Потом приходили другие. Шираи, зимовавшие в своих замках, приводили по десять-сто человек. Другие по пол тысячи, тысяче - но больше всего, естественно, прислал Хонери. От негласной столицы и ждали этого, но жест этот по достоинству не оценили. Тут никто даже и помыслить не мог, что какие-то "мелкие проблемы" на севере и юге Латакии могут сравняться с крупнейшим нашествием врагов за всю историю Пограничья.

Совместными усилиями, в кровопролитных боях врагов, ослабленных от голода, удалось отбросить к самой стене. Но разгрома не произошло. Враги, ослепленные безумием, не желали признавать своего поражения и отступать на другую сторону Границы. Они до сих пор держались. Более того, иногда им удавалось достаточно крупными силами, которые в иное, спокойное время и сами бы назывались харайам или даже батхара, удавалось вырваться из окружения, но пока все такие прорывы удалось догнать и остановить. Последний, один из самых крупных, мы с Гобом как раз и застали. Ширай Кесарр и аршаин Бинор как раз и отвечали за то, чтоб отсекать подобные попытки. Они бы и в этот раз справились, но без тени зависти признали - без меня жертвы были бы в десятки раз больше.

- А где араршаин Жан-Але? - спросил я. - Вы ни разу о нем не упоминали за это время?

За этим, в общем-то простым вопросом, повисло тяжелое молчание.

- С ним что-то случилось? - тревожно переспросил я, вспоминая, как в нашу последнюю встречу маг жаловался, что становится слишком стар.

- О нет, с араршаином, наверно, все в порядке, - поникши, грустно ответил Бинор, и, видя мое непонимание, уточнил. - Он бросил нас еще в начале зимы, как только узнал от шмона Аледе о грядущем вторжении. Он покинул нас, когда его помощь была нужнее всего, взвалив всю ношу на плечи магистра Иссы. Когда шираи умирали, и у простых аршаинов, как я, не хватало сил, чтоб излечить их тела, Жана-Але тут не было. И даже сам магистр Исса всегда гневится, когда ему задают вопрос о бывшем друге и соратнике.

- Но куда он мог уехать? - непонимающе, переспросил я.

Мое понимание того, что за человек Жан-Але, не позволяло допустить, что он мог просто бросить доверившихся ему людей в самые сложные времена.

- В этом-то все и дело, - продолжил Бинор, - когда он улетал, то сказал, что ему надо срочно в Багряный Храм, лишь в библиотеке которого можно найти ответы на все вопросы. Но когда весной приехали Багряные стражи Храма, мы узнали, что араршаин там так и не показался. Куда он делся - не знает никто.

А вот это уже действительно было странно. Жан-Але, способный под орех разделать даже Беара, не мог попасть в какую-то ловушку, тем более, когда он куда-то спешил, то всегда пользовался собственными крыльями. Вообще, он был единственным крылатым человеком, которого я встречал в Латакии. Тут попадались всякие люди, с щупальцами вместо ног и с клешнями вместо пальцев; с двумя, четырьмя и даже шестью руками; ростом от полу метра до трех с половиной - но крылатый был всего один, Жан-Але. Я видел, что разговор о араршаине моим собеседникам неприятен. Они не обвиняли его прямо в своих бедах, но подсознательно винили в том, что он скрывался неизвестно где, пока они рисковали своей жизнью за Латакию.

- Хорошо, что ты приехал, - сказал тогда ширай. - Ты очень сильный аршаин, твоя помощь нам будет очень кстати. Когда ты сможешь вернуться в строй?

Это был интересный вопрос. Только после него я наконец окинул взором свои внутренние резервы, чтоб оценить, сколько же сил забрало мое заклинание. И ужаснулся. Нет, конечно, я был далеко не опустошен - но одно волшебство отняло почти треть того запаса, что я по крохам копил все это время. Это была в магическом эквиваленте огромная величина, которую я использовал совершенно бездарно. Но я не стал показывать свое огорчение. Если кто что-то и заметил, то разве что Гоб. Он вообще очень внимательный. Иногда умеет часами стоять без звука, как будто его и нет, а потом оказывается, что он не только все внимательно слушал, а и заметил мелочи, другими опущенные. И анализирует он тоже хорошо. В мире, где у каждого человека своя собственная мимика, связанная с особенностями строения лица, по нему тяжело что-то прочитать. А Гоб умеет. Посмотрит иногда на какую-то злобную физиономию, три красных глаза огнем горят, из хобота пар идет, и замечает: "да это он шутит, по лицу видно, совершенно несерьезный тип!" Только такой, как Гоб, и мог заметить, какую горечь от напрасных трат драгоценной силы я испытал.

