- Как поживает твой грум?
- По-моему, нормально. А что?
Они стояли на вершине невысокой горы, глядя вниз на гигантскую излучину реки, стремительно катившей мутные воды на север, к Аральскому морю. Противоположный берег едва угадывался в голубоватой дымке расплывчатыми очертаниями Султанваисдага. Там, дальше на восток начиналась пустыня Кызылкум - раскаленные солнцем барханы, белесые пустоши солончаков, похожие на лунный пейзаж, мертвые горные кряжи. Оттуда, с востока, дул горячий ветер, и даже необъятная гладь Амударьи не смягчала его обжигающего дыхания.
- Слишком много времени ты уделяешь ему последнее время. Пожалуй, даже больше, чем мне. Разве не так?
- Так. - Она встряхнула головой, отбросила с глаз золотистую прядь. - Ты как всегда прав. Мне доставляет удовольствие лепить из него человека.
- Лепить? - усмехнулся Симмонс.
- Ну, назови это как-нибудь по-другому. Кстати, знаешь, чем он сейчас занят? Изучает двойную итальянскую бухгалтерию.
- Даже так?
Она кивнула, продолжая смотреть куда-то вдаль.
- На кой черт она ему?
- Не скажи! Скоро у него будет свое дело.
- Дело? - Симмонс присвистнул. - Какое, если не секрет?
- Фаэтонхона. Я решила помочь ему стать на ноги.
- А этот, как его? Жаббарбий?
- Пойдет работать к Джуме.
- Ты уверена?
- А что ему останется? Пятница его на корню купит.
- Какая еще пятница?
- Не какая, а какой. Джума. Я правильно перевела это слово?
- Правильнее некуда. Только учти, Жаббарбий его в два счета сожрет, твоего Пятницу. Это тебе не Робинзон Крузо.
- Поживем, увидим, - пожала плечами Эльсинора.
Симмонс испытующе посмотрел на нее, но промолчал.
- Интересная это штука быть богом, - продолжала она.
- Кем-кем? - переспросил Симмонс.
- Богом.
- Так уж и богом, - усомнился он.
Увлеченная своими мыслями, она его не услышала.
- Всего несколько дней назад Джума был обыкновенным фаэтонщиком. Представления не имел о грамоте. Пальцы на руке не мог сосчитать. А теперь...
- ...изучает итальянскую бухгалтерию, - ехидно подсказал Симмонс.
- ...прочел сотни книг...
- ...обзавелся собственным мировоззрением.
- Не смейся, Эрнст. Он действительно стал другим человеком.
- И все за какую-то неделю.
- Напрасно иронизируешь. Я перенесла его в будущее, наняла репетиторов, определила в школу для умственно отсталых. Можешь смеяться сколько тебе угодно, но спустя три месяца ему там уже нечего было делать, и я перевела его в экономический колледж.
- Ты рисковала, Люси. Парень запросто мог свихнуться.
- Он не свихнулся, Эрнст. Знаешь, что ему помогло?
- Что?
- Он поверил в легенду. В легенду о пэри, которая приносит счастье.
- Пэри, конечно же, ты? - усмехнулся Симмонс.
- Да. И это, если хочешь, ответ на твой вопрос о том, почему я уделяю ему столько внимания. Он так самоотверженно зерит в свою легенду, так отчаянно за нее ухватился, что я просто не могу поступить иначе.
- И ты действительно веришь, что он будет счастлив?
Эльсинора обернулась к мужу, взяла его за руку.
- Он уже счастлив, Эрнст. У него есть собственный фаэтон с лошадью, он одет-обут, хорошо зарабатывает, видел и знает гораздо больше, чем любой из его соплеменников...
- Стоп! - Симмонс мягко похлопал ее по запястью. - Как раз последнее-то его и погубит. Соплеменники, как ты выразилась, не простят ему этого. Они его сожгут на костре, живьем зароют в землю, забросают камнями. А потом, спустя годы, возможно, причислят к лику святых. Так уж устроено человечество.
- Ты говоришь страшные вещи, Эрнст.
- Это не я, Люси. Это история. Вспомни Иисуса Христа, Джордано Бруно. Джума, конечно, не Иисус, но разница только в масштабах. И Джуме от этого, поверь, не легче.
