Он замолчал и стал сворачивать новую самокрутку. Пума легонько коснулась его плеча.
— Извини, Наллэ. Я не хотела тебя обидеть. Сейчас тебе стало грустно, и мне жаль.
— Ничего, все нормально, — ответил он, — Просто накатило. Так бывает.
— Давайте я сварю еще кофе, — предложила Эстер. Ей вдруг стало чуть–чуть неуютно, как если бы она нечаянно подсмотрела что–то не предназначенное для чужих глаз.
— Если не трудно, добавь к кофе немного корицы перед тем, как залить водой, — попросил Наллэ, — Так всегда делает моя мама.
— ОК, я так и сделаю, — сказала она и выскочила на кухню. До сих пор ей не приходило в голову, что у Наллэ Шуанга где–то, на чудовищном расстоянии отсюда, есть дом, по которому он безумно скучает. Она попыталась вспомнить его слова, чтобы представить себе, как выглядит этот дом, и островки, и море вокруг, но у нее получалась какая–то яркая сюрреалистическая мозаиака, как будто сложившаяся в калейдоскопе. Ей очень захотелось сварить кофе именно так, как (по словам Наллэ) варит его мама…
Когда она вернулась с джезвой, Рон вертел в руках нечто непонятное из пластиковой расчески и куска упаковочной пленки.
— Это солдатская губная гармошка, — сообщила ей Пума.
— Меня научил один янки из береговой охраны, — добавил Рон, — Пару лет назад у нас с ними была совместная операция в районе Марианских островов. Ничего необычного. Семья японцев арендовала недорогой парусник и попала под захват исламистов. Все по схеме: заложники, требования, угрозы. Ну, и мы с янки — тоже по схеме. Они отвлекали этих уродов, а мы были чисто–случайными рыбаками. Мы нормально сработали, в один залп из HRL, но в мальчишку, ребенка тех японцев, попало этим… Как сказать…
— Пулей? – предположила Эстер, разливая кофе в чашечки.
— Нет, что ты! Пули легли куда надо, в грудь и в голову, а мальчишку этот тип держал рядом, и на него попало некоторое количество… В основном, то, что из головы.
— О, боже! И как он…
— Фигово, — признался Рон, — Так вот, этот янки, военврач из береговой охраны, снимал у мальчишки шок: сделал укол какой–то химии, а потом играл мелодии из мультиков на такой вот расческе и кусочке пленки. Меня он научил за час — это не очень сложно.
Сержант прижал к губам расческу, обтянутую пленкой и произвел на пробу несколько гудящих и вибрирующих звуков, а потом… Эстер давно так не смеялась. Мелодии были узнаваемы, но так причудливо искажены специфическими свойствами инструмента, что представали милой пародией, а уж как выглядел при этом сам исполнитель…
На этой веселой ноте, вечеринка и закончилась. Пума и Рон, обнявшись, направились к «pueblo–militar» (военному городку) и Наллэ крикнул им вдогонку некое напутствие на утафоа (очень смешное, судя по реакции Рона), а потом его рука, как игривый удавчик, обвилась вокруг тела Эстер чуть ниже талии.
— Спасибо, этот кофе был в точности такой, как варит мама.
— Я рада, — ответила она и хотела мягко отстраниться, как вдруг клык гиены задрожал и нагрелся, как будто предостерегая свою хозяйку от неправильных, глупых, возможно, даже непоправимых действий. И Эстер не стала отстраняться. Через несколько секунд, она решила, что эта иллюзия вызвана сильным сердцебиением.
— А у меня есть для тебя маленький подарок, — сообщил Наллэ, — Называется «Sea–koala».
— Вы что даже австралийских коал приучили жить в море? – пошутила Эстер.
— Нет, до такого варварства мы еще не докатились. Это такой комбинезон. Сейчас…
Он жестом фокусника извлек из какого–то угла белый пакет с сине–зеленым контуром лодки–катамарана со смайликом вместо паруса и надписью «Kwajalein Hyper–festival».
— Как интересно… Сейчас примерю. Только не оборачивайся, пока я не скажу, ладно?
— ОК. Я буду курить и смотреть на небо. Небо здесь родное. Та же широта, что и дома.
— Правда? – спросила она, перемещаясь вглубь террасы, где был удобный диванчик.