- Я уже готов, - ответил я, и, на всякий случай, предупредил. - Повторить еще такое раз заклинание вряд ли смогу, а так - полностью к вашим услугам. Можем хоть сегодня отправляться, тем более я уже давно мечтал Иссу повидать.

- А вот это не получиться, - огорчил меня Кесарр, - сейчас Иссы с войсками нет.

- А где он? - удивился я.

- Он четверо суток назад, когда уже стало понятно, что сдержать врагов мы сами сможем, - продолжал ширай, - в Хонери уехал. Там какие-то проблемы, нужно срочно его вмешательство. Я не знаю точно, если хочешь, можешь с теми, кто приехал оттуда, поговорить. Они привезли письмо, где магистра Иссу просят при первой же возможности приехать. От лица Совета Латакии письмо, не серьезное, но он почему-то прислушался, оставил на заместителя войска, а сам ускакал прочь.

- Письмо? От Совета Латаки? - переспросил я. - Но этого не может быть! Я точно знаю, что Иссу никто срочно в Хонери не вызывал…

- Я не знаю, - пожал плечами Кесарр, - это он мне так сказал.

Так продолжалась моя черта невезения. Хомарп и Авьен уехали в неизвестном направлении, Жан-Але пропал, с Иссой разминулся. Если бы не блуждал, а сразу догадался проводника взять, то еще тут его бы застал. Хотя, Гоб прав - тогда бы я с ним не встретился. Ведь я как раз и "нашел" его лишь потому, что меня далеко в сторону занесло.

- Жалко, - сказал я, но отступать уже было поздно - не мог же я сказать, что без Иссы мне тут нечего делать, и я уезжаю прочь его догонять. - Ладно, поехали смотреть, чем я вам с врагами могу помочь.

Мы собрались и поехали. Я сначала думал для Гоба еще одного коня попросить, а он не захотел. Сказал, что ему и так хорошо, вот и ехали мы вдвоем на одной лошади, под удивленные взгляды окружающих. Зато можно было спокойно поговорить, не опасаясь, что нас кто-то другой услышит.

- Как я понимаю, своих "знакомых" ты тут не нашел?

- Нашел, но не тех, кого искал, - откровенно признался я.

- А хорошие у тебя знакомые! Магистр Воинов Пограничья и араршаин - Моше, а ведь ты далеко не так прост, как сразу мне подумалось. Что-то в тебе не так, да вот никак не могу понять, что именно. Вот был бы ты шмоном, тогда да, все бы сразу на свои места стало…

- А почему я не могу быть шмоном? - удивился я.

- Так если ты шмон - где твоя даву? Шмон и даву, паря, по определению неразлучны, мог бы и сам до этого додуматься.

- Эх, знал бы я сам, где она сейчас… - горько заметил я.

Гоб сразу понял, что за этими словами стоит. Понял, и не отстал от меня до тех пор, пока я ему всю свою историю не рассказал. В самых общих чертах. Ехать нам несколько часов было, так что в детали я не вдавался. Например, про то, как я свою силу добывал, ничего не сказал. И про карту. А когда я закончил, Гоб только и смог сказать:

- Ну, Моше, ты даешь…

И замолчал. Это, наверно, был первый и единственный случай на моей памяти, когда он не нашел, что сказать. Так, молча, мы и доехали с гоблином до позиций окруженных врагов.

Только тут я смог их, наконец, рассмотреть. Правда, пока мертвых. В прошлый раз я их уничтожил, но при этом у меня в памяти никаких воспоминаний не осталось. "Враг", некое общее слово, некий абстрактный образ. Мне почему-то всегда казалось, что это какие-то чудовища. Хотя куда уж страшнее некоторых моих знакомых ашба, людей, из этого мира… О врагах всегда говорили просто, "дарлах", что и значит "враг". Как будто всем должно быть очевидно, что под этим понятием скрывается. Мы же тоже, когда говорим "солнце", не уточняем, что это желтая звезда, которая светит с неба. Все и так понимают, что это такое.