прошел через прихожую и бухнулся с размаху на софу. Я нашел молоток под раковиной и поспешил в гостиную.

— Выпить не откажешься? — спросил Эрик.

— Ага, — сказал я без особого вдохновения.

— Отлично, тогда валяй ко мне. У меня открытая бутылка водки, а хочешь — и вина могу открыть.

— Я думал, вы ремонтом занимаетесь.

— Если хочешь, можешь помочь. Кисть в руках держал?

— Я сейчас очень занят.

— А ты слышал о телке, которую убили прошлой ночью тут у нас, в Брайтоне?

— Нет.

— Я в новостях по радио слышал, что ее пытали, наволочку на голову натянули. Говорят, вся квартира в кровище. Тело мать обнаружила, а копы ищут какого-то кренделя по имени Филипп Слоан. Убийцу и его жертву видели вчера вечером в "Трафальгарской битве". Они там сидели и пили вдвоем!

Какой же я идиот! Как ловко они меня подставили! Я только наполовину верил в то, что Сара — обыкновенная фантазерка. Наверняка она работала на британские спецслужбы, и они проверяли ее надежность. Они, несомненно, прослушивали ее квартиру, и когда услышали все, что она мне рассказала, решили, что лучшего кандидата в убийцы, чем я, днем с огнем не найдешь. Сара или сошла с ума, или обладала изощренным чувством юмора. Она утверждала, что, если произнести в моем присутствии слово «Завулон», то я тут же превращусь в убийцу-психопата. Конечно, нельзя исключать, что ее саму подставили: ей внушили всю эту беседу со мной, вместе с ключевым словом, на которое я был запрограммирован словно какой-нибудь "маньчжурский кандидат".

— В будни дома торчишь? — спросил Эрик.

— На службу не хожу, если вы это имеете в виду.

— Я тоже завязал, — информировал Эрик. — Предпочитаю работать с наличными, однако, сам понимаешь, волка ноги кормят. А ты вот дома торчишь, так, может, мне поможешь. Ко мне тут мастера приходят телефон подключать, так я тебе ключи оставлю, чтобы пустил их. Ты не волнуйся, я тебе за пару дней скажу, чтобы тебе не в напряг было.

— Сомнительно, что я тут буду в ближайшие дни. Я в отпуск собрался.

— Курнуть не хочешь?

— Наркотики — это для подростков и тех, кто никак не хочет повзрослеть. Я не хотел бы очутиться в положении Питера Пена.

— Но заработать бабок-то на дури ты бы не отказался, а? Я тут приторговываю немного, ничего серьезного — трава, гашиш. Я тебе косарь денег дам, если ты у себя товар положишь. Дармовой косарь, соглашайся!

— Не соглашусь.

— Музыку любишь?

— Ага.

— Отлично, а то я музыку громко слушать люблю. Я мою систему от мамаши завтра заберу и — вперед!

— Я не люблю слушать то, что другие. У меня очень специальные вкусы.