- Не пугай меня, Эрнст. Давай лучше не говорить об этом. - Она помолчала, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. - Зачем мы сюда приехали? Не просто же так, подышать свежим воздухом?
- Нет, конечно. Надо определить место для каменного карьера.
- Ты задумал построить город?
Симмонс сделал вид, будто не понял иронии.
- Здесь...
- Послушай, Эрнст, объясни мне, пожалуйста, одну вещь.
- С удовольствием, Люси.
- Зачем тебе вся эта предпринимательская возня? Ради денег? Но их на твоем синтезаторе можно начеканить столько, что хоть дороги мости.
- Это ты здорово придумала! - расхохотался Симмонс. - Дороги из чистого золота!
- Тогда зачем?
- Понимаешь, Люси, богатый человек всегда в центре внимания. Когда источник его доходов известен, - это еще полбеды: завидуют, но мирятся. А вот когда он богат неизвестно за счет чего, - это вызывает подозрения. Я уже не говорю о том, что синтезировать можно только монеты, но не купюры.
- Почему?
- На купюрах есть номера.
- А, ну да.
- Во-вторых, надо же хоть чем-то объяснить цель нашего тут пребывания.
- А в-третьих?
- В-третьих... - он прикусил нижнюю губу и задумался. - В третьих, без моего вмешательства события развивались бы тут своим чередом.
- Хочешь проверить на практике теоретическое положение о роли личности в истории? - Эльсинора саркастически усмехнулась, но он пропустил шпильку мимо ушей.
- Теория меня не волнует. А вот практика... - Он озорно сощурился и прищелкнул пальцами. - Там я был бессилен, зато тут такое наворочаю, черт ногу сломит!
- Зачем?
- А пес его знает! Хочу и все тут. Интуиция. Ну вот подумай сама: Хивинское ханство, забытый богом и людьми медвежий угол, и вдруг - Аппиевы дороги! Шоссе! Автострады! Без автомобилей, правда, но магистрали на все сто! Представляешь, как историки взвоют лет эдак через двести? Каких только гипотез не выдумают, каких только теорий не сочинят! А всю эту кашу заварим мы с тобой. Сегодня. Вот здесь.
- Почему именно здесь?
- Ближе ничего подходящего нет.
- Ты советовался со специалистами?
- Зачем? - улыбнулся Симмонс. - Я сделал проще: заглянул на столетие вперед.
- И что же?..
- Вон там, - он указал рукой в ложбину, где у костра расположился казачий конвой, - через сто лет будет построен гравийно-щебеночный комбинат. А уж они-то наверняка все рассчитали и учли.
- И ты все еще не хочешь признать себя богом? - рассмеялась Эльсинора.
- Бог всемогущ, - скромно потупился он. - А мои возможности, увы, ограничены. Пойдем?
Она кивнула. Некоторое время они молча спускались по крутому каменистому склону. Потом началась пологая осыпь и под ногами зашуршали камешки.
- Готовый щебень, - буркнул Симмонс. Она промолчала. Стремительно разбегались в разные стороны серые длиннохвостые ящерицы. До ложбины, где жгли костер казаки, оставалось не больше километра, когда Эльсинора опустилась на огромный валун и виновато взглянула на Симмонса.
- Не могу больше. Устала.
- Давай отдохнем, - предложил он и присел рядом. - Спешить некуда.
Ветер изменил направление и дул теперь вдоль ложбины, донося до них дразнящий запах жарящегося мяса: один из конвойных подстрелил в пути дикого кабана и теперь казаки явно не теряли времени даром.
- Из головы не идут твои слова, - вздохнула Эльсинора. И зачем только ты мне все это сказал?
Симмонс нагнулся, набрал пригоршню мелких камешков, высыпал на гладкую поверхность валуна рядом с собой. Они почти не отличались один от другого, серые, неприметные, примерно одинакового размера и формы. Симмонс взял один камешек и кинул в куст йилгына, покрытый малиновыми метелками соцветий. Камень упал, не долетев.
- Понимаешь, - Симмонс взял второй камешек. прикинул на глазок расстояние, бросил. - Мы с тобой - случайные люди в этой реальности. Персоны нон грата, если угодно.
- Можно подумать, где-то мы желанные гости, - вздохнула Эльсинора.
- Верно. - Симмонс метнул еще один камешек. - Мы скитальцы. И именно поэтому не имеем права на привязанность.
