Девушка сбилась и примолкла. Он только сильнее прижал ее к себе.

– Все хорошо… хорошо, – замялся, не решаясь. – Ак Ми Э, мне показалось, что внутри у тебя как будто два сердца бьется…

– Ты знаешь, – сказала она.

– Ты носишь ребенка…

Она улыбнулась радостно, светло.

– Духи подарили нам сына!

– Так почему же ты молчала? И когда?

– Большая луна прошла до того, как мы возвращались в поселок! Я не могла тогда говорить, не знала, что будет в И Лай.

– И ты чуть было не отдала меня какой-то другой женщине? – проворчал он вполне миролюбиво.

– Ак Ми Э не хотела, но Матушка говорила, что нельзя знать для людей И Лай, что Тай – мужчина Ак Ми Э. Тогда люди не будут верить в слова Ак Ми Э, Матушка не защитит тогда Тая. И Старейшина тоже. И еще… я была Хранительница Рода.

– И что?

– Хранительница не выбирает мужчину, не рождает детей. Все в Роде И Лай – ее дети.

Тай еле переварил ее слова. Девушка никогда не говорила этого раньше.

– Вот почему… – Он тронул ее косу, слишком непривычную на ощупь после стольких дней в лесу, когда он перебирал ее милые косички.

– Да, – она сама дотронулась до волос, словно тоже не могла привыкнуть. – Я больше не Хранительница.

– Из-за меня, – Тай вздохнул, не без тайной гордости все-таки.

– Нет, – она опять улыбнулась, – из-за меня. Ак Ми Э хотела так, духи хотели так. Иначе не помогали бы.

Тай вздохнул уже по-настоящему. Вечно эти духи мешаются во все дела, даже в такие.

– А что теперь?

– Теперь – ты мой мужчина, один из людей И Лай. Никто не будет делать зла, только так… смотреть плохо, говорить плохо – это могут. А потом – пойдешь в свою Землю Адия. Может, пойдешь. – Она блеснула глазами и заговорила о другом: – Завтра будешь идти в дом Ин А Тала. Это Старейшина. Он будет говорить, что тебе делать.

Они затихли, думая каждый о своем, потихоньку подбрасывая в очаг поленья, не чувствуя под шкурами того ветра, что свищет от прорезанного рыбьего пузыря в одном из маленьких окошек. Не знали и о том, как чьи-то яростные глаза следят за ними через Эту щель.

На следующий день Тай вместе с Ак Ми Э побывал у Старейшины. Чужак не может жить просто так в поселке, справедливо рассудил старик, он, как и все, должен что-то делать. А что он умеет? Тай прикинул, что бы ответить. Оказывается, ничего… Вельды не воюют, чем он может им пригодиться? В своих землях он был воином, хорошо умеет обращаться с оружием, переводила Ак Ми Э. Но оружие у воинов адья не такое, как у охотников И Лай, и ножи другие, длинные и тяжелые, и луки странные, маленькие и стреляют поперек. Только вот копья почти такие Же.

Ин А Тал подумал, потом приказал позвать кого-то из поселка. Назвал несколько имен. Ак Ми Э так близко стояла к Таю, что плечо ее почти касалось его груди. И вдруг она вздрогнула. Что случилось? Будешь охотником, если ни на что больше не годен, продолжал Старейшина, а там поглядим, что за человек. Ак Там Ун, У Со и Ак Ло Тан приглядят за тобой, объяснял старик, покажут что и как, проверят в деле твое уменье. Потом люди И Лай посмотрят, чего стоит Тай.

Все трое явились, встали, косясь на Тая. Один – уже седоватый, с уродливым рваным шрамом на шее, хмурый взгляд не обещал ничего доброго новичку. Второй – помоложе да поприветливее. Видно, этот и духам, и своим Старшим больше доверял, без подозрения смотрел. Кивнул серьезно, без радости, но кивнул же все-таки! А вот третий… Тай сразу узнал его, юношу со злыми глазами, очень высокого для вельда, всего на полголовы ниже Тая. Казалось, что со вчерашнего дня в нем накопилось еще больше ненависти. Смотрел степным волком. А старик вроде того и не заметил, завел себе спокойно речь ко всем четверым. Хитрый старикан! Вот что решил устроить чужаку! Но и Тай себя тоже в обиду не даст. Еще покажет этим вельдам!

