По дороге Энсон никак не мог решить, тактично ли будет заехать к Мэг Барлоу так скоро после знакомства. Из ее слов он знал, что сегодня вечером она будет одна. Муж заночует в Лэмбсвилле. А вдруг она действительно ищет сюжет для рассказа? Как бы не оказаться в дураках, явившись к ней безо всяких идей. Вдруг он не так все понял? Не хотела же она затащить его в постель? Возле проселка он притормозил и, съехав на обочину, остановил машину. Некоторое время он сидел, размышляя.
«Лучше не надо, – все же подумал он. – Поспешность может все испортить. Придумать сюжет не так уж трудно, и тогда у меня будет веская причина заехать к ней. В следующий понедельник она будет одна, а к тому времени я обязательно что-нибудь придумаю. Пусть это будет какая-нибудь чушь, но нельзя же явиться вообще без всякой идеи».
Неохотно он запустил двигатель и поехал в сторону Брента.
– Над чем это вы задумались, мистер Энсон? – полюбопытствовала Анна Гарвин.
Вздрогнув от неожиданности, Энсон нахмурился и посмотрел на сидящую за пишущей машинкой девушку. Она работала с Энсоном последние два года. Молоденькая, с неизменной улыбкой на лице, она носила очки в старомодной черепаховой оправе, чего Энсон терпеть не мог. Кроме того, у нее напрочь отсутствовал вкус в одежде, поэтому у нее не было никаких шансов понравиться Энсону.
Анна помешала ему разрабатывать сюжет о мошенничестве со страховкой.
– Я уже дважды пыталась привлечь ваше внимание, – продолжала она. – А вы сидите с таким видом, словно обдумываете убийство!
Энсон вспотел.
– Я занят, неужели не понятно! Не мешайте мне, прошу вас.
На добродушном личике Анны появилась гримаса обиды, и ее пальчики вновь застучали по клавишам машинки.
Энсон поднялся, подошел к окну и бездумно уставился на поток автомобилей, проносящихся по Мейн-стрит.
Было субботнее утро. После ленча он договорился сыграть с приятелем в гольф, но в настоящий момент ему было не до этого. Его неотступно преследовал образ Мэг, не давая возможности сосредоточиться на работе. Дюжина писем лежала у него на столе, дожидаясь, пока он уделит им внимание, но Энсон не мог даже взять их в руки.
«…Сидите с таким видом, словно обдумываете убийство!» Именно этим он и занимался – планировал убийство ради денег, но, разумеется, только для рассказа, сюжет которого он разрабатывал для Мэг Барлоу. А если бы он в самом деле планировал убийство человека? Неужели он совершенно не умеет скрывать свои мысли, если даже простушка Анна легко их разгадала?
Энсон заставил себя вернуться за письменный стол.
– Начнем, – сказал он, и Анна тут же послушно раскрыла блокнот. Энсон начал диктовать.
Энсон занимал однокомнатную квартиру на пятом этаже блочного дома по Албани Армз в двух шагах от железнодорожной станции. Он жил здесь с того момента, как получил должность страхового агента в Национальной страховой компании и приехал в Брент. У каждого квартиросъемщика имелся подземный гараж, из которого легко можно было выехать на дорогу.
Бездарно проведя партию в гольф, Энсон без аппетита поел, хотя выпил за обедом немало. Сейчас, несколько успокоившись после физических нагрузок и будучи слегка навеселе, он проехал по плохо освещенной подъездной аллее и ловко поставил машину в отведенный ему бокс. Машинально он отметил, что соседние боксы пусты. Оно и понятно – уик-энд. В такие дни на дорогах в Бренте царила суматоха – люди торопились как можно скорее уехать из города. Что касается Энсона, то он с удовольствием наслаждался тишиной, воцарявшейся в многоквартирном доме: над головой не ссорились соседи, не шумела вода в туалетах, не кричали дети.
Выключив двигатель, Энсон вышел из машины. Едва только он захлопнул дверцу, как понял, что он здесь не один. Он резко повернулся.
Из тени вышел высокий, крепко сложенный человек и, остановившись у входа в бокс, спокойно смотрел на Энсона. Энсон вздрогнул от неожиданности. В душе его крепло нехорошее предчувствие. Он неотрывно смотрел в полутьму, где скрывался незнакомец.
– Привет, приятель, – сиплым голосом сказал мужчина. – Долго же мне пришлось ждать твоего появления.
Энсон оцепенел. Он узнал этого здоровяка.
Моряк Хоган! Последние несколько дней мысли Энсона были настолько поглощены Мэг Барлоу, что он напрочь забыл об угрозе Джо Дункана. Он вспомнил, что сказал Дункан: последний срок – суббота! И если Энсон не вернет долг, то будет иметь дело с Моряком Хоганом.
