- Сама "Магическая Смерть" возьмет тебя под свое крыло! Смерть сильнее всего, когда после Императора приходит, Висельник - ее верный раб, а Путник - проводник в ее царство. Тот, за которым пустые глазницы Смерти наблюдают, над жизнью властен, а коли есть у него власть над людьми - нет предела силе его. Но не принесет такая сила счастья, когда Император Смерти подчинен, великие катаклизмы встречаются. Ты, милок, коли с пути своего не свернешь, беду принесешь всем людям великую, тебя потомки проклинать будут! А свернешь - Смерть не любит отступников, заведет тебя Путник в гости к Висельнику, и будут ждать тебя там все палачи Императора…
Я тогда подумал - нагадала же мне цыганка! Кого-то совсем страшного из бедного еврейского мальчика сделал. Решил я ее пожалеть.
- Ладно, можешь последнюю карту уже не открывать, все равно я во все это не верю…
- Поздно, милок! - перебила меня гадалка. - Открыта уже твоя судьба! Или не видишь ты, что легли уже все карты на стол?
- Как же все? - удивился я, - А эта? - и показал на центральную карту, лежащую в середине креста.
- Эта? - цыганка меня не поняла, - Милок, в колоде тридцать шесть карт, в гадании их по девять в четыре колонки кладут. Четыре из них открываются…
- Уважаемая! - не сдержался я, - Я все понимаю, но не надо из меня дурачка делать! Не знаю, сколько у вас там карт в колоде было, по сколько вы их в стопку клали - но я своими глазами вижу, что еще одна карта неоткрытой, по самому центру лежит! Или ты думаешь, я рубашку с городом от этих примитивных картинок не отличу?
- Город? - в голосе цыганки послышалась не просто тревога - а нечто, чего я до сих пор не смог уяснить, - Какой город, милок? Нет там никакого… - пауза, - Скажи, милок, а что ты видишь в этом городе? Не видишь ли ты Башню Драконьей Кости?
- Это такая высоченная белоснежная, в самом центре стоит? Конечно же вижу, уважаемая! Не дури мне голову. Давай, открывай - или я сам открою!
Меня тогда захватил азарт. Я вообще человек не азартный, просто я очень любопытный. Сую постоянно свой нос куда надо, и куда нет - и не могу потом остановиться. Так и сейчас. Мне интересно стало, что же там, под последней картой, которую цыганка якобы не замечала.
- Не трогай ее! - цыганка смела со стола все карты, только одна, чудом, осталась - та самая, центральная, - Никогда не трогай центральную карту в "Пасьянсе Судьбы", потому что это карта самого Отца Лжи! А теперь убирайся! Вон отсюда! Прочь!
Надо было мне тогда уйти. Может, и жизнь вся дальнейшая по-другому повернулась бы. Но я так не сделал. Проклятый инстинкт противоречия. Всегда, когда мне что-то запрещают делать, я это делаю. Не на зло, просто… Так получается. И в тот раз я тоже не удержался. Я решил - сейчас уйду, но карту все же открою! Надо же узнать, что там нарисовано. А то всю жизнь потом мучаться буду.
Сделав виду, что я уже ухожу, я извернулся, ухватил со стола последнюю карту и перевернул ее. Мне тогда показалось, что только в этот момент цыганка и заметила карту в моей руке - причем в карте не было ничего интересного! Даже более того, на ней вообще ничего не было. Пустой белый прямоугольник, без черепов, королей или повешенных. Даже не интересно…
- О нет! - цыганка упала на колени, молитвенно вскинув руки к небесам, - О Великий, я молю тебя, пощади Пограничье от…
От чего пощадить загадочное пограничье должен не менее загадочный Великий я так и не узнал. Потому что внезапно все закружилось, завертелось, и я потерял сознание.
Потом, много времени спустя, я поклялся - больше никогда не буду спорить с гадалками и прорицателями, больше никогда не буду слушаться собственной глупости и поступать им наперекор!
Когда я очнулся, вокруг был лес. Никакой кибиткой и не пахло. Я стоял на лесной проселочной дороге, и не имел понятия, как я тут очутился. Я даже не сразу испугался. Сначала был просто шок. Я смотрел по сторонам, и не понимал, что происходит. Зато потом пришел страх.