Плечо Ак Ми Э дрожало, как осенний лист на ветру, и Тай без всякого умысла положил на него руку, чтобы ободрить, а то, глядишь, она вот-вот упадет. Лицо молодого охотника почернело, он напряженно задышал, если мог бы – бросился бы вперед. Он почти не владел собой, и Тай наконец начал понимать, в чем причина столь дикой злобы. Не он сам, чужак, тому виной, а Ак Ми Э, что досталась ему. Вон как смотрит, так и ест ее глазами. Ведь было что-то между ними, было. Только давно прошло, и вчерашняя ночь тому свидетель. А охотник еще помнит. И не может быть, чтобы Старейшина о том не ведал, пришло Таю в голову. Ай да хитрый старикан! Что приготовил!

Ему велели завтра рано поутру приходить к дому У Со, самого мирного и покладистого из троих, и Ак Ми Э повела Тая к Старшей Хранительнице. Дорогой он хотел расспросить девушку о том молодчике, но не стал. Вспомнил вчерашнее и не захотел. Зачем ворошить прошлое, «который не вспоминать»?

У Матушки им пришлось задержаться. Та долго собиралась, пока они стояли у крыльца, целый узел с собой набрала. Позвала двух других Хранительниц – Тай только сейчас разглядел, что одна из них совсем юная, не старше Ак Ми Э, – тронулись в путь. Двинулись не куда-нибудь, а прямо в священную рощу духов. Тай с восторгом глядел на деревья тин-кос, что помнил так хорошо. Аромат снова кружил голову. То место, куда он должен был прийти. Теперь уже не в видении Тай шел мимо светлых стволов, сыпавших розовым снегом веток. Он видел уже это чудо, может, оттого и чувство такое, будто он знает эту землю?

Женщины остановились у одного из деревьев. Встали вокруг. Матушка разложила на своем платке свежий хлеб, орехи и какие-то коренья, вынула какие-то чаши. Налила что-то в две из них и отставила нетронутые – верно, для духов. В третью насыпала порошка, от которого защипало ноздри. Порошок коры тин-кос.

Ак Ми Э тем временем подошла к своей ветке, погладила, подвела Тая к дереву, взяла за руку, прикоснулась его ладонью к стволу.

– Это дерево Ак Ми Э. Теперь это твое дерево, – сказала по ритуалу и повторила на адья для Тая.

Дев5чнка с грустью слушала привычные призывы к духам, следила за хорошо знакомыми жестами Старшей Хранительницы. Сколько раз она бывала здесь и видела эти обряды, помогала Хранительнице. Теперь же ход в рощу закрыт для нее.

Только несколько раз в год с разрешения Матушки она может прийти к своему дереву тин-кос…

Вот Матушка попросила принять Тая в Род И Лай, подняла руку над чашей, застыла. Девушка не замечала, как слезы начинают застилать от нее мир, так щемило сердце. Все ждали. Наконец над чашей закурился дымок, духи приняли жертву.

Таю велели закрыть глаза, взявшись за ствол дерева Ак Ми Э, и он послушно ухватился, зажмурившись. Он снова ожидал того же видения, но оно не пришло. Вместо того послышалась странная песня. Нет, это не язык народа Ак Ми Э, Тай узнал бы его, другой. Но как здешнее пение не похоже на вчерашнее вытье старухи, как будто сам голос ее изменился. Протяжные напевные строки песни перемежались со странным речитативом, монотонно стучавшим в уши, как сухая барабанная дробь. Чудилось, что эти барабаны выбивают: «забыл», «забыл». Тай оцепенел, слушая завораживающее пение, он даже не знал, как долго оно длилось. Но все прекратилось, и воцарилось молчание. Тай не знал, что делать, может, уже пора глаза открывать, как вдруг старуха резко бросила несколько слов.

– Духи нарекают тебя Сан Хи Э, – прошептала Ак Ми Э. – Они приняли тебя. Пойдем! – Девушка потянула его прочь, и Тай пошел за ней, оглядываясь на старуху, все еще вещавшую что-то деревьям. Благодарила, наверное.

Однако Старшая Хранительница быстро собрала часть своего скарба и тоже направилась за ними.

– А почему так быстро? – с сожалением спросил Тай, наклонившись к уху Ак Ми Э.

– Духи будут есть, пить, не надо мешать, – тихо ответила она.

Они подошли к краю рощи. Девушка обернулась и, обратившись к Матушке, поклонилась. Тай не стал ждать, когда его дернут за руку, и склонился тоже. Спина не отвалится. Припомнил благодарность на языке вельдов. Матушка что-то пробормотала в ответ и медленно уплыла к своему домику. Они же с Ак Ми Э медленно пошли по тропинке вокруг поселка, не стремясь сразу же возвратиться туда. Уже солнце садится, так много времени прошло!