— Да. Только 10 часов разницы во времени. Дома полдень. Сиеста. Люди собираются под навесами на террасах, на лодках–сампанах или в маленьких кафе на ножках, в лагуне. У нас все, что не очень большое, стороят на легких платформах, прямо над мелководьем…
Эстер слушала его, одновременно разбираясь с подарком. «Koala» оказалась настолько непривычной штукой, что пришлось листать инструкцию (которая предусмотрительно прилагалась к этому шедевру раскройки стереометрических фигур). Впрочем, все стало предельно просто, как только Эстер увидела картинки. Всего несколько движений и вот комбинезон уже застегнут наподобие открытой рубашки с шортами. «Может быть, даже очень открытой, — подумала она, — Эти неприкрытые бока выглядят слишком смело, но, поскольку пояс тут шириной в ладонь, вряд ли это надо считать неприличным». Сделав такой вывод, она невзначай прикоснулась кончиками пальцев к клыку гиены – он был успокаивающе–прохладным и, видимо, соглашался с ее мнением.
— Можешь поворачиваться! – негромко крикнула она.
— Iri! – одобрительно сказал Наллэ через секунду, — В смысле, «Wow!» и «Cool!», если в северо–американсих терминах. Главное – тебе самой нравится?
— Ну… Вообще–то да, но я еще не прочувствовала. Несколько необычно…
— Хочешь, пройдемся немного, — предложил он, — Как утверждает моя сестричка Тулли, новую тряпку надо сразу распробовать.
— Та самая, у которой родился внук? – уточнила Эстер.
— Да. То, есть, строго говоря, родился он у Хиинэ, это ее старшая…
— Понятно, — Эстер кивнула, — Что ж, прислушаемся к мнению бабушки. Идем гулять?
Дремавшая под столом собака встрепенулась и, виляя хвостом, пристроилась справа от хозяина (а слева пристроилась хозяйка). Хозяйка хорошая, но рядом с ней не спокойно. Во–первых, она очень возбуждена, того и гляди укусит. Во–вторых, у нее на шее амулет с сильным aku. Хозяйка не знает, а было так: большой мужчина и маленькая женщина пошли гулять и подстрелили дикую свинью. Голодная гиена была на своей охотничьей территории и думала, что может отнять их добычу. Глупая–глупая гиена. В нее даже не стали стрелять. Большой мужчина примкнул штык–нож к штурмовой винтовке и просто заколол ее. А маленькая женщина вырезала у нее клык, потому что она–то хорошо знала, какой сильный aku будет в клыке гиены, убитой холодным железом. Какая бы глупая не была гиена, она — существо необычное, ее mana сразу в двух мирах: среднем и нижнем. Вот почему этот амулет защитит от любого igbekela, даже такого, которое делал очень злой колдун из своей ядовитой ненависти. Хозяйка не слышит хохота мертвой гиены в нижнем мире, над разбитым igbekela, но чувствует, как пульсирует клык, и хозяйкино сердце бьется ему в такт. Хороший подарок сделала хозяйке маленькая черная женщина.
В этот момент собаку отвлек характерный набор звуков, свидетельствующий о том, что вокруг оврага Мтомбаджа идет очередная загонная охота на диких свиней. Глянув на хозяина, и поняв, что он не намерен участвовать в этом развлечении, собака вильнула хвостом и помчалась на звук. Риджбек – это порода, гуляющая сама по себе. Так–то!
Разумеется, за собаку думал Наллэ. Сам он не особенно верил в африканскую магию, но был с ней знаком: прочел несколько книжек, поговорил с местными ребятами. О том, для чего ему эта специфическая информация — разговор особый, и в другой раз. А сейчас ему было очень интересно, знает ли Эстер хоть что–нибудь о смысле предмета, который так эротично смотрится в изящном углублении чуть выше небольших грудей, навевающих мысли о тантрических храмовых скульптурах в Каджурахо? Вот викарий Джордан точно знает. Утром, когда они с Эстер собирались лететь к подножию горы Нгве, католический поп подошел перекинуться с Наллэ парой слов, и Наллэ видел, как его передернуло при взгляде на эту штуку. Шарахнулся, как Ладан от Черта… Или наоборот? Наллэ часто путал порядок слов в христианских идиомах, поскольку не видел логики в их структуре. Однажды, он до слез рассмешил Эстер, сказав об интернет–провайдерах в центрально–африканском регионе, что они: «передрались, как четыре всадника в Апокалипсисе»…