Честно говоря, я не сразу подумал, что попал куда-то в другой мир. У меня даже мыслей таких не было! Я решил, что надо мной пошутили - напоили гадостью, увезли в лес под Киевом, и бросили. Хотя лес какой-то странный. Я много лесов в своей жизни повидал, и густые сосновые леса севера, возле Валаама, и грязные подмосковные леса, и редкие рощи ливанских кедров, и даже тысячелетние рэдвуды в национальных парках Калифорнии. Но такие деревья, как тут, нигде не мне видеть не доводилось. Они мне сразу какими-то… неправильными показались. Вроде и листья зеленые, и стволы коричневые, но не то. Впрочем, тогда я этому не уделил достойного внимания.
Мои мысли были о другом. Где я? И как назад вернуться? Стою я на дороге, думаю. И друг слышу стук. Как будто лошадь скачет. Повернулся - действительно, лошадь! Но не такая, как я в детстве в деревне встречал, и даже не такая, как я пару раз на ипподромах видел. Те все несерьезные. Или хилые, или худые слишком, у таких лапы под настоящим рыцарем поломаются. Это же была настоящая, боевая рыцарская лошадь. Их такими в кино всегда изображают. Высоченная, лапы широкие, глаза огнем горят. Масть гнедая, красновато-рыжего цвета, с черным хвостом и гривой… Страшный зверь.
А наездник еще страшнее. Я сначала подумал, что тут какой-то фильм исторический снимают. Но сколько я помню историю, такие рыцари никогда не водились. Сам высоченный, доспехи золотом отливают, на боку коня один меч пристегнут, за спиной рыцаря еще два висят. Поверх кольчуги плащ, черный, с серебристой окантовкой. На голове шлем. Да не простой - на лбу рог, по бокам два крыла, а на макушке перья торчат. Не припомню я, чтоб такие в средневековье встречались - те и пониже были, да и богатством таким разве что король какой мох похвастаться.
Рыцарь, заметив меня, коня своего остановил, и спрыгнул. Я аж рот от удивления раскрыл - весь в железе, килограмм пятьдесят, не меньше, он с двухметровой высоты с такой легкостью соскочил, что кошка позавидует. И шума никого. Как будто бы у него не железные доспехи, а спортивный костюм, и на ногах не блестящие кольчужные сапоги, а спортивные кроссовки.
Спрыгнул он, поднял забрало, подошел ко мне. Внимательно изучил. И я его тоже. Лицо обычное, белое, только нос, как у африканцев. Скулы широкие. Глаза темно-синего цвета, такие редко встречаются. У меня подружка была, у нее как раз такие были. Осмотрел меня со всех стороны, ухмыльнулся. Как будто я какая-нибудь диковинка. Повернулся, к коню своему направился. А когда уже хотел в седло опять запрыгивать, я наконец-то опомнился.
- Простите, уважаемый! - бросился я за ним, - Не подскажите ли Вы, где я сейчас нахожусь? Понимаете, меня, наверно, чем-то обпоили, и я что-то не могу сообразить, что это за дорога. Вы не подскажете, как тут ближе всего можно до какой-то трассы добраться? Или железной дороги, или…
Глянул он на меня, еще раз улыбнулся, кивнул, чему-то своему, мне недоступному. А потом как рукой со всей силы меня по плечу не приложит! Я даже не сразу сообразил, что это дружеский жест. Показалось, что пресс гидравлический руку ставил, столько силы у него было.
- Мернахам са арлаха, шмон! Ярха са мернахам. Арайха даву, шмон?
- Простите, что Вы сказали? Я вас немного недопонял, о каком "шмоне" речь? Слово "шмон" происходит от "шмоне", "восемь" на иврите, и пришло в русский язык из блатного тюремного жаргона, потому что в Одесских тюрьмах, где в то время сидело много евреев, обыск традиционно проходил в восемь часов.
Я сам не знаю, почему в тот момент мне не придумалось ничего умнее, кроме как начать лекцию по лингвистике. Наверно, последствия шока, вызванного резкой сменой окружающей обстановки. Но рыцарь к этому спокойно отнесся. Он меня еще раз тряханул за плечо, улыбнулся, погрозил пальцем, буркнул что-то вроде "ай-ай, шмон", и запрыгнул на своего коня.
Тот как будто бы только этого и ждал. Заржал, на задние лапы поднялся, и поскакал, что только пыль столбом. Да еще и меня при этом задел. Так, что я с дороги в сторону отлетел, споткнулся об какой-то корень, упал. Да так неудачно, что головой моей многострадальной прямо о дерево ударился. Ну и, конечно же, опять потерял сознание.