Энсон вспомнил одну из историй о Моряке Хогане. Историю о том, как Хоган нанес визит одному из несостоятельных должников Джо. Моряк так отделал этого человека, что тот остался инвалидом на всю жизнь. Правда, Энсон не видел этого беднягу после того, как над ним поработал Моряк, но знал, что люди не преувеличивают, рассказывая об этом случае. Когда полиция попыталась обвинить Хогана в избиении, тот с помощью пяти букмекеров доказал, что в это время играл с ними в покер в Лэмбсвилле, так что никак не мог избить пострадавшего.
И вот сейчас Моряк Хоган неторопливо приближался к Энсону. Энсон попятился и остановился, уперевшись спиной в бетонную стену. Хоган встал в четырех футах от него, засунув руки в карманы, его шляпа была залихватски сдвинута на левый глаз, а с нижней губы свисала сигарета.
– За тобой должок, приятель, – хрипло сказал он. – Гони монету.
Энсон судорожно сглотнул слюну.
– Передай Джо, что я верну долг в понедельник, – сказал он, пытаясь унять дрожь в голосе.
– Джо распорядился получить немедленно, или же… – Моряк демонстративно вытащил из карманов свои кулачищи. – И не тяни, приятель, у меня еще много дел.
Энсон чувствовал спиной холод бетонной стены. Отступать было некуда.
– У меня будут деньги в понедельник, – сказал он. – Передай Джо… он поймет… Мне должны вернуть… – Он умолк на полуслове, так как увидел, что Моряк начал надвигаться на него. Никогда еще Энсону не было так страшно. В истерике он начал визжать: – Не надо! Не надо! Не трогай меня!
Моряк выплюнул сигарету и оскалил зубы в издевательской усмешке.
– Тебе грозят крупные неприятности, приятель. В свободное от основной работы время я помогаю Сэму Бернштейну. А ведь ты должен ему восемь грандов. Сэм даже не верит, что ты вернешь долг. Правда, время у тебя еще есть, но зачем Сэму лишние волнения? Да и Джо тоже. Так что обязательно уплати Джо должок в понедельник, или я тебя так отделаю, что мать родная не узнает. – Он вновь злобно улыбнулся, продемонстрировав Энсону белые зубы. – А если не найдешь баксы, чтобы расплатиться с Сэмом, вообще пожалеешь, что родился на свет. Понял, придурок?
– Понял, понял, – пробормотал Энсон, чувствуя, как по спине скатываются холодные капли пота.
– Прекрасно. Вернешь долг Джо в понедельник… и без глупостей, понятно?
«Все будет в порядке, – исступленно думал Энсон. – Я выгадал два дня. В понедельник вечером я буду с Мэг».
Моряк вдруг сделал к нему два быстрых шага, и в следующее мгновение стальной кулак впечатался в живот Энсона. Энсон сложился пополам и растянулся на заляпанном машинным маслом бетоне гаража. Как сквозь вату он услышал слова Моряка:
– Это тебе урок. До понедельника, приятель. Если не найдешь деньги, сам знаешь, что тебя ждет. И помни о Сэме. Не уплатишь ему, считай себя покойником.
Энсон лежал без движения, обхватив руками живот, сжав зубы и судорожно пытаясь втянуть воздух в судорожно сжавшиеся легкие. Он смутно ощущал, как холод бетона проникает сквозь одежду в его изнывающее от боли тело, прислушиваясь к удаляющимся и затихающим вдали шагам Хогана, бывшего чемпиона Калифорнии по боксу в полутяжелом весе.
Энсон лежал на постели. Было воскресное утро. Стрелки часов показывали 11.15. Вокруг пупка, куда пришелся удар Хогана, кожа приобрела желтовато-зелено-черный цвет. Накануне Энсон с трудом дотащился до лифта и кое-как смог зайти в квартиру. Проглотив три таблетки снотворного, он завалился в постель. Проснулся он поздним утром, когда сквозь шторы уже пробивались яркие лучи солнца. Постанывая, он добрался до ванной. В желудке все горело. С облегчением он отметил, что в моче нет крови. И все же Энсон был очень напуган. Он с ужасом думал о предстоящей новой встрече с Хоганом, если не удастся найти деньги для Дункана. Потом он начал думать о июне. Он, должно быть, из ума выжил, раз взял эти восемь тысяч у Бернштейна! Надо же было поставить все деньги на явного аутсайдера! Чтоб она издохла, эта кляча! При мысли о восьми грандах долга мороз пробежал по коже. Теперь Энсон был уверен, что нигде не сможет раздобыть нужную сумму. Осторожно дотронувшись пальцами до живота, он застонал от бессилия. Хоган его убьет, это точно. В лучшем случае искалечит.
